Эд Макбейн - Леди, леди, это я!

— Ну, говори.

— Ах, ты тварь… тварь пога… — начал было говорить Мэннерс, и тут же получил третий удар Клинга. На этот раз рукоятка револьвера пришлась ему по переносице и превратила нос в кровавое месиво, из которого показались белые осколки кости.

— Будешь говорить? — спросил Клинг.

Мэннерс взвыл от нестерпимой боли. Он пытался как-то высвободить руки, чтобы прикрыть свой искореженный нос, но Клинг крепко держал его. Клинг напоминал бесчувственного робота, который стоял над своей жертвой и крепко держал его за горло. В мертвых глазах этой бесчувственной машины не было ни малейшего сочувствия. Револьвер был снова готов к действию.

— Говори.

— Я … я…

— Зачем ты это сделал? — спросил Клинг.

— Он… он… ой, боже, мой нос… господи… боже…

Боль становилась нестерпимой, и он ловил ртом воздух, пытаясь как-то совладать с этой пыткой. Его руки тянулись к лицу, но Клинг не давал поднять их. По его лицу текли слезы вперемежку с кровью из рассеченной раны на лбу и разбитого всмятку носа. Клинг занес руку для четвертого удара.

— Нет! Не надо! — взмолился Мэннерс. — Не надо! — И тут его прорвало, как плотину с водой: слова ринулись стремительным потоком из его рта, торопливо наседая друг на дружку, срываясь с его дрожащих губ в надежде предвосхитить неминуемую угрозу следующего удара, — все это напоминало жалкую истерику раненого и запуганного животного. — Приходит сюда этот паршивый жиденок и говорит мне, что, видите ли, цвет ему не подходит… эта жидовская рожа… колер ему показался неправильно подобран… я прямо здесь, на этом самом месте, хотел его придушить… чтобы мне из-за этой мрази пришлось переделывать всю свою работу… мерзкая тварь… ублюдок… какое право имеет этот мерзкий жиденок указывать мне… а я его предупреждал… я говорил ему, что ему это с рук не сойдет… приехал тут… раскомандовался… ублюдок… а сам еще человеческому языку не научился… картавая обезьяна… вот я пошел за ним и убил его… убил его, убил его, я убил его!

Рукоятка револьвера ударила его прямо в рот, разбив губы и выбив несколько зубов. Мэннерс повалился рядом с машиной, казалось, потеряв сознание от боли, но Клинг был безжалостен и раз за разом продолжал наносить ему жестокие удары.

Не меньше пяти минут ушло у Кареллы и Брауна, чтобы оттащить Клинга от этого человека. К тому времени тот был едва жив. Во время всей этой экзекуции Карелла мысленно составлял рапорт, в котором описывалось, как этот Мэннерс оказывал сопротивление при аресте.

И снова — рутина.

Обвинение в совершении убийства первой степени

Большое Жюри Айсолы настоящим актом предъявляет обвинение подсудимому в совершении убийства первой степени, которое было осуществлено следующим образом:

Подсудимый, находясь в Айсоле 13 октября, совершил преступное, умышленное и сознательное деяние с применением огнестрельного оружия, т. е. пистолета, посредством коего он нанес разнообразные ранения Херберту Лэнду, которые послужили причиной смерти вышеуказанного Херберта Лэнда в тот же день — 13 октября.

…преступное, умышленное и сознательное деяние с применением огнестрельного оружия, т. е. пистолета, посредством коего он нанес разнообразные ранения Энтони Ла-Скала…

… от которых вышеуказанный Джозеф Векслер…

… Клэр Таунсенд скончалась от полученных ран.

Проза полицейского бытия. Рутина кругом.

Лучи декабрьского солнца, проникавшие сквозь металлическую решетку дежурной комнаты, падали на обшарканный деревянный пол мертвыми белыми пятнами. Солнечные пятна сливались с тенями — высокими тенями мужчин; холодный будет декабрь в этом году.

Звонит телефон.

За окнами слышится городской шум.

— Восемьдесят седьмой полицейский участок, детектив Карелла слушает.

В этой дежурной комнате свои ритуалы и проза жизни. Как время прекращает свой бег для тех, кто занимается рутинной работой, так оно замерло здесь для этих полицейских.

Все они исполняют свои роли в классическом обряде кровопролития и жертвоприношения.