Татьяна Алюшина - Актриса на главную роль [litres]

– Какая захватывающая история! – преувеличенно заинтересованно произнесла Земцова и полюбопытствовала: – Не то чтобы мне было очень интересно, но все же: а доказательства, что бедняжкой управляли как марионеткой и вынудили убить невинную женщину, имеются?

– Имеются, – усмехнулась Глафира. – Вы же опытный человек в криминальном мире, Лена, вы досконально знакомы со структурой дознания и следственной практикой. Вы должны понимать, что в наше время добыть информацию и доказательства возможно всегда. Связавшись с Катей, вы не могли не понимать, что сильно подставляетесь, ведь Мельниченко – это типичный представитель современного поколения Z, которое потребляет информацию и живет в соцсетях. Докажут абсолютно все: сделают скриншоты вашей с ней переписки, возьмут расшифровку ваших разговоров, снимков и постов в сетях, даже если вы их удалили. Найдут. И докажут. Тем более Катя зависала в инстаграме со всеми потрохами, выкладывая все подряд. Уверена, что вы заставили ее удалять многое, но информация никогда не пропадает. – И повторила: – Найдут. И все ваши грандиозные планы закончатся там, где и раньше, – на зоне. Люди – странные существа. Они так искренне верят в будущее, которое, без особых на то оснований, считают лучшим, спокойным и прекрасным, делая абсолютно все в своем настоящем, чтобы максимально испоганить то самое будущее.

– Это была мораль? – саркастически усмехнулась Лена и похвалила: – Нет, вы молодец, Глафира Артемовна, решили почему-то загубить собственную постановку. Может, не нравится она вам или устали? Вы отстранили от роли меня – единственную актрису, еще способную вытянуть этот спектакль, и придумали какую-то немыслимую историю, обвиняя бог знает в чем, чтобы свалить на меня все преступления и оправдать то, что просто поставили крест на спектакле и пытаетесь его слить. – И разъяснила тоном наставницы, уставшей от глупости ученика: – Какие скриншоты, какой инстаграм? Я не скрываю, что была дружна с Катей. – При этом заявлении, сделанном легко и как бы между прочим, о давно известном деле, Грановский удивленно приподнял одну бровь. – Мне было жаль девочку. Такая неопытная, глупая, абсолютно бездарная, но уверенная в своем особом великом актерском таланте. Мне хотелось ее как-то поддержать. Конечно, мы с ней переписывались и разговаривали по телефону, но никакого намека на то, что я склоняла ее к чему-то криминальному, там нет и быть не могло.

– Да будут, Лена, будут, – уверила ее Глафира. – Вы же не могли полностью контролировать Мельниченко и, что она там писала и несла в своих нескончаемых постах, вам доподлинно неизвестно. И даже если там нет прямых указаний на то, что вы планировали преступление, вы допустили несколько просчетов, непростительных для человека с такими данными и прошлым. Во-первых, вы вместе поехали к ее бабушке. Зачем? Да бог знает. Только бабушка Кати обязательно даст показания против вас, она очень мудрая и очень внимательная женщина, уверена, что раскусила вас сразу же и постарается помочь внучке всем, чем сможет. Во-вторых, вы не учли того момента, что внушаемость Мельниченко можно обернуть не в вашу пользу. Если опытный психолог, поработав с Мельниченко, объяснит девушке, как вы ею манипулировали в собственных целях, а я подтвержу, что, использовав ее, вы получили роль главной героини, уверена, что ее преданность вам мгновенно сменится на ненависть и она начнет давать показания против вас. К тому же, думаю, и Тихон Анатольевич не умолчит о том факте, что вы буквально заставили его предложить мне вашу кандидатуру. А грамотному следователю не составит особого труда направить эти показания в нужное русло. И в результате наберется приличная доказательная база.

– Не-а, – закинув ногу на ногу, посмеиваясь, возразила довольная Земцова. – Какие доказательства, Глафира Артемовна, о чем вы? Как я уже сказала: никаких переписок и разговоров криминального толка я с Катей не вела. А то, что меня вдруг начнет оговаривать девушка с не совсем устойчивой психикой, узнав, что вместо нее на роль назначили меня, так это не доказательство, а больное воображение и зависть этой самой девушки, напомню: убийцы и преступницы, готовой на все, чтобы скостили грозящее ей наказание. Вы инкриминируете мне что-то совершенно непонятное, путаное, какое-то несуществующее преступление, плод вашего нездорового воображения. Такое, говорят, иногда случается с творческими людьми. Заигрываются, знаете ли, в придуманную жизнь. – И тягостно вздохнула. – Все же иск о клевете придется на вас подать.

– Это как изволите, – сказала Глафира. – Однако видеозапись вашей беседы с Катей непосредственно перед убийством Элеоноры Аркадьевны, на которой видно, как вы эмоционально, напористо убеждаете в чем-то Мельниченко, имеется. Да, в театре практически не ведется видеосъемка, и большая часть камер не работает, и вам это отлично известно. Но помощник режиссера Верочка по моей просьбе делала съемку разных мест в театре, чтобы позже выбрать наиболее удачный фон для рекламного ролика. За всей суетой и делами, творящимися в театре, мы про эти записи обе напрочь забыли и вспомнили только вчера. И просмотрели. Попали в кадры съемки и артисты, и работники театра, и ваша с Катей уединенная беседа в углу фойе между буфетом и дверью на черную лестницу. Вы просто не заметили снимавшую Верочку. Да, ясно, что не слышно то, что вы говорили, но в полиции есть эксперты, прекрасно читающие по губам, а на ролике сохранились время и дата съемки. Как думаете, что они прочитают по вашим губам? – Земцова молчала. Пристально смотрела на Глафиру, снисходительно улыбалась и молчала. – Ну и вот еще. – Глаша достала из кармана своих широких дизайнерских брюк небольшую видеокамеру и положила ее на стол, рядом со своей тетрадью и смартфоном.

– Что это? – спросил Грановский.

Глафира с удовлетворением заметила про себя, что этот старый, побитый лев пусть и ранен, но не сломлен и все так же величественно царственен.

– Вот уже два дня подряд, я хоть и абсолютно искренне отдавала должное прекрасной игре Елены и ее несомненному таланту, но не спешила утверждать ее на роль, делая намеки разного рода о том, что у меня есть другая кандидатура на главную героиню. Будучи человеком, наделенным обостренной интуицией, или чуйкой, как это принято называть, Лена поняла, что я не намерена давать ей эту роль и ее великий шанс уплывает прямо из рук. Катя, сыграв свою важную роль в ее постановке, стала отработанным материалом, вот и пришлось Земцовой самой решать возникшую проблему. Все просто: если устранить меня, роль совершенно точно достанется ей. – И посмотрела на Грановского: – Разве не так, Тихон Анатольевич? Представим, что завтра, по каким-то причинам, не важно каким, но я более не смогла бы работать и принимать решения. Вы утвердили бы Земцову на героиню?