Питер Чейни - Великолепная западня

– Что вам угодно? – выкрикнула она мне в лицо.

Я спокойно вошел в холл следом за ней.

– Передайте миссис Дрейк, что я здесь. Если это ей не по вкусу, то тут уж ничего не поделаешь!

Она пожевала губами и пошла вверх. Вернувшись, буркнула:

– Идите к ней и не вздумайте курить!

Я усмехнулся и, войдя в гостиную, плюхнулся в кресло. Поболтав некоторое время ногой, я пересел на ручку другого кресла, но прошло еще добрых пять минут, прежде чем из двери выплыла миссис Фло Дрейк в небесно-голубом халате и шлепанцах того же цвета.

– Итак, – рявкнула она, – где мой парень?

– Я не нашел его, миссис Дрейк.

– Что?!

– Я уже сказал, его нет.

Она рухнула в кресло и яростно закудахтала. Я посмотрел на часы.

– Я почиваю в это время, молодой человек, – сказала она, словно прихлопнув надоедливую муху.

– Я это уже заметил.

– Я полагала, что у вас есть известия о моем сыне или другой повод к нарушению моего спокойствия и отдыха…

– Возможно, есть и другой повод, миссис Дрейк. Даже представить себе трудно, какой!

– С нетерпением хочу знать о нем, молодой человек.

– Доллары, – сказал я тихо, – серебряные доллары. Возможно, очень много серебряных долларов.

В глазах ее что-то вспыхнуло, и она тут же отвернулась.

Я быстро заговорил:

– Кое-что в этом деле не ясно. Например, относительно отъезда вашего сына и вашей невестки в Рино.

Она стала крутить на пальце массивный перстень с ярко-желтым камнем.

– Я наняла вас, чтобы вы нашли моего сына, а не для того, чтобы вы тут врывались среди ночи в гостиную.

Я не моргнув глазом выслушал это обвинение и продолжал:

– Я не сказал ничего дурного. Но с серебряными долларами, кажется, попал не в бровь, а в глаз. Тут что-то есть, что может пролить свет на происходящее.

Долгое время она неподвижно сидела в кресле. Потом медленно, словно тесто, стала подниматься. Я поддержал ее. Встав, она стала буравить меня ненавидящим взглядом. Затем, видимо, решилась.

На стене висела большая картина, написанная маслом, – «Незабвенный закат на Темзе». Рядом торчал масляный портрет мужчины с синевато-черными волосами и длинными усами – типичный роковой красавец. Похоже, он перебирал воспоминания – он выглядел человеком, у которого они должны быть.

Не говоря ни слова, миссис Дрейк потянулась и опустила картину. За картиной оказался маленький сейф, какие бывают во всех старых домах обычно за поясным портретом прадедушки Джека или дядюшки Уилли.

Мамаша Дрейк повозилась с ключом, и дверца отскочила. Некоторое время старуха шарила внутри сейфа дрожащей рукой, потом тяжело вздохнула и засопела.

Казалось, время остановилось. Я молчал. Я не знал, что она там искала. Но что бы это ни было, я уже знал, что оно исчезло.

Она глубоко вздохнула и вдруг всхлипнула. Повернувшись ко мне и дрожа всеми своими складочками, она горестно зашипела:

– Пропало, пропало…

– Что?

Она взяла себя в руки и прошла к креслу. Скорбно усевшись, забарабанила жирными пальцами по ручке кресла, словно над чем-то раздумывая.

– Прошу сюда, мистер Шенд, – прохрипела она наконец.

Пройдя следом за ней и споткнувшись по дороге о вертящийся стульчик от допотопной фисгармонии, я молча смотрел ей в спину и ждал, когда «корабль начнет разгружаться», как писали газеты позавчера.

– Полагаю, что оно у Бартли. Но откуда он мог узнать? Я никогда о нем не говорила. Я не доставала его и не смотрела вот уже лет двадцать пять.

