Александр Рыбин - Паруса «Надежды». Морской дневник сухопутного человека

На всякий случай у Димы с собой была кружка; ежели кто-то из вахтенных встретится с ним на главной палубе, у него железная отмазка: иду, мол, к титану, за кипяточком, кофейком побаловаться, а то все равно не могу уснуть…

Дневальный на посту, надев наушники, что-то увлеченно бубнил, — оказалось, совершенствовал свои знания английского.

— These are neutral waters. It is very interesting… — повторял он монотонно одно и то же. Почувствовав присутствие кого-то, оглянулся.

— Что, не спится? — спросил он, сонливо позевывая и поглядывая на гостя недоброжелательно. В его взгляде читалось: бродят тут всякие лунатики…

Серый разорвал пакетик с кофе, высыпал содержимое в кружку и невозмутимо в ответ утвердительно кивнул головой:

— Кондиционер совсем не тянет, душно.

— Ага, — прямодушно и без каких-либо эмоций откликнулся дневальный и опять уставился в толстенный потрепанный англо-русский словарь.

— Пойду-ка я на верхнюю палубу, полюбуюсь на звезды.

— Чеши, — снова монотонно отозвался курсант и безразлично повернулся к нему спиной.

Пройдя дальше по коридору, Серый еще раз внимательно посмотрев в его сумеречную перспективу, осторожно толкнул дверь и тут же ее за собой захлопнул. Постоял, затаив дыхание, и в два бесшумных прыжка очутился у проема. Лестница, которая вела вниз, на камбуз и к холодильным и продуктовым камерам, была совершенно пустынна. В полутьме тамбура он пытался услышать какие-либо посторонние звуки, но, кроме монотонно гудевшего дизель-генератора, ничего не было слышно. И уже, собравшись с духом, он хотел, было ринуться вниз, но чуть не нарвался на идущего на встречу вверх по лестнице начпрода. Тот закрыв камеру на висячий замок и, тихо насвистывая какую-то незамысловатую мелодию, поднимался на главную палубу. Вальяжно следуя по направлению к своей каюте, он иногда притормаживал у чьей-нибудь двери, прислушивался и не спеша двигался дальше. Наконец он остановился у своей каюты и вдруг резко развернулся, так что Серый едва успел скрыться за углом.

Громко хлопнула дверь. Выждав несколько секунд, Дима выглянул из своего убежища.

Палуба была пуста. Для того чтобы окончательно убедиться, что Кругляк заполз в свою нору, он остановился у его каюты и, нагнувшись, стал перевязывать шнурки на кедах. За дверью довольно фальшиво прозвучала «Песенка Герцога» из «Риголетто» и скрипнул стул. Потом в каюте зашумела вода, льющаяся из крана, и раздались какие-то булькающие звуки. Серый не сразу сообразил, что начпрод чистит зубы. Наконец стало окончательно тихо; видимо, тот уже завалился спать. Да и пора уже: стрелки на наручных часах показывали двадцать минут второго.

И вот перед ним массивная металлическая дверь, запертая на висячий замок. Дима еще чуть-чуть постоял, а потом достал из кармана ключ. Ладони были липкие от страха. Негромко щелкнул замок.

В камере, после душной каюты, было прохладно и свежо — просто рай. Серый стал осматриваться: в углу на поддонах стояли в упаковках соки.

Открутив крышечку у тетрапака, он потянул серебряный язычок фольги. Прислушался. Всё так же мирно тарахтел движок, было тихо и спокойно. С опаской глотнул из пакета. Это был прохладный, божественный апельсиновый сок.

Дмитрий стал переставлять упаковку за упаковкой, потряхивая у уха и проверяя, булькает или не булькает там, внутри. Прошло уже минут двадцать, и в холодильнике, хотя температура там была плюс пять градусов, Серому стало даже жарковато. Мышцы начинали ныть, а того, что он надеялся найти, не было. Неужели он всё себе напридумывал и начпрод просто-напросто не очень симпатичный, скверный по характеру человек, а не какой-то наркоторговец? Через полчаса уже должны были спуститься повара и курсанты из наряда на камбуз чистить картошку. Надо было проваливать, и чем быстрее, тем лучше. Отхлебнув еще раз из начатого пакета, он стал выставлять пачки в обратном порядке. Но что-то все-таки его не отпускало.

В каждой упаковке было шесть пачек сока, плотно запеленутые в полиэтилен. А что, если в упаковке, скажем, четыре пачки сока и две пачки с тем, что он предполагает? Недаром же начпрод не разрешает никому даже заходить в холодильник, а сам выдает сок уже не в упаковках, а по отдельности.

Дмитрий вытащил из угла очередную упаковку и решительно надорвал полиэтилен. Потряс над ухом одну пачку, вторую, третью… В четвертой явно ничего не плескалось и не булькало. Да, так и есть. Кирпичик тетрапаковой упаковки с надписью по-английски «Апельсиновый сок» был довольно увесистый, и там могло быть всё что угодно, только не сок. Осторожно вскрыв пачку, Серый накренил ее, пока из нее тонкой струйкой не посыпался белый порошок.

— Вот это да! Отрава! Что и требовалось доказать, — выдохнул он облегченно, без всякого удивления. С тревогой взглянул на часы. Было уже без четверти три. Поставив всё на место, он захлопнул камеру холодильника, повесил замок и собирался уже незамеченным взбежать по ступенькам наверх.

Но тут от стенки, из темноты, отделилась две фигуры. Серый от неожиданности даже ничего не успел произнести, как у него неожиданно схлопнулось сознание.

Ночью Илье снился сон. За столом сидели отец с матерью. Оба с тревогой смотрели на него и молчали.

— Ну что же вы всё молчите и молчите? Подскажите, как мне быть? Предположим, пойду я сейчас к капитану, скажу: так и так, у вас тут на корабле полно наркотиков. Он, конечно, вызовет, скажем, старпома и еще кого-нибудь, а может, и не вызовет, а скажет: «Присядь, дорогой», а сам достанет пистолет из ящика стола — и бамц меня пулей в глаз! Потом мое тело — в ковер и ночью — в море к рыбкам.

Илья заметался по измятой простыне и проснулся. Несколько минут полежал, прислушиваясь, как гулко стучит сердце.

— Параноик!

Илья мельком взглянул на себя в зеркало: и вправду, на него смотрело не очень симпатичное существо. Он даже сам удивился своему виду: легкая небритость, уголки губ обвисли вниз, на переносице глубокая морщина, сухой блеск глаз — ни дать ни взять сумасшедший. Он выпил остывший чай из стакана и опять завалился в кровать. Такое впечатление, что сон стоял, как в видеомагнитофоне фильм на паузе. Стоило ему только прикрыть глаза — опять появились родители, сидевшие за столом и с печалью взиравшие на собственное чадо.

Тут вдруг заговорила мать своим, как всегда, безапелляционным, не терпящим возражения тоном:

— Не многовато ли для тебя экстрима за последние три месяца? Зачем же ты ввязался в это дело? Ты, как твой отец, все время лезешь на рожон.

— Это проклятое журналистское чутье не подвело меня и сейчас.

— Я требую, чтобы ты все свои действия согласовывал…

Тут ее перебил отец. Во сне он был в морской форме и с кортиком: