Кэйго Хигасино - Муки Галилея

Кусанаги криво ухмыльнулся и оглядел лабораторию.

— Давненько я не слушал твоих лекций. И эта лаборатория прямо родной кажется!

— Ты-то здесь какие опыты ставил?

— Зато ты мне вон сколько их показал! — С этими сломим и Кусанаги достал из принесённого с собой бумажного макета длинную узкую коробку и поставил на стол рядом с собой.

— Это что?

— Красное вино. Я в винах не разбираюсь, продавец в магазине посоветовал.

— Ты редко балуешь меня гостинцами.

— Это в благодарность! Моя подопечная тебе обязана.

— Я не сделал ничего выдающегося. Всего-то провёл простой физический эксперимент.

— Но он помог нам раскрыть дело, так что я счёл необходимым тебя отблагодарить. Правда, есть одно досадное известие.

— Дай угадаю. — Юкава снял халат и повесил его на спинку стула. — Наша разгадка не соответствует действительности.

Кусанаги посмотрел другу в лицо:

— Ты знал?

— Вообще-то, лично я с самого начала не верил, что это правда. Меня просто увлекла задача — как из предметов, имеющихся в той квартире, собрать механизм замедленного действия для сброса трупа с балкона. То, что ты назвал досадным известием, для меня не является ни досадным, ни каким другим. Мне всё равно. Не знаю, впрочем, как его восприняла та женщина-следователь.

— Пожалуй, немного огорчилась.

— Так какова же действительность?

— Самоубийство.

— Я так и думал. Иначе и быть не могло. — Юкава кивнул.

— Как тебя понимать?

— А давай поболтаем за кружечкой растворимого кофе?

Юкава, как водится, принёс две не особо чистые кружки.

Кусанаги, невесело усмехнувшись, пригубил кофе:

— Собрать доказательства того, что Окадзаки был любовником Тинацу Эдзимы, оказалось весьма непросто. Решающей уликой стала карточка, которую мы нашли у погибшей. Мы установили, что это ключ от двери лав-отеля в Тибе. И на ней нашлись отпечатки пальцев Окадзаки. По его словам, он выбросил карточку в мусорную корзину, но, похоже, Тинацу Эдзима тайком её подобрала.

— Зачем ей это понадобилось? — удивлённо спросил Юкава.

— Ну, это очевидно. Карточка давала право на скидку при следующем посещении.

— Ясно. Так что, Окадзаки сознался?

— Нет, он подтвердил, что встречался с погибшей, но отрицал всякую связь с происшествием. Настаивал, что раз он видел падение с улицы, то никак не мог совершить преступление.

— Ну а вы?

— Хотя это против правил, мы показали ему запись того эксперимента, где ты так вдохновенно сыграл главную роль.

— То-то он удивился.

— Да просто глаза выпучил! — Вспомнив выражение лица Мицуи Окадзаки в тот момент, Кусанаги и сейчас едва не расхохотался. — Задёргался: «Я не знал о таком способе, я ничего такого не делал!» И тут уж признался, что ударил погибшую.

— Той кастрюлей из нержавейки?

Кусанаги кивнул.

— У Окадзаки есть жена и ребёнок. Он завёл интрижку с Тинацу Эдзимой ради развлечения, а вот она, похоже, приняла их отношения всерьёз. Он ей ничего не обещал, но, вероятно, с какого-то момента Тинацу Эдзима уверилась, будто тот разведётся и женится на ней. Впрочем, у мёртвых не спросишь, и точнее мы не узнаем. В любом случае в тот вечер Окадзаки пришёл сообщить, что им надо расстаться. Услышав об этом, Тинацу Эдзима вспылила. И заявила, что прямо сейчас позвонит его жене.

— А этого уже не стерпел Окадзаки.

— По его словам, он совершенно потерял голову и уже не помнит, как всё произошло. Увидел её лежащей на полу, решил, что она мертва, и уже не мог думать ни о чём другом, кроме побега. А выходя из здания, случайно оказался свидетелем падения человека с высоты. Но он и в страшном сне не мог представить, что этим человеком окажется Тинацу Эдзима. На следующий день, услышав в новостях о её смерти, он догадался, что случилось. Она не умерла от удара, но затем сама бросилась с балкона.

— И тогда он сообразил, что случайная стычка с разносчиком пиццы даёт ему железное алиби, и нарочно явился в полицию?

— Да, именно так.

— Понятно. — Юкава, улыбаясь, пил кофе.

— Его обвинят в нанесении телесных повреждений. Убийство не доказать. Никаких улик в пользу того, что он провернул тот трюк, нет.

— Ах да, трюк… — Юкава допил кофе и покачал кружкой. — Он бы и не смог. Провернуть его практически невозможно.

Кусанаги немного откинулся назад и посмотрел другу в лицо:

— Вот как? Но ведь есть видео…

— Да, на той записи он мне удался. Но знаешь, как я намучился? Раз десять всё срывалось, если не больше. — Юкава захихикал. — То шнур от пылесоса обратно не смотается, то крышка с кастрюли слетит сразу, — в общем, неудача за неудачей. Но твоя коллега — Уцуми, правильно? — всё вытерпела и осталась со мной до победного конца.

— Она об этом ни словом не обмолвилась!

— И правильно. Зачем? Объявляй только о своих успехах, погромче и поцветистей. Так принято в мире учёных.

— Вот хитрюга…

— Да брось. Дело-то раскрыто. Из неё выйдет отличный детектив. Да и я в кои-то веки поставил интересный эксперимент.

— Интересный? Слушай, так, может, будут и другие… — начал было Кусанаги, но, будто говоря: «Ни слова больше!», Юкава поднял указательный палец и прижал его к губам. А затем, лукаво улыбаясь, поводил им из стороны в сторону.

Стоя спиной к окну, Кунихиро глядел на них с презрительной ухмылкой. В его глазах не отражалось ни малейшего сочувствия к своим собеседникам.

«Каким образом можно воспитать в человеке такую жестокость?» — вновь, как и много раз до этого, подумала Намиэ.

— Я ведь уже говорил: тебе меня не переубедить. — Кунихиро скривил губы. — Съезжать отсюда я не собираюсь. Это же мой дом! С какой стати мне куда-то переселяться? Но если надо кого-нибудь выпроводить, могу предложить кандидатуру вместо меня… Вы не согласны, госпожа Намиэ? — Он посмотрел на неё.

Она опустила глаза. Ей не хотелось встречаться с ним взглядом.

— У Намиэ нет причин уходить, — хриплым голосом сказал Юкимаса. Сидя в инвалидном кресле, он сердито рассматривал сына.

Но Кунихиро, ничуть не испугавшись гневного отцовского взора, пожал плечами:

— Да? Ну так тем более их нет у меня. Хочешь с этим поспорить — обратись к адвокатам. Уверяю, любой тебе подтвердит: у меня есть полное право жить в этом доме!

— Тебе ведь предлагают обменять его на что-нибудь равнозначное.

Кунихиро громко фыркнул:

— На что? Кроме этого дома, от нашего состояния, считай, ничего не осталось!

— Ты бы лучше помолчал! Кто, по-твоему, в этом виноват?

— Я лишь воспользовался своими правами. После твоей смерти всё так и так перешло бы ко мне. Ну, взял я раньше, что тут плохого?

— Да что ж ты за человек!.. — Юкимаса упёр трость в пол и попытался встать. Но пошатнулся и привалился спиной к книжной полке.