Батья Гур - Убийство в субботу утром

Двое из полиции немного посовещались вполголоса, потом один из них шепотом о чем-то спросил Грюнера. Грюнер, покачав головой, ответил: «Только жестами, если это необходимо», — и обратился к Бауму:

— Доктор Баум, известно ли вам, как пистолет оказался у Тубола? Пожалуйста, отвечайте жестами. Помашите рукой, если нет, поднимите ее, если да.

Баум сделал рукой отрицательный жест; тогда один из полицейских, рыжий, спросил его, видел ли он пистолет когда-нибудь раньше. Баум снова пошевелил рукой из стороны в сторону. Он страшно устал. Последнее, что он услышал, закрыв глаза, это слова рыжеволосого: «О’кей, значит, обрабатываем пистолет и начинаем осмотр территории», после чего провалился в сон.

Подобно Голду, Михаэль Охайон иронически относился к суевериям, но, когда, войдя в главный штаб иерусалимской полиции в Русском подворье, он услышал поздравления с тем, что найдено орудие убийства, ему невольно припомнился панический страх матери перед сглазом. Он стал отмахиваться, ссылаться на то, что пока нет заключения баллистической экспертизы, но коллеги подняли его на смех.

— Ладно тебе! — сказал главный инспектор Клейн, шеф спецгруппы особого назначения, расследующей другое убийство. — Сколько пистолетов может валяться на улице Дизраэли в одну и ту же субботу? Сколько там метров во всей этой несчастной улице?

Михаэль стоял на своем. Случались и более странные вещи. Надо дождаться результатов из лаборатории, а тем временем поговорить с патологоанатомом и заехать в больницу Маргоа.

О пистолете инспектору доложили по рации в пять утра, когда он был на пути из Рехавии в Русское подворье. Заезжать в больницу, как ему сказали, не было никакой необходимости, но он все равно сделал крюк и опять отправился на улицу Дизраэли. В больнице рыжеволосый полицейский сообщил, что на пистолете (предположительно системы «Беретта» 22-го калибра) обнаружены следы грязи. Одну пулю извлекли из стены в четвертом мужском корпусе.

— А вторая, — продолжал рыжеволосый с надеждой в голосе, — вероятно, будет найдена в теле убитой женщины.

Вздохнув, он добавил, что на пистолете полно отпечатков: доктора Баума, сестры Дворы, больного Тубола и других, которые еще предстоит идентифицировать.

Из всей информации, которую выдал полицейский компьютер, наибольшее впечатление на рыжеволосого произвело то, что пистолет принадлежал Джо Линдеру, который получил на него разрешение в 1967 году.

— Эта грязь меня тоже беспокоит, — добавил он, — но они не могут ничего утверждать наверняка до получения результатов баллистической экспертизы.

Михаэль посмотрел вокруг. Небо светлело. Он прикинул размеры больничного сада, расстояние до проезжей части, высоту ограды, расстояние до здания Института. И, закурив сигарету, изложил свои предварительные соображения:

— Похоже, кто-то подбросил пистолет в сад с улицы, возможно даже, из машины на ходу. А потом — сестра сказала, что пациенты выходили в сад. Но мы должны все проверить точно.

Рыжеволосый согласился.

Добиться чего-либо от Тубола было невозможно. Все пациенты пока находились под действием седативных препаратов, Баум тоже еще спал. Придется заехать попозже, решил Михаэль, и вызвать Баума, когда тот будет в состоянии отвечать на вопросы.

Сидя в своем кабинете в Русском подворье (конура в конце извилистого коридора на втором этаже, с трудом вмещающая два стула, стол и секретер), он размышлял, с чего бы начать.

Как всегда, без стука вошла Цилла и, поставив на стол перед ним кофе и булочки, предложила начать с них; остальное может минутку подождать. Однако Михаэль знал, что если после бессонной ночи даст себе эту минутную передышку, то моментально вырубится. Поэтому, едва отхлебнув глоток кофе, он начал набирать номер патологоанатомов. Там попросили подождать — они только начали; ему сообщат сразу, как получат результаты. Похоже, что в ночь с пятницы на субботу Нейдорф еще была жива, но точно пока ничего сказать нельзя.

— Надо спуститься самому. Эли с ними слишком церемонится, ему не хватает твердости, чтобы понукать их там, — рассуждал Михаэль вслух, набирая номер баллистической лаборатории Института судебной медицины. Линия была занята, и он занялся булочкой, одновременно нашаривая электробритву в ящике стола.

Циллу не удивил вид главного инспектора Охайона, бреющегося одной рукой и сжимающего трубку телефона в другой. Ей было известно, как он страдал от того, что, когда вел расследование, не мог найти время для бытовых вещей, вроде еды, питья и бритья. Инспектор ненавидел ходить небритым.

Она вызвалась дозвониться в лабораторию, и, когда ей это наконец удалось, Михаэль закончил первую чашку утреннего кофе, бритье и полбулочки.

Ему сообщили, что грязь на пистолете была идентична пробе, взятой с территории больницы. Должно быть, пистолет подобрали там; возможно, до этого он даже был закопан в землю под цветочным кустом. Отпечатков полно, но идентифицировать их все просто невозможно. Пока управились только с отпечатками Баума и Тубола. Нет, пулю из тела они еще не получили и, пока не получат, ничего определенного сказать не смогут. У них как раз сейчас человек из отдела опознания Института судебной медицины. Судебные медики уведомили, что пуля будет отправлена в течение часа, и до тех пор все, что Михаэлю оставалось, это терпеливо ждать. Ему также посоветовали ознакомиться с утренними газетами.

— А что там пишут? — с опаской спросил Михаэль.

— Вас интересуют заголовки или желаете заслушать весь текст по телефону?

Михаэль попросил не беспокоиться и положил трубку, потом спросил Циллу:

— Ты видела сегодняшнюю прессу?

Цилла наклонилась к брошенной на пол большой спортивной сумке и достала газету.

На первой странице было описание здания Института и улицы Дизраэли, фотография Михаэля, который был представлен как «блестящий следователь, вероятный будущий шеф Иерусалимского следственного управления», и подробности убийства. Никакие другие имена не назывались.

Крупный психоаналитик-женщина… жестокая смерть… полиция в замешательстве… о деталях организации похорон сообщат позже… — прочитал Михаэль вслух. — Спасибо Господу за малые радости!

Зазвонил телефон, и Михаэль услышал голос Эли Бахара, который присутствовал при вскрытии. Он доложил, что следов борьбы не обнаружено, а причиной смерти представляется выстрел в висок, с близкого расстояния, но не настолько, чтобы предположить самоубийство.

— Время смерти, — сказал Эли с некоторым сомнением, — где-то между семью и девятью часами утра субботы. Они вот-вот закончат, и я тотчас же отнесу пулю в баллистическую лабораторию. — Михаэль уловил в голосе Эли дрожь.