Ольга Баскова - Тиара скифского царя [litres]

Лиза хотела спросить, представляет ли он свое будущее вместе с ней, но постеснялась. В конце концов, какая разница?

– Ты часто упоминаешь о своем муже. – Он резко сменил тему. – Кем он был? Расскажи, если не секрет.

Лиза смутилась:

– Я бы не хотела… Кроме того, его фамилию ты слышал не раз. Он баллотируется в губернаторы.

Игорь расхохотался так, что на столе зазвенела посуда.

– Сдается мне, что он бывший бандит. Ну что, я угадал?

Лиза промолчала.

– Значит, угадал. – Игорь кивнул. – Что ж, тогда мне тебя очень жаль. Я слышал о бандитских браках. Он бил тебя, не правда ли?

Она опустила глаза и стала внимательно рассматривать маленькое желтое пятнышко на белой старой скатерти.

– Ты была ему нужна, пока он числился в обычных рэкетирах, – продолжал Игорь безжалостно. – А потом, когда ему удалось подняться, просто выгнал тебя вон, наверняка припомнив тебе отсутствие образования. Ну что, я прав?

Она кивнула. В конце концов, Игорь все узнает. Какая разница когда?

– У меня нет к нему претензий, – прошептала женщина. – Во всяком случае, я не оказалась на улице. Он купил мне эту квартиру.

– Какое благородство! – Мужчина хлопнул в ладоши и тут же смутился: – Извини.

В ее синих глазах-озерах блеснули слезы.

– Не надо быть таким жестоким.

– Я же сказал – извини.

Он подошел к ней, обнял и вдруг припал к ее тонким неаппетитным губам. Лиза сначала опешила, попыталась его оттолкнуть, но потом притянула к себе, прижимаясь к его сильному горячему телу, и мужчина, подняв ее на руки, понес в спальню.

Они лежали на прохладных простынях, насладившиеся любовью, и каждый думал о своем.

Лиза – о том, что в ее жизни наконец появился мужчина, а Игорь – о том, что когда-нибудь с этой женщиной придется расстаться, потому что в постели она оказалась такой же скромной и неизобретательной, как в жизни.

Эти мысли не приносили удовольствия. В принципе Игорь не был эгоистом и умел ценить добро. Вот почему он очень жалел, что женщина оказалась не в его вкусе. Можно было бы продолжить. А так…

Почувствовав, что краснеет от стыда, Игорь дал себе слово уйти от Лизы только тогда, когда отблагодарит ее за все, когда она ни в чем не будет нуждаться и не заметит его ухода.

– Тебе было хорошо со мной? – спросил он и сморщился, будто схватив кусок лимона без сахара.

Вопрос казался ему банальным и пошлым, но женщина не понимала и не видела ничего.

– Я почувствовала себя счастливой впервые за многие годы.

А потом они снова говорили. Лиза рассказывала о своем детстве и неожиданно разоткровенничалась, вспомнив о знакомстве с Сергеем.

– Он взял меня девушкой, пусть и в привокзальной гостинице, – вздохнула она. – А потом всю жизнь считал проституткой. Считал, а я хранила ему верность и до тебя не знала других мужчин.

– Он сволочь, – буркнул Игорь. – Я никогда так не поступлю. Я тебя не брошу.

Голос его сорвался: тяжело было так врать.

– Ты хочешь ресторан, и ты его получишь. – Игорь закашлялся, прикрыв рот рукой. – Во всяком случае, я все для этого сделаю.

Лиза рассмеялась:

– Где же мы найдем эти проклятые деньги? Ты предлагаешь ограбить банк?

Он придвинулся к ней и обнял:

– Не надо так банально мыслить. Я обязательно что-нибудь придумаю. А пока… Деньги от сдачи квартиры нам помогут, правда?

– Ну разумеется. – Она обхватила его за шею.

Очаков, 1892 г.

Малка, худая и бледная, в старой штопаной кофточке и такой же юбке, шла по узкой пыльной улице Очакова, пряча глаза от назойливых взглядов прохожих.

Ей казалось, что весь город знает о ее семейной жизни и смеется над ней и над ее дядей, мечтавшем о королевской участи для своей племянницы.

Королевской жизни не получилось. Женившись на ней, Шепсель баловал молодую жену полгода, покупая ей дорогие платья и украшения (о меховом манто и новом жакете скромно забыли). Потом он в одночасье сделался скупым, расчетливым дельцом и выдавал жене крохи, на которые она должна была ухитриться купить хорошие продукты на рынке и приготовить сносный обед, чтобы угодить суженому и его тупому братцу.

Сначала Малка пробовала скандалить, напоминала о его обещаниях перед свадьбой разодеть ее как птицу колибри, но Гойдман лишь кривил тонкие губы и презрительно отвечал, что для него наступили не лучшие времена.

Если бы она поняла, чем они занимались с ее дядей и на чем делали неплохие деньги, но этот бизнес пришлось оставить.

Студент, длинноволосый Семен, был прав насчет своих познаний в древнегреческом. Нашлись дотошные покупатели, которые понесли плиты и обломки колонн с причудливыми надписями знатокам языка, и те отыскали ошибки в падежах. Разгневанные клиенты били «антиквариат» у лавки Гойдманов, и бледному Шепселю ничего не оставалось, как разводить руками и неубедительно оправдываться: мол, и среди древних греков были не очень грамотные люди.

Почему же господа считают, что он обманывает их? Может быть, древние греки и сделали эти нелепые ошибки?

Больше всего над такими объяснениями смеялся антиквар Штерн, считавшийся самым знающим в городе (и это было странно, потому что он учил невежественного Гойдмана разбираться в антиквариате и давал ему книги).

– Да разве братья Гойдман антиквары? – Он хихикал, издавая звуки, напоминавшие икоту. – С двумя классами и четырьмя коридорами? Поверьте, они едва умеют читать и писать на родном языке, где уж им разбираться в антиквариате? Если они и прочитали книжку, то это был «Талмуд» в синагоге.

Шепсель злился на Штерна, но сделать ничего не мог. Клиенты отскакивали от него, как мячи от стенки, деньги перестали течь рекой. Старый Яков и студент отказались с ним работать – они узнали, что львиную долю прибыли братья брали себе, оставляя им крохи, что было сущей правдой, и Гойдманы доедали старые запасы.

К сожалению, Малка не хотела этого понимать. Ее жизнь без нового жакета и манто стала серой и бессмысленной, и молодая жена почувствовала к мужу острую неприязнь, считая его грубым, неотесанным, необразованным мужланом, к тому же еще и жадным, и мучительно размышляла о том, что делать ей, такой несчастной и обманутой в своих надеждах.

Женщина подошла к лавке ювелира и вздохнула: еще совсем недавно Шепсель дарил ей кольца, обещал красивое колье…

Прижавшись к стене, чтобы ювелир Кохман, знакомый Шепселя, ее не увидел и не стал показывать товар (это ранило бы ее сердечко), она жадно разглядывала дорогую брошь, усыпанную маленькими сверкающими бриллиантами, которую держала в руках полная дама в нарядном черном платье.

– Любуетесь? – Она вздрогнула, услышав знакомый голос, и повернула голову.