– Это что, ценная вещь?

– Может быть, если сын крадет ее у собственной матери.

Она покосилась на полуоткрытый сейф и затем медленно, поворачивая голову направо и налево, произнесла:

– Да, да, да… Это письмо, что-то вроде письма. Оно было написано братом моего отца – Джеймсом Бартли Дрейком. Это его портрет там на стене под стеклом. Он умер в 1939 году – это было давно, мистер Шенд, – в восемьдесят шесть лет…

– Да?!

– Он был «серебряным королем», миллионером.

– Его называли Бонайза Джим Дрейк? Я что-то слышал о нем и его связях с Невадой.

– Таких людей теперь нет. Титан!

– Поиски привели меня к человеку по имени Мел Улгрен. Вы о нем слышали?

Она фыркнула:

– Эта фамилия мне ничего не говорит.

– Он убийца и вор из Рино.

Это было здорово сказано и произвело должное впечатление. Ее сосискообразные пальцы вдавились в ручку кресла, и, пискнув что-то невнятное, она стала послушной овечкой.

– Так же, как и вы, Улгрен уговаривал меня найти Бартли. С ним была девушка.

Я вкратце рассказал ей эту историю и спросил еще раз:

– Этот документ был очень ценным? И что делает его ценным? Только не говорите мне, что в письме план давным-давно заброшенной шахты.

Она улыбнулась холодно и высокомерно, словно ставя меня на место, где мне и надлежало пребывать в полном невежестве.

– Ваше любопытство и торопливость, а также ваши манеры провинциала как-нибудь сослужат вам плохую службу, мистер Шенд. – Она выплюнула эти слова и вновь сжала губы.

Я не отступал.

– Девушка, которую сегодня убили, была красива. Мне запомнились ее ресницы. У меня перед ней обязательства.

– У вас обязательства передо мной, мистер Шенд. Вы взялись найти моего сына. Эти люди, мистер Шенд, – девушка и какой-то Улгрен – я никогда не слышала о них прежде – меня мало волнуют.

– Вы знаете, что было в той пропавшей бумаге?

– Разумеется.

– Вы отказываете мне в доверии, а взамен требуете полной откровенности.

– Вы будете со мной откровенны. Вы не такой человек, чтобы идти на предательство. Хотелось бы, чтобы у моего сына была половина вашего достоинства.

– Не стоит тратить на меня ваши комплименты, миссис Дрейк.

Она пожала плечами.

– Я хочу, чтобы вы нашли моего сына и забрали у него назад это письмо.

– Если оно у него есть.

Она вздрогнула.

– Что это значит?

– Это значит, что, по всей вероятности, сначала ваш сын украл его, а затем Лорелея.

Глаза мамаши сверлили меня.

– Да, – сказала она тусклым басом. – Да, конечно, это верно, так все и случилось.

– Это очень возможно. Ваш сын сказал мне, что его жена украла у него двадцать пять тысяч долларов, но это потому, что он не хотел, чтобы я знал о письме Бонайзы. По его личному мнению, это письмо стоит этих денег. Истинную цену документа вы мне, к сожалению, не хотите открыть.

– Возможно, – прошептала она.

– Откуда вы знаете, что я сам, в свою очередь, не попытаю счастья и не украду письмо?

– Я просто убеждена, что вы не сделаете этого, мистер Шенд.

Я уже вставал с кресла, как вдруг брякнул телефон. Это был старый аппарат далеких времен, и просто удивительно, что он вообще действовал – чувствовалось, бряканье стоило ему огромных усилий.

Я поднял трубку и собирался уже передать ее старухе, как вдруг узнал голос. Он звучал так же, как в тот день, когда он отправлял меня в Рино на поиски своей милой женушки. Но теперь гнева и возмущения в нем сильно поубавилось. Я много слышал испуганных голосов на своем веку, чтобы не понять в ту же секунду, что говорит смертельно боящийся чего-то человек.