Татьяна Алюшина - Актриса на главную роль [litres]

– О как! – подивился Разведов. – То есть ты уже знаешь, кто это?

– Почти уверена, но мне недостает нескольких небольших деталей и полной внутренней уверенности. Но завтра все прояснится. Вот разберусь с этим делом, решу, что у меня с главной героиней, выпущу премьеру и тогда начну тренировать свои нервы по поводу твоих несусветных виражей.

– А как ты ее собираешься вычислять?

– Методом кастинга актрис на главную роль, – улыбнулась ему хитрой улыбочкой Глаша.

– Ты похорошела, – окинув Глафиру восхищенным взглядом, отметил Трофим, когда Глаша вышла из своей комнаты.

При всей страстности, захлестывающей обоих с головой, они все-таки отыскали в себе достаточную толику ответственности, чтобы вспомнить о том, что Агата с Макаром взяли в привычку сразу же, как проснутся, прибегать к отцу в постель по утрам. И чтобы не шокировать и не пугать малышей, поставили будильник на определенный час, чтобы Трофим успел перебраться в свою комнату.

Будильник они услышали, но побудил он их совсем к иным, более приятным занятиям, чем перебежки из комнаты в комнату, и, конечно, все пропустили. Не найдя Разведова в его комнате, дети, не задумываясь ни на секунду, просто завалились в спальную к Глафире в ее большую кровать, обнаружив там и папашу.

Конечно, не обошлось без конфуза, но Разведову удалось с ним справиться. Видимо, будильник придется ставить на полчаса пораньше. Или минут на сорок. Или… ладно, на сорок.

Трофим заболтал и увел детей, предоставив Глафире возможность спокойно собраться. И вот пришел узнать, присоединится ли она к ним за завтраком, да так и застыл в дверях, любуясь девушкой: волосы, закрученные бубликом, совсем легкий макияж, летящее шелковое платье от известного модельера и… летние удобные мокасины на ногах.

– А что, я как-то по-особенному выгляжу? – Она окинула себя еще раз изучающим взглядом в зеркале.

– Ну-у-у… – протянул Трофим. – Тебе идет. Платье, и волосы, и вот… макияж. Очень красивая.

– Спасибо, – улыбнулась ему Глафира. – Но честно говоря, я как-то на автомате, как ты говоришь, прихорошилась. Думаю о другом, о преступлении, прокручиваю в голове все факты, свидетельства, даже не заметила, что подкрасилась, видимо, мне недостает уверенности в себе, раз решила укрепить фасад.

– Я поеду с тобой, – решил Разведов. Именно что решил, а не предложил.

– Для меня нет ровно никакого риска, – заверила его Глафира. – Там будет куча народа, и полиция за кулисами, и Юрий.

– Ничего, я где-нибудь в сторонке посижу, посмотрю на эту твою постановку. Мне так спокойней будет. Да и давно хотел напроситься, мне очень интересно посмотреть, как ты работаешь.

– Поехали, – не стала спорить Глаша, тем более что и спорить-то было не о чем.

Как и предполагала Глафира, сразу после похорон к Грановскому обратились три актрисы с просьбой поставить их на главную роль, уверяя, что знают ее, что готовились к просмотру, надеясь, что их возьмут хотя бы во второй состав, и смотрели все репетиции.

Ну ладно, проверим, как готовились и смотрели.

Еще позавчера Глафира назначила сегодняшнюю репетицию на двенадцать часов дня, о чем несколько раз напомнила всем актерам Верочка, обзвонив каждого. Глафира же специально приехала пораньше, чтобы переговорить с худруком и обсудить вопрос прослушивания. Вернее, хотела приехать раньше, но несанкционированные утренние любовные утехи и дети в постели спутали все планы. В общем, когда приехала, тогда приехала. Но посовещаться с Тихоном Анатольевичем успела. Прикинули и решили посмотреть игру всех трех артисток в самой постановке, отказавшись от индивидуального просмотра.

Глафира удивилась, обнаружив, что понаблюдать за пробами артисток на многострадальную роль главной героини собралось довольно много народу. Глаша представила Разведова Тихону Анатольевичу и Верочке, но не объяснила, почему тот присутствует на репетиции.

– Познакомьтесь, это Трофим Романович. Тихон Анатольевич, художественный руководитель нашего театра, – представила она Разведову Грановского, – и Вера Семеновна, мой верный и незаменимый помощник.

Мужчины обменялись полупоклоном, пожали друг другу руки, а Верочка по-простецки кивнула, пролепетав короткое «здрасте». На чем ритуал знакомства и завершился.

Специальное кресло для худрука принесли заранее и установили рядом с рабочим местом Глафиры. Верочка, заинтригованная до невозможности личностью мужчины, прибывшего с режиссером, проявила инициативу и самолично проводила гостя на лучшее место для просмотра. Актеры вышли на сцену, в зале установилась тишина, Глафира глубоко вздохнула-выдохнула, обменялась взглядом с Грановским, который медленно и величаво кивнул, предлагая начать работу.

Первой пробовалась Виктория Гусева.

Отличная актриса, раскованная, с роскошной фактурой и органикой, но… Это была не ее роль. Вот вроде бы все замечательно у нее – и сильно, и нерв есть, а вот не то. Прогонять весь материал не стали, попробовали несколько сцен. Да, молодец, очень хорошая актриса. «Но нет, извини, Виктория», – поняла Глафира, но пока озвучивать свое решение не стала.

Следующей пробовалась Алёнова Мария. Тоже очень сильный профессионал, умная, талантливая. Отыграли несколько сцен по выбору режиссера. «А вот, знаете, ничего, очень даже неплохо, – удивилась Глафира. – Почему я ее раньше не пробовала?» И присмотрелась повнимательней, думая назначить Алёнову во второй состав.

Третьей пробовалась Екатерина Мельниченко, молодая актриса, недавно пришедшая в театр.

– А как она вас уговорила на просмотр? – наклонившись поближе к худруку, тихо спросила Глаша. – Это же совсем не то, Тихон Анатольевич.

– Ты не смотри на фактуру, она кое-что может, – с небольшим сомнением в голосе произнес Грановский. – Я пробовал ее на острохарактерные роли, и в общем местами она меня сумела удивить.

– И держите в запасном эшелоне, потому что актриса она, мягко говоря, пока никакая, – заметила Глаша и уточнила: – Раньше она просилась на эту роль?

– Несколько раз, но сама понимаешь: пока девочка недотягивает, а данные есть и способности хорошие, пусть учится. Она так рвалась на этот просмотр, так просила и убеждала меня, со слезой прямо. – И примирительно произнес тоном доброго батюшки, потакающего капризам своих деток: – Надо посмотреть, Глаш, пусть это и чистая формальность.

– Вот и посмотрим, – согласилась Глафира и скомандовала: – Ну что, господа артисты, приступим, пожалуй. Лев Андреевич, – обратилась она к Полонскому, – с вашего монолога, заодно и прокатаете.

Полонский кивнул, Мельниченко собралась, заняла позицию. Начали.

Первую сцену отчитали, Глафира поднялась со своего места, отдав распоряжение пройти следующую сцену из второго акта, и, глядя на происходящее, неторопливо двинулась вперед по проходу.