Эд Макбейн - Леди, леди, это я!

Бабье лето отступает из города. В дежурке прохладно, несмотря на то, что термостаты включены, и в радиаторах слышится легкое постукивание, привычное для начала отопительного сезона.

Осень нагрянула неожиданно и, казалось, без всякого предупреждения. Полицейские грелись, обхватив ладонями горячие кружки с кофе.

В дежурке холодно.

— Берт, у нас к тебе есть вопросы.

— Какие вопросы?

— Вопросы относительно Клэр.

Зазвонил телефон.

— Восемьдесят седьмой полицейский участок, детектив Карелла слушает. Да, конечно, сэр. Нет, весьма сожалею, но мы пока их не обнаружили. Прилагаем все усилия — проводим проверку всех ломбардов, мистер Мендел. Да, сэр, конечно, будем держать вас в курсе. До свидания, спасибо, что позвонили.

Со стороны вся эта сцена выглядела крайне нелепой. Берт Клинг находился за своим столом. Карелла закончил телефонный разговор, повесил трубку, встал и подошел к столу Берта. Мейер сидел к Берту боком, наклонясь вниз и облокотившись о колено. Клинг сидел с мрачным изможденным лицом в ожидании новых неприятностей и был похож на измученного подозреваемого, которого обрабатывают двое закаленных в боях с преступностью полицейских.

— Что ты хочешь узнать? — спросил он.

— В ваших разговорах она никогда не упоминала имя Эйлин Гленнон?

Клинг отрицательно покачал головой.

— Берт, пожалуйста, напрягись и вспомни хорошенько. Это могло произойти где-то в сентябре, когда миссис Гленнон находилась в больнице. Клэр не говорила тебе, что она встречалась с дочерью миссис Гленнон?

— Нет. Я бы вспомнил об этом в ту же секунду, как только имя миссис Гленнон стала фигурировать в деле. Нет, Стив. Она никогда не упоминала имени этой девочки.

— Тогда припомни, упоминала ли она любое женское имя? Я хочу сказать, не высказывала ли она свое беспокойство по поводу какой-нибудь своей пациентки?

— Нет. — Клинг снова отрицательно покачал головой. — Нет, этого я не припомню, Стив.

— А о чем вы разговаривали? — спросил Мейер.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, когда вы были вместе.

Клинг прекрасно знал этот полицейский прием, потому что сам им частенько пользовался. Мейер просто пытался запустить мыслительный и разговорный процесс в надежде, что само обсуждение выведет их на нужные воспоминания. Сознавая всю необходимость этого разговора, Клинг, тем не менее, чувствовал какую-то ноющую боль в сердце — ему очень не хотелось говорить с кем-то о Клэр. Ему вовсе не хотелось произносить вслух вещи, которые они с Клэр шептали друг другу наедине.

— Ну, вспомни, пожалуйста? — мягко попросил Мейер.

— Ну, мы… мы разговаривали о многом.

— А о чем, например?

— Ну… у нее болел зуб. Это было… должно быть в начале сентября.

— Ну, давай, продолжай, Берт, — подбодрил его Карелла.

— И она… она ходила к зубному врачу. Я помню, как… как ей не хотелось идти. И она… она пришла на свидание с онемелым ртом от новокаина. И она попросила в шутку ее ударить. Она… она сказала: «Ну, давай, силач! Ударь! Держу пари я ничего не почувствую». Вот так она пошутила тогда. Ну… мы подшучивали иногда друг над другом. Ну, и шутки были немного связаны с моей работой…

— А о своей учебе, Берт, она с тобой говорила?

— Да, конечно, — сказал Клинг. — У нее были небольшие проблемы с одним из преподавателей. Но это вовсе не то, что вы подумали, — сразу подстраховался Клинг, — там не было ничего серьезного. У этого учителя были свои определенные идеи относительно функций и задач социального работника, с которыми Клэр не соглашалась.

— Какие идеи, Берт?

— Сейчас мне уже трудно вспомнить. Но знаете, как это бывает во время урока. Все начинают высказывать собственные идеи.

— Но Клэр отличалась от всех тем, что она совмещала учебу с работой по будущей специальности.

— Да. Правда, так делали большинство студентов в их группе. Она, знаете, использовала опыт работы для написания диплома, она собиралась защищаться на звание магистра.

— И часто она говорила об этом?

— Довольно часто. Знаете, эта социальная работа была очень важной для нее. — Он ненадолго замолчал. — Ну, вам, наверное, трудно себе представить насколько это было важно для нее. И единственной причиной, почему мы… мы были еще не женаты, было то… ну, вы знаете, что она сначала хотела завершить свое образование.

— Какие места в городе вы посещали, Берт? Были у вас свои любимые места, может быть?

— Да, нет, мы в разные места ходили. Кино, иногда театр, танцы. Она любила танцевать. Она очень хорошо танцевала.

В дежурке вдруг опять повисло тягостное молчание.

— Она очень… — начал и снова остановился Клинг.

Снова молчание.

— Берт, а ты не помнишь какие-нибудь из ее идей по улучшению социальной работы? Неужели она не обсуждала их с тобой?

— Обсуждала, но не часто. Обычно только если это как-то соприкасалось с моей полицейской работой, понимаете, о чем я?

— Нет.

— Ну, ее несколько смущала наша приверженность букве закона. Здесь ей казалось, что мы не дорабатываем. Как, например, с уличными бандами. Она считала, что мы неправильно боремся с этим злом.

— Как это, Берт?

— Ну, она считала, что мы заинтересованы только в борьбе с преступностью. Парень подстрелит кого-нибудь, а нам вроде как и наплевать, что у него папочка алкоголик. Вот здесь на помощь должны приходить социальные работники. Она считала, что полицейские и социальные работники должны работать сообща. Ну, мы с ней часто шутили по этому поводу. Ну, друг над другом, я хотел сказать. — Он замолчал. — Я пробовал рассказывать ей о социальной работе проводимой с подростками в уличных бандах, но она уже все знала про это. Она говорила, что необходим более тесный, т. е. живой контакт с людьми.

— Она много работала с подростками?

— Только с теми, которые относились к семьям ее пациентов. У многих ее пациентов, знаете ли, были семьи. И она, естественно, вовлекалась в работу с детьми и подростками.

— Она никогда не рассказывала тебе о меблированной комнате на Первой Южной Улице?

— Нет, — настороженно произнес он. — Какая меблированная комната? В чем дело?

— Мы полагаем, нет, мы точно знаем, что она сняла там комнату.

— Зачем?

— Чтобы привести туда Эйлин Гленнон.

— Зачем?

— Потому что Эйлин Гленнон сделала аборт.

— А какое Клэр имеет отношение…

— Потому что Клэр сама и договаривалась о нем.

— Нет, не может быть, — моментально отреагировал Клинг и покачал головой, — вы ошиблись.

— Мы все проверили, Берт.

— Этого не может быть. Клэр никогда бы… нет, это невозможно. Она слишком хорошо знала закон. Нет. Она всегда задавала мне вопросы по судам и праву. Нет, вы ошиблись. Она бы не стала иметь ничего общего с такими вещами.