Кэйго Хигасино - Муки Галилея

— Папа! — вскрикнула, подбегая, Намиэ. Она усадила его обратно в кресло.

— Ты бы не напрягался! А то схлопочешь кровоизлияние в мозг и не сможешь передвигаться даже на инвалидной коляске.

— Заботливый какой. — Было видно, что Юкимасе трудно дышать. — Мы ещё вернёмся к этому разговору. А сейчас я хочу забрать то, за чем пришёл.

— Да как угодно. Не пойму только, зачем тебе это барахло?

— Не твоё дело. Принеси! — После этих слов Юкимаса посмотрел на Намиэ. — Сходи с ним, пожалуйста. Вещи ценные. Обращайтесь осторожно.

Хоть ей и не хотелось, Намиэ кивнула. Она прекрасно знала, как он дорожит этими вещицами.

— Не доверяешь, значит… — досадливо цокнул языком Кунихиро, выходя за дверь. Намиэ последовала за ним.

Пройдя по коридору, они вошли в соседнюю комнату. Кунихиро приспособил её под свою спальню: там стояла двуспальная кровать. Намиэ старалась на неё не смотреть.

Кунихиро открыл гардероб и вытащил оттуда картонную коробку.

— Должны быть здесь. Старику не понравится, если к ним притронусь я, так что проверь сама.

Намиэ присела и заглянула в коробку.

Внутри лежали «корабли в бутылке» — модели парусников, помещённые внутрь бутылок из-под виски. Разумеется, их горлышки были слишком узкими, чтобы корабли прошли целиком. Сначала в бутылки складывали отдельные детали, а затем корабли собирали при помощи пинцета.

В коробке их было три. Все сделал Юкимаса.

— Полагаю, всё на месте. — Намиэ закрыла коробку.

Внезапно Кунихиро обхватил её, навалившись со спины. Она едва подавила вскрик. Ещё не хватало, чтобы Юкимаса их услышал.

— Ты что творишь? — прошипела она.

— Ну же, громче, не стесняйся! Старик всё равно ничего не сделает. Ему пора бы узнать о нашей связи!

— Не сходи с ума! — Намиэ вывернулась из объятий.

— Намиэ! — послышался голос Юкимасы. — Нашла?

— Да! Сейчас принесу. — Она взяла коробку и, отвернувшись от Кунихиро, вышла из комнаты.

Юкимаса также выкатился в своём инвалидном кресле в коридор. С подозрением посмотрел на Намиэ:

— Что-то случилось?

— Нет, ничего. Всё на месте? — Она показала ему содержимое коробки.

— Да. Возвращаемся. — Он положил коробку себе на колени.

Кунихиро вышел к ним и привалился к стене.

— Так ты вечером пирушку устраиваешь? Ученики соберутся и всё такое?

— От кого ты узнал?

— От того, кто принял заказ в винном магазине. Тебе стоило самому мне сказать.

— Тебя это не касается.

— Ещё как касается! Разгуляетесь там у себя в главном здании, а страдать мне.

— Мои сегодняшние гости — взрослые, разумные люди. Не суди по себе.

— Но если вы меня хоть чуточку потревожите — запульну к вам петарду.

— Петарду? Какой же ты ребёнок! Между прочим, районный совет пожаловался на то, что ты самовольно пустил плавать в пруду каноэ. Просили немедленно убрать. В него могут залезть дети, а это уже опасно. Но если тебе неохота, я так и скажу совету: «Прошу, забирайте!»

— Ты ведь понимаешь, чем это кончится? — угрожающе сказал Кунихиро.

— Прибери игрушки, если не хочешь остаться без них!.. Идём, Намиэ.

Она выкатила кресло на улицу. Путь вёл через несколько ступенек, и ей потребовалось немало усилий. Но ещё хуже пришлось сидевшему в кресле Юкимасе. Однако он ни разу не пожаловался.

«Давно надо было пристроить у входа во флигель пандус», — запоздало пожалела Намиэ.

От флигеля до главного здания было около двадцати метров. Когда-то здесь расстилался газон, но сейчас чернела голая земля. Никто не ухаживал за ним вот уже несколько лет.

— Не обращай на него внимание, — произнёс Юкимаса. — Это не может длиться вечно. Однажды его постигнет небесная кара.

Намиэ молча кивнула. Заметив про себя, что, как учёный, он редко употреблял выражения вроде «небесная кара».

— Который час?

— Э-э… — Она достала мобильный телефон. — Начало шестого.

— Значит, пора готовиться.

— Займусь, как только вернёмся в главный дом. А тебе не кажется, что тэппанъяки [2] Тэппанъяки (букв. «жарка на листе железа») — приготовление пищи на большой железной сковороде, стоящей непосредственно рядом с обедающими людьми. — неудачная идея? Выглядит так, будто нам лень готовить как следует.

— Ерунда. Я этих ребят давно знаю. Были бы мясо и пиво — и они довольны.

— Так то в студенческие годы. А сейчас всем под сорок. К этому возрасту многие начинают ценить хорошую кухню.

— Ничего. Привередничать будет только один, да и тот на самом деле ничего не понимает во вкусной еде. Просто строит теории.

Поняв, о ком говорит Юкимаса, Намиэ рассмеялась:

— Ты о господине Юкаве?

— С него станется даже выдвинуть теорию правильной нарезки овощей! — Плечи Юкимасы мелко задрожали от смеха.

— Кстати, он звонил. Сказал, что немного задержится.

— Задержится? Но хоть приедет?

— Да, в любом случае обещал непременно быть. Он забронировал номер в бизнес-отеле возле станции и сможет остаться у нас, сколько мы позволим.

— Вот как? Отрадно слышать. А то, я смотрю, за последнее время он не опубликовал ни одной сто́ящей статьи. Надо бы устроить ему нагоняй.

Голос Юкимасы звучал бодрей. Намиэ знала о его давнем принципе: чем успешней ученик, тем суровей к нему отношение.

Прежде Юкимаса Томонага преподавал в Университете Тэйто, занимая должность старшего преподавателя. Почему он не стал профессором, Намиэ не знала. Но слышала от своей покойной матери, что он занимался классической, приземлённой тематикой, которую редко выбирали для дипломных работ.

Зато отношения со студентами у него складывались самые тёплые. Он любил заботиться о людях, ученики — даже те, кто предпочёл другую лабораторию, — могли рассчитывать на его отеческий совет, а для некоторых он похлопотал об устройстве на работу. Поэтому на Новый год его и по сей день заваливали поздравительными открытками.

Этим вечером у Юкимасы собрались те его подопечные, кому он особо благоволил. Направления исследований у всех были разные, но они на удивление хорошо ладили и регулярно встречались для дружеских попоек. Хотя бы раз в несколько лет они снимали ресторан в городе, но в этот год Юкимаса пригласил компанию к себе.

— Слушайте, это потрясающе! Раз вы можете такое мастерить, значит, все проблемы позади! — Подняв двумя руками корабль в бутылке на уровень глаз, сказал гость по фамилии Ясуда. Это был начинающий толстеть мужчина средних лет с круглым лицом.

— Проблема всё же есть, и это время. Знаешь, сколько мне понадобилось? Три месяца! Три месяца каждодневного труда. Был бы я здоров, управился бы в три дня. И разумеется, вышло бы лучше. — Юкимаса обвёл взглядом трёх своих учеников, сидевших вокруг тэппана. Намиэ показалось, что его голос звучит уверенней, чем обычно.