Роберт Гэлбрейт - Дурная кровь

После очередной попытки дозвониться до Шарлотты он остановился на пристани и, облокотившись на перила, стал вглядываться в беспощадное море, которое своим размеренным движением накатывающих на берег волн не приносило никакого успокоения. Воспоминая, как отчаянно Джоан цеплялась за жизнь, Страйк в тревоге за Шарлотту злился, что та ни в грош не ставит свою.

И тут у него зазвонил телефон.

– Ты где, мать твою? – Он почти кричал.

– Блюи?

Судя по голосу, она либо напилась, либо обкурилась.

– Где ты находишься?!

– Я же говорила, – бормотала она. – Блюи, ты забыл?…

– Шарлотта, ГДЕ ТЫ?

– Я же гворила, Симондс…

Прихрамывая, Страйк метнулся в ту сторону, где расстался с родней и где стояла старая телефонная будка, а свободной рукой уже отсчитывал монеты.

– Ты в палате? Где ты?!

В будке стоял стойкий запах мочи с примесью табака и грязи, нанесенной сотнями подошв.

– Я вижу небо… Блюи, я так…

Дальше шло что-то нечленораздельное; Страйк слышал ее слабое дыхание.

– Городское справочное бюро слушает, – задорно ответили в трубке, которую детектив держал в левой руке.

– Симондс-Хаус, психиатрическая клиника в Кенте.

– Вас соединить?…

– Да, пожалуйста… Шарлотта, ты еще здесь? Поговори со мной. Где ты?

Но она не отвечала. Дыхание ее стало шумным и каким-то гортанным.

– Симондс-Хаус, – бодро ответила женщина в другое ухо Страйка.

– У вас числится пациентка по имени Шарлотта Росс?

– Прошу прощения, сэр, – сказала администратор, – мы не уполномочены разглашать…

– У нее передоз. Она только что звонила мне из вашего учреждения, повторяю, у нее передоз. Надо ее найти, возможно, она где-то на территории, у вас там есть куда выйти?

– Сэр, могу я узнать…

– Проверьте, где сейчас находится пациентка Шарлотта Росс, прямо сейчас я держу с ней связь по другой линии, повторяю вам, у нее передозировка.

Страйк услышал, как женщина дает кому-то распоряжения:

– …миссис Росс… первый этаж, просто убедитесь…

В таксофонной трубке снова раздался тот же голос, по-прежнему бодрый, как того требовала профессия, но теперь уже с нотками тревоги:

– Сэр, с какого номера звонит миссис Росс? У наших пациентов нет доступа к телефонам.

– А она где-то раздобыла и трубку, – настаивал Страйк, – и чертову кучу таблеток.

Где-то на заднем фоне послышались крики, затем громкие шаги. Он хотел затолкать в прорезь таксофона еще одну монетку, но та выскользнула на пол.

– Да мать твою…

– Сэр, попрошу вас не разговаривать со мной в таком тоне…

– Это я не вам, у меня тут…

Линия оборвалась. Дыхание Шарлотты едва долетало до слуха Страйка. Он загрузил в таксофон всю мелочь, какую только выудил из карманов, и снова набрал справочную. Через минуту он услышал все тот же голос дежурного администратора:

– Симондс-Хаус…

– Нашли ее? Звонок оборвался. Ее нашли?

– Извините, но я не уполномочена сообщать… – сказала вконец запуганная женщина.

– Она раздобыла мобильный и наглоталась таблеток, и все это – во время твоего дежурства, – взвился Страйк, – так что ты уж будь любезна, сообщи мне, жива она или…

– Сэр, я буду вам очень признательна, если вы перестанете на меня кричать…

Но тут в трубке своего мобильника, прижатого к другому уху, Страйк услышал отдаленные мужские голоса. Он решил, что поиск не ускорится, если прервать этот звонок и набрать ее повторно, ведь ни одного из предыдущих вызовов Шарлотта не слышала. Наверное, перевела телефон в беззвучный режим.

