Фрэнк Робинсон - Американский рубикон

— Что это такое?

— Это копия с документа о результатах голосования на конституционном съезде. Я получил ее от Кэти. Можно с уверенностью предположить, что Дженис Мак-Колл не единственная, кому воздастся от щедрот Винса.

Ливонас подошел к Уитмену и показал на нужную страницу.

— Вот список делегатов, которые порвали со своим округом или штатом и голосовали вместе с западной коалицией за резолюции, представляющие сторонникам Де Янга контроль над аппаратом съезда, в частности за резолюцию, осуждающую Верховный суд за вмешательство в дела съезда.

Энди снова сел на диван.

— Я послал копию Хью Рамсею. Думаю, что он может выяснить, производятся ли несанкционированные поставки нефти в какие-либо города или штаты и имеются ли у них резервы выше установленной квоты.

Вице-президент снял очки, заложил руки за голову и, расслабившись, откинулся назад.

— Хью не удастся получить какие-либо достоверные сведения в течение недели или даже месяца, а то, может быть, и за более длительный срок. И если все, что ты говоришь о Де Янге, — правда, то, я думаю, он уже подкупил кого следует и в таможенной службе, и в министерстве энергетики. Так или иначе, бюрократический аппарат полон сторонников Де Янга.

Уитмен снова стал чистить трубку.

— Тебе не подходит роль Дон-Кихота, Энди, но ты очень стараешься походить на него.

Ливонас покраснел и хотел было возразить. Уитмен остановил его поднятием руки и сказал довольно резким тоном:

— Ты обвиняешь Де Янга — я умышленно использую это слово — в том, что он подкупает группы делегатов на конституционном съезде обещаниями о нелегальных поставках иностранной нефти. Фактически ты обвиняешь губернатора Калифорнии в подкупе и преступном заговоре.

— В случае с Дженис Мак-Колл у нас есть неоспоримые доказательства, — мрачно ответил Ливонас. — Вы ведь понимаете, что, как только западная коалиция станет верховодить на съезде, Де Янг сможет обойти конгресс. Поскольку полномочия конгресса по ратификации поправок, предлагаемых конституционным съездом, перейдут к законодательным органам самих штатов.

Он подождал, пока смысл его слов дойдет до вице-президента.

— А это уже совсем другой расклад. Блокировав съезд и получив полномочия президента, Де Янг станет самым влиятельным президентом за всю историю страны. Вы только что сказали, что бюрократический аппарат полон сторонников Де Янга. А почему вы думаете, что в конгрессе дело обстоит иначе? Вчера я обхаживал конгрессмена Ван Дельфа по поводу законопроекта Кьюдахи. Де Янг купил и его — спросите об этом Фрэнсиса Мерфи.

Уитмен развернул кресло так, чтобы было видно окно.

— Я мог бы провести этот законопроект несколько месяцев тому назад, — вздохнув, сказал он.

— Совершенно верно, — с нажимом в голосе произнес Ливонас. — Именно вы могли бы.

Он решил сменить тему беседы, с тем чтобы рассказать Уитмену о смерти Харта и своих подозрениях на сей счет, но не знал, как к этому приступить.

— Что ты еще хотел сказать, Энди?

Ливонас рассказал ему и об убийстве Харта, и о том, что Харрис и Миллер сообщили ему об охранном отряде губернатора и об отряде подкрепления Джерри Вагонера. Кончив рассказ, Энди почувствовал себя в глуповатом положении. Он знал, что у него почти не было доказательств в подтверждение его версии, и был уверен, что вице-президент посчитает его доводы досужими домыслами.

Тем не менее, рассказывая обо всем этом, он сам все больше и больше убеждался в собственной правоте.

Уитмен вздохнул.

— Энди, хорошо, что ты не юрист.

Он кивнул на папку с документами, лежавшую перед ним на столе.

— Что ты мне принес? Результаты голосования по трем проектам на конституционном съезде, анализ некоторых застрявших в конгрессе законопроектов, частную беседу с Дженис Мак-Колл, слухи о трагической смерти одного из секретарей делегации Калифорнии и болтовню обиженных делегатов об отряде подкрепления. И все это замешано на твоей собственной паранойе, вызванной личной неприязнью к Де Янгу.

Уитмен сделал знак рукой, чтобы его не прерывали.

— Извини, Энди, я вправе так думать, поскольку в отношении Де Янга ты не вполне объективен. Ты ведь пришел ко мне со многими гипотезами и с малыми доказательствами. Что, по-твоему, я должен делать в создавшейся ситуации?

— Иногда недостаточно быть просто юристом, — покраснев, заметил Ливонас.

Эндрю постарался взять себя в руки. Ведь он пришел сюда убедить Уитмена, а не спорить с ним.

— Боб…

Ливонас глубоко вздохнул, подбирая нужные слова, чтобы говорить как можно более хладнокровно.

— Страна превращается в поле битвы. На прошлой неделе в десяти городах произошли волнения из-за нехватки топлива. А ведь еще только декабрь. Конгресс расколот на группировки, исполнительная власть парализована. Президент лучше разбирается в косметике и в театральном освещении, чем в том, как управлять Америкой.

Энди снова встал и начал ходить по комнате, затем повернулся к сохранявшему невозмутимость Уитмену.

— Я не знаю, что задумал Де Янг, но речь идет не просто о преимуществах на президентских выборах. В настоящее время он подмял под себя конституционный съезд. Неважно, с какой, собственно, целью собрался съезд. Де Янг может использовать его для того, чтобы обойти конгресс и коренным образом изменить государственную структуру. Прочтите еще раз пятую статью конституции. Специалисты могут толковать ее по-разному, но Де Янга это мало волнует. И при нынешней ситуации в стране он своего добьется. Он имеет неплохие шансы стать первым в истории США имперским президентом.

Уитмен промолчал, и Ливонас с усталым видом опустился в кресло. В свое время Роберт Уитмен был таким целеустремленным, таким энергичным. Теперь же он казался подавленным сложившейся обстановкой.

— Я ведь не предлагаю вам арестовать Де Янга, я лишь прошу вас взять на себя руководство страной. Боже мой, вы ведь когда-то хотели стать президентом. Почему же не теперь?

Уитмен оторвался от трубки и посмотрел на Ливонаса.

— Тебе следовало бы взглянуть на себя со стороны, Энди. Ты выглядишь так, будто собираешься разорвать меня на куски.

Ливонас засмеялся, и напряженность между ними исчезла.

Вице-президент продолжил спокойным тоном:

— Мы почти все утро провели в разговорах обо мне, Энди. Давай, разнообразия ради, поговорим и о тебе.

Ливонас откинулся в кресле.

— Хорошо, тогда ваша очередь.

— Сколько ты уже в Вашингтоне, Энди?

— Около восьми лет, плюс-минус несколько месяцев.

— А сколько лет до этого ты занимался политикой, включая твою журналистскую деятельность?

«Сюда, пожалуй, следует отнести работу и в Калифорнии, и в Чикаго», — подумал Ливонас.