Кэролайн Грэм - Смерть под маской

— …нужно быть сильным… вырваться… сбежать… иначе пропадешь… — Гай весь дрожал. Он невидящими глазами оглядывался по сторонам, потрясенный силой и яркостью собственных воспоминаний. Он задыхался и с трудом бессвязно произносил: — Вши… бедняки… это вши…

— Нет… Вы не должны так говорить, — Арно наклонился вперед. Он побледнел, но голос его не дрогнул. — Они тоже люди и заслуживают уважения. Им нужно помогать, потому что они бессильны. Разве не говорится в Библии, что кроткие наследуют землю [28] Псалтирь, 36: 11. ?

— Они уже исполнили свое предназначение! — внезапно выкрикнул Гай. — Ими забиты все кладбища.

Полная тишина. Все переглядывались, не в силах поверить, что они на самом деле слышали эти шокирующе жестокие слова.

Мистер Гэмлин сидел неподвижно, все еще с открытым ртом, испытывая чувство ужаса. Что он наделал? Как он мог позволить ввести себя в такое состояние парочке престарелых хиппи, когда на кону стояло так много? Он поднял голову, холодную и тяжелую, как булыжник, и попытался извиниться:

— Простите… простите меня. — Он встал. — Сильвия, я погорячился…

— Ты никого никогда не щадишь, верно? — Сугами также встала, на ее лице не было никаких эмоций. — Все доброе, или красивое, или хорошее ты обязательно втаптываешь в грязь. Я была счастлива здесь. Теперь ты все испортил. Я ненавижу тебя… Ненавижу!..

Тим тревожно вскрикнул и уткнулся в колени Мэй. Кристофер, схватив за руку Сугами, сказал:

— Нет, дорогая… Пожалуйста… Не надо…

Остальные столпились вокруг них и заговорили все сразу. Сугами заплакала:

— В мой день рождения… в мой день рождения…

Кристофер гладил ее волосы, Мэй успокаивала Тима, а Кен и Хизер нацелили полные укоризны глаза на Гая, стоявшего на дальнем конце стола — отвергнутого и презираемого, словно он был зараженным чумой в карантинном бараке.

Затем, когда успокаивающее бульканье голосов утихло, он ощутил какую-то странную перемену в наступившей тишине. Все сдвинулись ближе друг к другу, и создалось впечатление, что они одновременно возбуждены и встревожены. Гай почувствовал, как прохладный ветерок пробежался по его шее. Он обернулся и увидел женщину, неподвижно, будто призрак, стоящую в тени открытой двери.

Она была укутана в многослойную дымчатую ткань. В руке у нее был огромный букет цветов в целлофане, украшенный множеством ленточек. Медленно волоча за собой длинные полосы шелка и тафты, шелестевшие на голых досках пола, она двинулась вперед. На полпути остановилась, откинув за спину туманного цвета шарф. При виде ее лица с впалыми щеками, широко распахнутыми глазами и взъерошенной копны глинисто-серых волос люди прижались друг к другу еще теснее.

— Предсказание Иллариона. Оно сбылось… — не веря собственным глазам, пробормотал Кен.

Гостья робко оглянулась и откашлялась, издавая звуки, похожие на шелест сухих листьев.

— Я звонила в дверь, — голос был настолько робок, что его почти не было слышно. Она протянула квадрат зеленой бумаги, как бы в оправдание своей назойливости. — Меня пригласили.

Гай, узнав письмо, онемел от удивления. Негодуя, он смотрел, как его жена, шатаясь как наркоманка, нашла ближайшую точку опоры в виде низкого раскладного стула. Сделав несколько шагов, она опустилась на него, ее цвета грозовых облаков подол пошел волной, а на лице обозначилась неимоверная гордость за успешно выполненный маневр.

Кен и Хизер двинулись к ней, молитвенно вытянув руки. В нескольких футах от нее они опустились на колени, касаясь лбами пола.

— Приветствуем тебя, божественная Астарта!

— Привет тебе, королева Полумесяца.

— Десятки тысяч поклонов тебе, о воплощение лунного света!

Фелисити смотрела на них и моргала. Тогда Сугами, бледная и смущенная, окликнула ее:

— Мама? — Она подошла к сидящей особе. — Он сказал, что ты не сможешь приехать.

Гай поморщился от этого пренебрежительного местоимения «он», глядя на то, как ежевичного цвета губы Фелисити дрожали от усилий в попытке выдать ответ. Но вместо ответа она протянула букет. Сугами взяла его, прочитала открытку и сказала:

— Как мило, спасибо.

Мистер Гэмлин вспомнил о своих цветах, забытых в прихожей, а потом понял, что это и были его цветы. Во имя всех святых! Он уже ничего не мог поделать. Бежать и требовать их обратно выглядело бы крайне мелочно. Теперь дочь подумает, что он вообще не принес ей подарка. Сильвия добавила:

— Он сказал нам, что ты болеешь.

— Боже мой! — произнесла Мэй. — Ведь так оно и есть.

«Да не болеет она, — подумал Гай. — Под „снегом“ или пьяна в стельку. Приехала злорадствовать, если дела пойдут плохо? Или, если все будет идти гладко, вставлять палки в колеса? Только посмотрите на них всех, столпившихся вокруг. Как какие-то пучеглазые туземцы из фильма „Тарзан“, выползшие из джунглей. Да здравствует белый бог на железной птице с неба! Господи, ну что за вечер!»

— Бедняжка, — продолжала Мэй, — вы выглядите ужасно. Сугами, принеси своей маме попить.

— О да, пожалуйста, — воскликнула Фелисити и услышала смех мужа.

Она посмотрела на него. Ее взгляд мог выражать что угодно или совсем ничего. Гаю он показался торжествующим и поэтому он не преминул огрызнуться:

— Ты присоединилась к живым мертвецам, Фелисити?

— Прекратите. — Мэй достала маленькую пластиковую бутылку из кармана своей накидки. — Ваша жена и без того очень расстроена. Держите руки так… — Она налила несколько капель в сложенные чашей ладони Фелисити. — А теперь вдохните.

Фелисити вдохнула и начала чихать.

Мэй сказала:

— Превосходно! — И добавила: — Дайте мне, пожалуйста, салфетку.

Кен и Хизер, все еще находившиеся под сильным впечатлением от ее появления, стоя рядом с Фелисити, стали спрашивать, знает ли она, какой сегодня день. Фелисити, которая с трудом представляла, какой сегодня год, попыталась отрицательно покачать головой. Сугами принесла питье. Фелисити протягивала руку два или три раза, но так и не смогла его взять.

— Астральный мир живет по другим законам, — пискнула Хизер.

Мэй взяла стакан и аккуратно один за другим прижала к нему пальцы Фелисити. Та сделала несколько глотков, а потом, когда мозг и язык наконец синхронизировались, начала объяснять причину своего позднего приезда. Она оправдывалась и говорила так виновато, как будто опоздание могло стоить ей потери целой кучи баллов в соревновании.

Все заговорили разом:

— Это не важно.

— Правда, это не имеет значения.

— Здорово, что вы вообще приехали.

Они начали привыкать к ней. Арно, закрывая входную дверь, обнаружил ее саквояж из свиной кожи и внес его.

Гай, конечно же, был прав, полагая, что Фелисити не была больна. Дело в том, что она вдохнула одну дорожку перед выходом из дома и еще одну в машине. Обычно кокаин вызывает эйфорию. Закрученный луч света и окрыляющая самоуверенность возносят вас прямиком к вратам рая. Нюхни дорожку волшебной пыли — и ты на пути к звездам.