– ОНА ЗДЕСЬ! – заорал он в трубку, а женщина на линии таксофона взвизгнула от испуга. – ИДИТЕ СЮДА, НА МОЙ ГОЛОС, ОНА ЗДЕСЬ!

Страйк продолжал голосить в трубку, хоть и понимал, что на том конце его вряд ли кто-нибудь расслышит: по шелесту и треску веток он догадался – Шарлотта лежит в каких-то зарослях на территории лечебницы.

Через некоторое время Страйк услышал мужской крик:

– Черт, она здесь – ОНА ЗДЕСЬ! Вот вляпались… вызывай неотложку!

– Сэр, – опомнившись от потрясения, произнесла женщина из таксофонной трубки, когда Страйк перестал кричать, – могу я узнать ваше имя?

Но детектив тут же повесил трубку. Сквозь грохот сдачи, падающей в лоток для монет, он продолжал слушать переговоры двух санитаров, нашедших Шарлотту: один из них выкрикивал подробности ее передозировки диспетчеру скорой, а другой безостановочно звал Шарлотту по имени, но потом кто-то из них, заметив сохраняющийся на ее мобильном вызов, дал отбой.

Известная красавица и светская львица с завидным количеством связей среди знаменитостей и с бунтарским, саморазрушительным прошлым, Шарлотта многие годы не сходила со страниц глянца. Естественно, экстренный вызов бригады реаниматологов в частную психиатрическую клинику тут же попал в сводки новостей. Таблоиды не скупились на фотографии – Шарлотты в возрасте четырнадцати лет (когда ее, впервые сбежавшую из частной школы, разыскивала полиция), восемнадцати лет (под руку с отцом, известным телеведущим, трижды женатым, завзятым алкоголиком), двадцати одного года (с матерью, бывшей манекенщицей, а впоследствии светской красавицей, на фуршете) и тридцати восьми лет, в полном расцвете красоты, с отсутствующей улыбкой, рядом с белокурым мужем и с крошками-близнецами на руках, в антураже элегантно обставленной гостиной. При этом ни одно издание не смогло раздобыть ее фотографии с Кормораном Страйком, но тот факт, что они прежде встречались – Шарлотта не забыла напомнить об этом репортерам, освещавшим ее помолвку с Джейго, – обеспечил соседство их имен в средствах массовой информации. «Экстренная госпитализация», «история пагубных пристрастий», «сумасбродства прошлого» – хотя таблоиды ничего не утверждали открытым текстом, только самый наивный читатель мог бы усомниться в том, что Шарлотта попыталась покончить с собой. История обрела второе дыхание, когда анонимный «осведомленный источник» из Симондс-Хауса сообщил, что будущая виконтесса Росс, «по некоторым данным», была найдена лежащей ничком в кустах позади некоего старинного загородного дома. Влиятельные газеты ознакомились с сомнительной деятельностью непомерно дорогой клиники Симондс-Хаус, которая (как писала лондонская «Телеграф») известна тем, что «служит последним пристанищем богатых людей со связями. Весьма спорные назначения включают транскраниальную магнитную стимуляцию и псилоцибин, более известный как галлюциногенные грибы».

В таких изданиях тоже фигурировали крупные снимки Шарлотты, и Робин, которая тайком, стыдливо читала все материалы такого рода, волей-неволей постоянно вспоминала, до чего же хороша собой в любом возрасте бывшая избранница Страйка. Тот ни словом не обмолвился об их романе, а Робин не задавала лишних вопросов. Мораторий на упоминание имени Шарлотты действовал с того самого вечера, когда Робин, в ту пору еще временная секретарша, услышала от пьяного в стельку Страйка, что Шарлотта солгала ему, будто от него забеременела. Теперь, после прощания с Джоан, когда Страйк вернулся из Корнуолла особенно замкнутым, Робин не могла отделаться от мысли, что для его мрачности есть и другая причина.