Эд Макбейн - Леди, леди, это я!

— Плаценты…

— По моему мнению, операцию провели либо в субботу, либо в воскресенье. И девушка, видимо, бродила и бродила до тех пор, пока…

— Какая операция? О чем ты говоришь, Блейни?

— Я говорю об аборте, — скучным голосом объявил Блейни. — Бедняжка перенесла операцию аборта в эти выходные. Вы хотели узнать, что ее убило? Вот это ее и убило!

Кому-то придется рассказать Клингу о том, к каким выводам пришли детективы участка к концу рабочего дня во вторник. Кто-то должен будет рассказать Клингу, но сейчас Клинг был на похоронах. Поэтому вместо пустых обсуждений, вместо обрушивания на голову бедного парня разных гипотез, вместо речей о том, что «вот, наконец, и открылся один из потайных чуланчиков, о которых мы тебя предупреждали, когда говорили, что во время расследования убийства все тайное становится явным», вместо всего остального, что они узнали о Клэр и чему Берт никогда не поверит, они решили воспользоваться временем, чтобы копнуть это дело поглубже. С этой целью Карелла и Мейер отправились снова к матери девочки миссис Гленнон, оставив пока Клинга в покое.

Бабье лето выглядело как-то не к месту на кладбище.

О, да! У этой хитрой бабы есть свое очарование! Деревья, выстроившиеся вдоль дорожки к погосту, были наряжены в ослепительно кричащие цвета и блистали великолепием: красные, оранжевые, темно-желтые, коричневые и масса других невообразимых оттенков, которые смешались, как на палитре художника эпохи Возрождения. Наверху листочки под жарким солнцем танцевали и перешептывались с нежным октябрьским ветерком. В это время внизу, под стволами и сучьями, за безликим черным гробом следовала скорбная процессия людей с опущенными головами. Их ноги медленно ступали по опавшим листьям, и этот звук тоже напоминал тихое перешептывание.

Яма в земле напоминала открытую рану.

В воздухе носился приятный аромат свежевскопанной земли. Слегка влажные бурые комки лежали на зеленой траве. Могила была длинная и глубокая. Гроб поддерживался над могилой брезентовыми лямками при помощи особого механизма, который через несколько минут плавно опустит его вглубь могилы.

Небо над кладбищем было необыкновенно голубым.

На фоне безбрежного простора неба и броских красок осенних деревьев в неловких позах стояли тени скорбящих. Они стояли с поникшими головами. Гроб вот-вот должен был отправиться в сырую землю.

Он посмотрел, как блестит черный лак гроба, потом перевел взгляд на человека, который ожидал команды, чтобы опустить гроб. Все вокруг вдруг заблестело разными красками — его глаза наполнились слезами. Кто-то коснулся его руки. Он обернулся и сквозь дымку слез увидел отца Клэр Ральфа Таунсенда. Тот еще крепче пожал его руку. Он кивнул в ответ и попытался вслушаться в слова священника.

— …и прежде всего, — говорил священник, — уходит она к Господу нашему такой же, какой и пришла в мир сей по воле его: с открытым сердцем и чистой душой, честной и бесстрашной пред Его безграничным милосердием. Мир праху твоему, Клэр Таунсенд, покойся с миром.

— Аминь, — сказали хором все собравшиеся.

Миссис Гленнон была сыта по горло общением с копами. Она решила, что ей его хватит до конца дней. Она больше никогда не хотела видеть ни одного полицейского. Она опознала свою дочь в морге, прежде чем труп отправили на вскрытие, и затем вернулась домой. Там она облачилась в свой старый вдовий наряд, который хранила долгие годы со времени смерти ее мужа. И вот на ее беду снова приехали эти копы — Стив Карелла и Мейер Мейер. Мейер, подобно несгибаемому сыщику — персонажу детективного сериала, успешно выплыл из мрака кромешной тьмы и снова был в седле. Его суровое лицо было усеяно полосками пластыря, закрывающим синяки, ссадины и ушибы. Миссис Гленнон встретила их вопросы гробовым молчанием — она неподвижно сидела на жестком кухонном стуле, стиснув пальцы рук на коленях.

— Ваша дочь сделала аборт, вам об этом известно, миссис Гленнон?

Мочание.

— Кто ей делал аборт, миссис Гленнон?

Молчание.

— Кто бы он ни был, он убил ее, вы понимаете это?

Молчание.

— Почему после аборта она не вернулась домой?

— Почему вместо этого она бродила по улицам?

— Врач, делавший аборт, живет в Маджесте? Поэтому ваша дочь оказалась там?

— Или вы ее выгнали из дому, когда узнали, что она беременна?

Молчание.

— Хорошо, миссис Гленнон, давайте начнем все с начала. Вы знали, что она беременна?

Молчание.

— Каков был срок ее беременности?

Молчание.

— Черт возьми, ваша дочь умерла, вы это понимаете?

— Понимаю, — сказала миссис Гленнон.

— Вы знаете, куда она направилась из дома в субботу?

Молчание.

— Вы знали, что она собирается сделать аборт?

Молчание.

— Миссис Гленнон, — сказал Карелла, — у нас создается впечатление, что вам все было известно. Мы предполагаем, что вы заранее знали, что ваша дочь собирается сделать аборт, и в таком случае мы вынуждены задержать вас как сообщницу виновную в недонесении о готовящемся преступлении. Поэтому одевайтесь и, как говорится, пройдемте с нами.

— Она не могла иметь этого ребенка, — сказала миссис Гленнон.

— Почему не могла?

Молчание.

— Ладно, собирайтесь. Поехали в участок.

— Я не преступница, — заявила миссис Гленнон.

— Может быть, вы и не преступница, — отозвался Карелла, — но принуждение к аборту является преступлением. Вы знаете, сколько молоденьких девушек умирает ежегодно в этом городе от подпольных абортов? Вот, видите, в этом году эта беда настигла и вас.

— Я не преступница.

— Подпольный аборт наказывается тюремным заключением сроком на четыре года, миссис Гленнон. Женщина, которая сознательно идет на аборт, может получить такой же срок. Но если мать или ребенок после операции живет некоторое время, а потом умирает, то это преступление уже квалифицируется как убийство первой степени. И вот тогда тот, будь он друг или родственник, кто уговорил или направил женщину на аборт, считается соучастником преступления, если есть доказательства, что цель визита женщины к врачу была ему известна. Другими словами, соучастник является таким же преступником, как и непосредственный исполнитель. Ну, и как вам все это нравится, миссис Гленнон?

— Я никуда ее не водила. В субботу я все время была дома, лежала в кровати.

— Тогда кто отвел ее, миссис Гленнон?

Молчание.

— Это была Клэр Таунсенд?

— Нет. Эйлин пошла одна. Клэр не имела к этому никакого отношения.

— Это неправда, миссис Гленнон. Клэр сняла комнату на Первой Южной Улице и воспользовалась для этого именем Эйлин. Мы считаем, что комната предназначалась для того, чтобы Эйлин могла оправиться после операции. Разве не так, миссис Гленнон?