Кэролайн Грэм - Смерть под маской

(«Пример вандализма? Этот прозрачный пакет?»)

— Комптон-Дондо — это духовная пустыня. Здесь никто понятия не имеет, что такое душа.

(«Тоже мне, открытие сделала!»)

— Правда, мы поддерживаем связи с землянами высшего порядка в деле внутрипланетного очищения.

(«Что-что?!»)

— Но Илларион говорит, что до тех пор, пока наши показатели по очистке эго не получат на небесах полного одобрения, Земля по-прежнему будет считаться находящейся в зоне смертельной опасности.

— Илларион? Это ваш муж?

— Ой, что вы! — все тело Хизер затряслось от смеха. — Илларион сотни лет назад как умер.

(«Господи помилуй!»)

— Но вы все еще с ним общаетесь?

— Я — нет. Кен общается. Он его озвучивает. Он — посредник для тех, кто выходит на связь с нами, землянами. Между прочим, это ведь он, Илларион то есть, написал за Шекспира все пьесы.

(«Она шизанутая! Не забыла ли я сообщить в офисе, куда мы едем?»)

Эва пристроилась на ступеньках и достала из сумки диктофон и огромный пузатый микрофон, похожий на большую серую губку.

— Мне нужно, чтобы сначала вы немножко ввели меня в курс дела. Коротенько расскажите мне, сколько вас здесь, каких убеждений вы придерживаетесь, занимаетесь ли НЛО, ну и все такое.

Однако не успела Хиз поведать ей о многочисленных радостях, которые сулит землянам ожидаемый вскоре десант с Венеры, как Эва засыпала ее вопросами по поводу того, с чего вдруг здесь очутился Гай Гэмлин и что может она сказать о привычках и поведении убитого человека.

— Много ли среди вас, к примеру, молоденьких девочек?

Хизер взглянула на нее с полным недоумением.

— Или, может, мальчиков?

Недоумение переросло в изумление.

— Окей. — Микрофон был уложен обратно в сумку. — Детали я придумаю потом.

Эва поднялась на ноги и распахнула дверь в дом.

— Вот что значит сельская местность. Это вам не Лондон. Там стоит хоть на пару минут оставить дверь незапертой, как тебя обчистят. Терри, — окликнула она фотографа, повысив голос, — мы входим.

— Понял!

— Послушайте, можно не шуметь? Пожалуйста, потише.

Сердце Хизер, только недавно восстановившее свой нормальный ритм после марафона, снова бешено заколотилось. Она не знала, куда подевался Кен, и беспокойно оглядывалась по сторонам. Она понимала, что по среднестатистическим законам, если в доме находится восемь человек, то сейчас один из них обязательно должен либо появиться лично, либо хотя бы выглянуть из окна.

— Эва, — дотронулась она до джинсового рукава, — мисс Рокеби…

— Просто Эва.

Терри между тем протиснулся мимо Хизер, и все трое оказались в холле одновременно.

— Ой, здесь запах как в моей школе при монастыре в детские годы.

Она стала неторопливо вышагивать по холлу, и ее шпильки нахально царапали почтенные дубовые половицы.

— Так-так! — Терри подошел к столу с пачкой брошюр и деревянными чашами. Не обращая внимания на ту, которая предназначалась для тех, кто чувствовал себя в чем-то виноватым, он подобрал карточку, на которой было написано: «Подношение любви».

— Это сюда вы кладете записки, когда хотите чуток поразвлечься? — проговорил он, подмигнув, и перенес внимание на печатную продукцию. «Семинар по смеху и объятиям», «Как укрепить ваш духовный рабочий инструмент».

— Кто же все это написал? — спросил Терри, тыкая пальцем в сочинение Кена «Романтика клизмы».

— Авторы разные, — отозвалась Хизер и с гордостью добавила: — Мы все здесь писатели. Эту написал Кен. Она пользуется сногсшибательным успехом. В Центре здоровья Каустона ее раскупили в первую же неделю.

— Да ну? — иронически процедил Терри, отбрасывая брошюру.

Хизер аккуратно уложила ее обратно в стопку и сказала:

— Я все же попросила бы вас…

Но он уже отошел в сторону, фотографируя лестницу и галерею.

— Эва?

— Что? — рассеянно отозвалась та, вытаскивая из древнего комода старые занавеси.

— Понимаете, мы с Кеном решили, что лучше всего нам поговорить с вами вне дома. Тут рядом есть небольшой паб…

— Ну уж нет!

— То есть как это?

Сейчас, не на ярком солнце, Хизер наконец разглядела несвежую кожу лица Эвы, ее сухие волосы… Несмотря на мини-юбку, она была далеко не первой молодости.

— Мы будем разговаривать только здесь, потому что это место происшествия, понятно? И Терри необходимо сделать снимки самой комнаты.

— Вам туда никак нельзя! — ужаснулась Хизер и снова стала озираться, словно само упоминание о подобном святотатстве может привести в холл всех разгневанных постояльцев. — Зал Солнца — это священное место, оно предназначено исключительно для молитвы и медитации.

— Одурачить нас хотите? Не на тех напали! — И Эва вместе с фотографом дружно расхохотались.

— Это простой, чисто человеческий интерес, дорогуша, — сказал Терри. — Несколько быстреньких клик-кликов никому не навредят.

Терри, пританцовывая, двигался по помещению, его камера щелкала не переставая, он менял угол съемки, то приближаясь к объекту, то снова отступая от него. «Взз-щелк», «взз-щелк» — и так без конца он снимал все подряд: потолочные балки, каменного Будду, разноцветный плафон-фонарь.

Хизер смотрела словно завороженная, с невольным изумлением и одновременно отвращением следя за его передвижениями. Содрогнувшись, она подумала, что все это происходит будто в каком-то научно-фантастическом фильме: черная с серебром металлическая штука в волосатых руках-лапах жила как будто своей особой отдельной жизнью: перемещалась, высматривала, фиксировала. И угрожала… Шаги в коридоре заставили ее вздрогнуть.

Это оказался всего лишь Кен. Он шел прихрамывая, левая рука ладонью наружу покоилась на правом плече, в правой он держал цветок. Он обернул себя сероватой тонкой тканью и подпоясался зеленым кушаком. На голове — повязка с кристаллом тигрового глаза посередине. Только что подстриженные усы горделиво топорщились над верхней губой.

— Во дает! Прям Властелин Вселенной! — раздался шепот Терри. И он снова лихорадочно защелкал.

— Где тебя носило? — воскликнула, подбегая к мужу, Хизер. — Как ты мог бросить меня одну?!

Она заметила его недовольный взгляд и упавшим голосом сказала:

— Я не виновата, они просто вломились сюда сами.

— Волноваться ни к чему, — произнес Кен, величественно отстраняя ее, — сейчас я все улажу. — Он остановился перед Эвой и поклонился ей, отчего его кристалл качнулся тоже вниз-вверх. — Мы будем обсуждать наши дела только вне этого здания, так что прошу… — С этими словами Кен проследовал к входным дверям, распахнул их и остановился в ожидании.

Эва, не обращая на него внимания, как ни в чем не бывало рассматривала выпуски старых газет и сломанный абажур. Терри встал на одно колено перед статуей Будды, пытаясь найти подходящий ракурс, чтобы заснять преувеличенно раздутые ноздри его величественно спокойного лика. При этом движении его джинсы задрались и стали видны нейлоновые носки. Надписи на них, судя по всему, четко выражали его основной жизненный принцип. Один украшали многажды запечатленные на разных языках слова «пошел бы ты», другой — «куда подальше».