Сьюзен Хилл - Опасность тьмы

«Я не такая, — думала она. — Я стала чужой для себя самой, и это пугает меня».

Она стояла у руля всю свою жизнь, сама всего добивалась, была сильной, мужественной женщиной, независимой духом и телом. А теперь на ее диване лежал кто-то другой, дремал, мучился от одиночества и боязни темноты.

Дрозд прискакал ближе. Она никогда не замечала птиц. Сад был для нее уединенным зеленым куском земли, но она никогда не интересовалась цветами и растениями. «Животные только забирают и ничего не дают взамен», — всегда говорила она. В детстве Джейн всегда хотела хомячка, или кроликов, собаку или кошку. «Животные не могут быть равноправными компаньонами высокоразвитых человеческих существ».

А теперь она смотрела на дрозда с восхищенным интересом. Вся его жизнь проходила в поисках пищи и при этом в отсутствии гарантий, что эта пища найдется. Может быть, он прилетел за необходимым жизнеобеспечением сюда. Она понятия не имела, чем питаются дрозды. Другие люди бросали птицам крошки и орехи — ей этим заниматься никогда не приходило в голову. Но сейчас она внезапно остро прониклась к дрозду. У нее были какие-то остатки еды в шкафу и в холодильнике, и она теперь редко бывала по-настоящему голодна, но, если запасы кончатся, ей как-то придется их пополнять. Интересно, хозяева магазинов все еще доставляют еду? Кому она могла позвонить, чтобы за нее сходили по магазинам? То, что раньше было простейшей задачей, теперь превращалось в невероятно сложное испытание. Все стало испытанием: пройти из комнаты в комнату, одеться, раздеться, помыться, принять ванну, разобрать чистую одежду. Она была жалкой старухой, и это ее злило.

Но глубокие зеленые тени в саду успокаивали ее, когда она смотрела на них. Она закрыла глаза, но потом снова открыла, услышав едва уловимый звук. Дрозд улетел.

Внезапное перемещение по комнате было таким бесшумным и быстрым, что она едва успела понять, что произошло, когда он уже оказался у ее дивана. Магда начала ерзать, пытаясь приподняться.

— И снова здравствуйте, мисс, — тихо сказал он. — Надеюсь, вы помните меня.

Она уставилась на него, пытаясь идентифицировать. Он был очень высокий, одет в джинсы и футболку с Олимпиадой в Атланте 1996 года, хотя рисунок на груди был уже еле различим. Что-то в нем было, что-то… Ей удалось сесть почти прямо. Но не совсем.

— Ну давайте, давайте, мисс, вы должны вспомнить меня. — Его голос был одновременно угрожающим и умоляющим. — Будет совсем не здорово, если вы скажете, что забыли меня, мисс.

— Как вы вошли?

— О, это наш маленький секрет. Но если вы не помните меня, что, конечно, очень грустно, то вы вспомните моего приятеля Джигги, который был тут совсем недавно, мисс.

— Тот, который вломился в мой дом, забрал вещи и ударил меня? Это он твой приятель Джигги?

— Похоже, его вы все-таки вспомнили, так что постарайтесь вспомнить и меня. Думаю, я посижу тут немного. — Так он и сделал, усевшись на стуле напротив нее, предварительно передвинув его так, чтобы сидеть поближе к ней. — А теперь посмотрите в мое лицо, мисс, и скажите — вы ничего не помните? Должно же быть что-то.

Она поняла, что ей приходится смотреть в его лицо. Больше ничего ей делать не оставалось.

— Ну, вспоминайте же, давайте, мисс.

— Почему вы называете меня мисс? Я не помню вас, совсем!

— Ладно, ладно, тогда Доктор. Доктор. Доктор. Доктор. Теперь вы вспомните меня.

Она поднесла руки к глазам и закрыла их, скрывая его от себя. У него были огромные зубы с большими щелями между ними, один зуб был сломан. Руки у него тоже были огромные.

— Доктор.

— Если вы пришли забрать вещи, берите… Все, что оставил ваш приятель Джигги. Просто возьмите и уходите.

