Майкл Коннелли - Последний срок

– Это Киз.

Повернулась и, словно спасаясь, бросилась в коридор.

– Без паники, – пробормотал Босх. – С Киз мы как-нибудь справимся.

Он открыл замок.

– Привет, Гарри. Ты как?

– Нормально, Киз. Что привело тебя ко мне?

– О, наверное, надеялась, что мы немного посидим с тобой на веранде.

Босх не отвечал так долго, что затянувшаяся пауза стала неловкой.

– Гарри, тук-тук, есть кто-нибудь дома?

– Да-да, извини, я, мм… давай, заходи.

Он распахнул перед ней дверь. Киз знала дорогу на веранду.

– Прости, в доме нет ничего спиртного. Только вода и содовая.

– Вода подойдет. Я потом вернусь на работу.

Мэдди все еще стояла на пороге спальни.

– Привет, Киз, – сказала она.

– А, Мэд, как поживаешь, девочка?

– Хорошо.

– Рада слышать. Если тебе когда-нибудь что-то понадобится, дай мне знать.

– Спасибо.

Босх завернул на кухню и взял из холодильника две бутылки воды. Он задержался всего на несколько секунд, но когда вышел на веранду, Киз уже стояла у перил, любуясь видом и прислушиваясь к доносящимся с автострады звукам. Гарри закрыл за собой дверь – дочери незачем слышать, что скажет ему лейтенант.

– Поразительно: где ни окажешься в этом городе, от машин не скроешься. Даже здесь, наверху.

Босх подал ей бутылку с водой.

– Я понимаю так: если ты собираешься вернуться в управление и работать всю ночь, это твой официальный визит. Дай-ка подумать, с чем ты пожаловала. Вот: меня наказывают за то, что я увел автомобиль из кортежа шефа.

Райдер отмахнулась:

– Пустяки, Гарри. Я приехала предупредить тебя.

– О чем?

– Начинается заваруха. С Ирвингом. В следующем месяце откроются военные действия и неизбежны потери.

– Киз, будь со мной откровенна. Что задумал Ирвинг? Потеря – это я?

– Нет, но он начал с того, что обратился в полицейскую комиссию – хочет добиться, чтобы полностью изучили дело Чилтона Харди. От ареста до инцидента в автобусе. И он настоит на своем. Большинство членов комиссии занимают в ней места лишь благодаря его покровительству и сделают все, что он скажет.

Босх подумал о своих отношениях с Анной Стоун и о том, как это может использовать Ирвинг. А еще был обыск до получения ордера. Если Ирвинг узнает об этом, он будет ежедневно, до самых выборов, устраивать пресс-конференции.

– Отлично, пусть приходят, – ответил он. – Я чист.

– Надеюсь, Гарри. Но сейчас меня больше тревожит не твоя роль в этом деле, а то, что происходило двадцать лет назад. Харди убивал, но не привлек внимания полиции, и не было никакого расследования. Когда это всплывет, мы будем бледно выглядеть.

Теперь Босх понял, почему Райдер пришла к нему. Интрига на высшем уровне – то, о чем предупреждал его Ирвинг.

Чем больше их отдел задокументирует преступлений и жертв Чилтона Харди, тем сильнее общество возмутится тем, что преступнику двадцать лет позволяли безнаказанно творить злодеяния. Харди настолько плевал на полицию, что даже не счел нужным переехать в другое место.

– Так чего ты хочешь, Киз? Чтобы мы ограничились делом Лили Прайс? Этого? Свести все к одному эпизоду и потребовать смертной казни? В конце концов, убить Харди можно всего один раз. А его другие жертвы побоку. Например, Мэнди Филлипс, чья фотография висела в берлоге этого подонка. Это одна из тех потерь, о которых ты только что сказала?

– Нет, Гарри, этого я не хочу. Мы ничего не в силах остановить. И прежде всего, потому что история стала достоянием гласности. Мы требуем справедливости для всех жертв. Ты это понимаешь.

– Тогда о чем мы рассуждаем? Чего ты хочешь, Киз?

Лейтенант помолчала: она не решалась произнести все открыто.

Но деваться было некуда – Босх ждал.

– Попридержите расследование, – наконец попросила она.

Гарри кивнул. Ему все стало ясно.

– Выборы. Мы попридержим расследование до выборов в надежде, что Ирвинг провалится. Ты это имела в виду?

Он понял и другое: с того момента, когда Райдер произнесла это вслух, их отношения уже не станут прежними.

– Да, я это имела в виду. Мы все этого хотим, потому что это нужно на благо управления.

Вот они пять слов – «это нужно на благо управления». Интрига, и ничего больше. Босх отвернулся, ему не хотелось смотреть на Киз Райдер.

– Будет тебе, Гарри. Мы отправили Ирвинга в нокдаун, так не дадим же ему подняться и снова вредить полиции.

Босх перегнулся через перила и посмотрел на густой кустарник под верандой.

– Смешно, – проговорил он. – Получается, что из всех Ирвин Ирвинг единственный, кто прав и, наверное, не лжет.

– Не понимаю, о чем ты?

– Не вижу, зачем ему понадобилось настаивать на расследовании, которое могло обернуться против него самого, если бы выяснилось, что он соучастник нечестной сделки и готов получать деньги за грязную услугу?

– Гарри, это все в прошлом. То дело закрыто.

– Ответ только один: он настаивал на расследовании, потому что не был соучастником. Ирвинг чист.

Босх полез в карман своего испачканного пиджака и достал сложенный лист с записью телефонограммы, полученный от Ирвинга. Он с тех пор так и носил его с собой. Не глядя на Райдер, протянул ей и ждал, пока она развернет бумагу и прочитает текст.

– Что это? – спросила она.

– Доказательство невиновности Ирвинга.

– Это просто клочок бумаги, Гарри. Можно было состряпать в любое время. Ровным счетом ничего не доказывает.

– Но мы-то с тобой знаем, и шеф тоже, что доказательство подлинное. Все правда.

– Говори за себя. Эта бумажка ничего не стоит.

Райдер сложила лист и вернула Босху. Тот убрал его в карман.

– Ты использовала меня, Киз. Чтобы добраться до Ирвинга. Вы воспользовались смертью его сына и тем, что я обнаружил. Сочинили липовую историю для газет и надеетесь, что это свалит Ирвинга с ног.

Лейтенант долго молчала. А когда заговорила, то не своими словами, а словами верного защитника организации.

– Тридцать дней, Гарри, Ирвинг постоянно вставляет нам палки в колеса. Избавившись от него, мы сделаем управление лучше и больше. Это пойдет на благо городу, и жить в нем станет приятнее и безопаснее.

Босх выпрямился и смотрел на автостраду. Небо потемнело, и красные огоньки машин стали заметно ярче.

– Что ж, почему бы и нет, – проговорил он. – Только если для того, чтобы избавиться от Ирвинга, надо стать таким, как он, то не все ли, в конце концов, равно?

Райдер тихонько похлопала ладонью по перилам, давая понять, что разговор окончен.

– Мне пора, Гарри. Надо возвращаться на работу.

– Конечно.

– Спасибо за воду.

– Не стоит.

Он слышал шаги по деревянным доскам настила, когда она шла к двери в дом. И, не поворачиваясь, спросил:

– Значит, все, что ты мне тогда говорила, сплошное фуфло?