Кэролайн Грэм - Смерть под маской

Гай вдруг почувствовал холод, как будто источник тепла и покоя резко убрали. Неужели его вера в то, что он изливал свою печаль чуткой и восприимчивой натуре, было не более чем иллюзией? Гай почувствовал себя обиженным. Даже обманутым.

— Стремление к добру? Я не совсем понимаю.

— Конечно, абстрактные существительные — вещь трудная. И опасная. Мне кажется, самым простым образом это можно объяснить так. Когда ты действительно веришь, что какая-то вещь существует, и ты способен до нее дотянуться, почувствовать, что это такое, ты уже не сможешь от нее отступиться.

Гай подумал о своей всепоглощающей любви и все понял до конца.

— Мы проводим большую часть нашего времени здесь, отстранившись от внешнего мира, падаем, поднимаемся и вновь падаем — и вновь поднимаемся.

— И это стремление к добру… то, за чем гонится Сильвия, да?

— По крайней мере, на данный момент. Ее медитации дали ей пищу для размышлений. Но она еще очень молода. Мы примеряем на себя множество масок на протяжении всей нашей жизни. В конце концов мы находим ту, которая подходит больше всего, и уже никогда ее не снимаем.

— Я никогда не носил маску.

— Вы правда так думаете?

В дверь постучали.

Старик крикнул:

— Еще пару минут, Мэй, — и снова повернулся к Гаю. — Мы еще даже не коснулись проблемы наследства вашей дочери, которая была одной из главных причин, по которой я просил вас прийти.

— Траст Макфадденов?

— Она хочет все отдать общине.

Гай издал сдавленный стон, и Учитель наклонился вперед с тревогой.

— Что с вами, мистер Гэмлин?

Гай поднял лицо. На нем застыло выражение сильной тревоги. Его челюсть отвисла. Учитель посмотрел на это жалкое зрелище, а потом улыбнулся, но не разжимая губ. Они были плотно сжаты. Через несколько минут он снова заговорил:

— Не стоит мучить себя. Я не возьму ее деньги. По крайней мере, пока. Ваша дочь чрезмерно благодарна за нашу любовь к ней, как бывает с детьми, лишенными любви родителей. Более того, наследство напоминает ей о несчастливом прошлом, поэтому она хочет скинуть с себя этот груз и попытается сделать это. Если не здесь, то в другом месте.

Гай побледнел, и даже его винно-красный нос стал белым.

— Об этом я и желал с вами поговорить. Я, возможно, сделаю вид, будто согласен, но на самом деле мы устроим так, чтобы деньги находились в полной неприкосновенности еще в течение года. Возможно, она все еще будет хотеть избавиться от денег, но опыт мне подсказывает… — теперь ирония была очевидна, — …что она передумает.

— Учитель, пора ужинать, — приложив губы к замочной скважине, полушепотом сказала Мэй.

— Мы еще вернемся к этому, мистер Гэмлин. Пожалуйста, не беспокойтесь. Мы что-нибудь придумаем.

Несмотря на эти безукоризненно вежливые слова, Гай почувствовал, что Иэна позабавила его реакция, и он вознегодовал. Какой человек в здравом уме не будет тревожиться при мысли о том, что полмиллиона долларов ускользают из рук! Макфаддены — паршивая семейка, но их деньги так же хороши, как и у всех прочих. Он с трудом поднялся на ноги, и все его предыдущее недовольство, исчезнувшее в этой странной позе, вернулось.

Крейги не двигался.

— Вы не идете?

— Я ел в полдень.

— И все? Вы, должно быть, проголодались.

— Совсем нет. — Внимание к персоне Гая было потеряно мгновенно. С таким же успехом Гай мог подумать, что остался в комнате один. — А теперь прошу меня простить. Мне нужен отдых.

В массивной колонне автомобилей на М-4 нанятый Фелисити автомобиль неподвижно стоял между «форд-кортиной» и БМВ. Водитель начал жать на гудок. Фелисити сняла туфлю, решив проверить на прочность разделительную панель своим каблуком со стразами. Водитель подскочил с встревоженным лицом.

Он наблюдал за ней с того момента, как они покинули район Белгравия. На самом деле, если бы он сам мог решать, то вообще бы ее не повез. Мало того что она выглядит как любовница Винсента Прайса [24] Прайс Винсент (1911–1993) — американский актер, снимался в фильмах ужасов. , так она еще и очень странно себя ведет. Постоянно стягивает с себя шарф, потом наматывает обратно, что-то напевает, высовывается в окно. Он опустил стеклянную перегородку.

— Делая заказ, я сообщила, что мне нужно быть на месте в половине седьмого.

— Я не виноват в том, что мы попали в пробку, миссис Гэмлин.

— Тогда вы должны были приехать раньше. Раньше! Вы меня слышите?

— Я приехал в означенное время.

— Но вы должны были знать, что все будет именно так.

Этот диалог происходил снова и снова, и водитель уже еле сдерживался.

— Поймите же, в письме написано «семь тридцать», потому что ужин в восемь. Поместье в Комптон-Дандо. Это безумно важно.

Не было необходимости повторять ему адрес. Тот впечатался ему в мозг. Она повторяла его, не переставая, с той минуты, как села в машину. Он его записал.

— Вы не можете как-нибудь вырулить и обогнать остальных?

Водитель улыбнулся, кивнул, немного обеспокоенный тем, что она все еще держит туфлю в руке, и поднял перегородку.

— Возвращаясь к нашей беседе, мистер Гэмлин…

Гай, снова следуя по коридору за Мэй, ее не услышал. Он изо всех сил пытался вернуть себе свое обычное «я», которое таинственным образом сначала было надломлено, а затем уничтожено в той тихой комнате. «Боже мой, — думал он, — если бы я мог научиться вытворять подобное. Какое бы у меня появилось оружие!»

— Я провожу семинар по светотерапии в сентябре. Еще несколько мест осталось, — сказала Мэй.

Крэйги — этот хрупкий и почти безмолвный человек — маг. Трюкач. Да, так оно и есть. Разве это можно объяснить по-другому? Все эти разговоры о добре и духовном воспарении были просто оболочкой. Под покровом миротворческого мистицизма скрывается манипулятор, жаждущий власти. А это его нежелание принимать деньги Сильвии? Блестящий блеф. Мистер Гэмлин не был невеждой в политике балансирования на грани, но никогда не видел, чтобы так рисковали. «Прямо дух захватывает! А как была организована „консультация“ с родителями! Все было сделано идеально для того, чтобы укрепить образ бескорыстной любви. Умный, гад. Фигура отца. Я покажу ему чертову фигуру отца! Он еще не знает, с кем связался. С таким, как я, ему еще не приходилось сталкиваться».

К тому времени, когда они дошли до столовой, Гай снова стал самим собой. Ему показалось, что народу ужасно много. Все сидели за длинным столом. У одного или двух на лицах застыло выражение страдальческого терпения. Гай подумал, не стоит ли извиниться за то, что заставил их ждать, затем решил, что опоздание на самом деле не его вина. Но все же рассудил, что если этого не сделает, Сильвия рассердится, поэтому пробормотал несколько вежливых слов, обращенных сразу ко всем.