— Нет, нет, нет. Я ничего не буду брать. Нет, нет. — Он рассмеялся. Он сидел, раздвинув ноги, и его огромные руки свисали между колен. — Не в этом моя идея. Нет.

— А в чем же ваша идея? Что вы здесь делаете? Пожалуйста, уйдите. Я хочу, чтобы вы ушли. Мне нехорошо, я должна поспать. Пожалуйста, просто уходите, вот выход.

— О, я знаю, где выход. И выход, и вход. Только я останусь здесь. Пока вы не вспомните меня. А вы должны это сделать, и лучше бы вам это сделать.

— Но почему я должна вас помнить? Я никогда вас раньше не видела.

— О да, о да, мисс Доктор, мисс Доктор, вы видели меня, вы видели меня десяток раз, может, больше, в своем офисе, в своем кабинете, когда вы еще носили очки. Сегодня очков нет. Очков нет. — Он рассмеялся.

Она посмотрела прямо в крошечные зрачки его белесых, как яйца, глаз.

— Вы были пациентом? Вы приходили в мою клинику?

— Ага, ну да, вот так, видите? Ага, отлично. Теперь у нас все получается хорошо, гораздо лучше. Хорошо.

— Я вас не помню.

Его лицо ожесточилось, и внезапно он ударил себя кулаком по колену.

— Лучше бы вам сказать мне, что помните.

— Должно быть, это было много лет назад.

— Очень, очень много лет. Много лет. Мне было шесть или семь… или восемь лет. Понимаете, просто сейчас я точно не помню. Помнить — это сложно, правда, мисс Доктор? Значит, я тогда был маленьким. Но все остальное я помню. Я помню, как вы говорили, и говорили, и я помню, как вы писали — и писали, и писали, и ваши вопросы, вопросы, вопросы и еще вопросы. Я помню. И я никогда не знал ответов, я просто слышал вопросы, и ваши разговоры, и видел, как вы писали. А потом меня отослали. Может быть, вы это помните?

— Отослали?

— Никто не забывает того, как его отослали.

— Но я вас никуда не отсылала.

— Нет, вы это сделали. Вы задавали вопросы, и что-то писали, писали, и я все возвращался в ваш кабинет, а потом однажды меня отослали. Это я не забыл.

— Как вас зовут?

— Вы делаете вид, что даже сейчас этого не помните?

— Нет, не помню. Как вас зовут?

— Микки.

— Я вас не отсылала. Я не могла. У меня не было полномочий куда-то отсылать детей.

— Может, вы сказали кому-нибудь другому. Может быть, так. Я просто знаю, что это случилось. Я очень хорошо это помню… Вот почему.

— Почему что?

Он поднялся и подошел, и встал прямо перед ней, так что она отшатнулась. От него пахло чем-то сладким, но она не узнавала, что это за запах.

— Куда я поехал, мисс, вот это я помню. Я помню все. Вы не помните ничего. Это очень плохо. Я знаю, что я помню, и из-за кого это случилось, и это вы, мисс, вы, Доктор Доктор, и я давно ждал, чтобы прийти и помочь вам вспомнить, и вот он я.

Он говорил все быстрее и быстрее, его слова набегали друг на друга, пару раз она почувствовала его слюну на своих руках, а потом на шее.

И внезапно она увидела его: худого, как палка, мальчика с огромными руками и болячками на голове, с синяками вокруг шеи и на плечах. Он сидел на прямом стуле в ее кабинете и трогал то свое ухо, то свою ногу, и снова повторял этот жест, который был явно не случайным — он как будто дотрагивался до талисмана. Он был погружен в молчание из-за невыразимого ужаса — недокормленный, обозленный особенной, потерянной, доведенной до предела болезненной злостью, и слишком напуганный, чтобы даже прошептать ей что-то. Она виделась с ним время от времени, и один раз — всего один раз — она услышала, как он говорит, но она не смогла уловить, что он тогда сказал. Его слова она так и не уловила.