Татьяна Степанова - Циклоп и нимфа

– Все мужики самодуры. Он ведь раньше такими делами ворочал. Департамент, министерство. Там всем все приказывал – адъютанты, охрана, референты, секретари, шоферы. Все на побегушках. Все под козырек. То к президенту, то к патриарху, то в Совбез. А здесь кому приказывать, на пенсии-то? Лариса Ильинична сама на него покрикивала порой. Сын с семьей далеко, в Лондоне. На Цикло… то есть Дроздова не покричишь. Он лишь глянет глазом своим – сразу, извините, в штаны наделаешь. С племянницы Галы он пылинки сдувал, «ангел мой» – только так и называл ее, когда она из Парижа-то прилетела. Вот и остаемся для приказов и окриков – я да Кузьма. Но он-то больше на конюшне, в саду, с машинами в гараже. Что-то привезти, доставить. И потом ему тоже пальца в рот не клади. Он так порой отвечал, злился. А я на кухне верчусь. Ну, сам-то придет и начнет повелевать – надо то приготовить, хочу этого. Жареного. Надо гриль достать. А Лариса Ильинична услышит – какой такой гриль, ты очумел? Ты на диете, Савва, смотри, какое брюхо отрастил… надо худеть… Он только руками машет, морщится. И назад в кабинет, бегом. Это же дом. Разве посмел бы кто с ним в департаменте так разговаривать? И она, Лариса Ильинична, там не смела, все на «вы» с ним официально. А дома-то совсем другая песня.

– Савва Стальевич соблюдал какую-то особую диету? – уточнила Катя.

– Нет. Жирного пытался избегать, жареного, копченого. Пытался, но не получалось. И выпивал он.

– Но были блюда или продукты, которые ел только он один?

– Кашу утром я ему готовила. Манную, пшенную. Он на молоке любил и с вареньем. И чтобы обязательно размазня. Другие каши-то не ел. Гранолу, мюсли, йогурты.

– И в то утро он тоже ел кашу за завтраком?

– Да. Я приготовила ему, подала. Манную с вишней. Жидкую, как он любил.

– А во время банкета? Кстати, когда праздновать сели день рождения?

– Уже в шестом часу. Официанты не приехали, просто доставили все блюда из ресторана, и я накрыла стол в столовой. Свечи, цветы… Макар, его сын, это любит. Привык там, в Лондоне. Как у лордов. И сервиз я парадный достала.

– На этом обеде Савва Стальевич ел что-то такое, чего другие не ели или ели в ограниченном количестве? Может быть, какое-то особое блюдо?

– Нет. Это же стол – скатерть-самобранка. Все пили, ели. Все так хорошо было, весело, празднично.

– Но потом у Псалтырникова настроение изменилось, вы это заметили? – спросил молчавший до этого момента Клавдий Мамонтов.

– Нет, не заметила. Я сама села поесть. У Саввы Стальевича так было заведено, что мы – обслуга – всегда с ними садились по праздникам, по торжествам. Общий стол парадный. Демократично. Кузьма Поцелуев сразу сел, как его позвали, а я ведь хлопотала весь вечер. А потом сама села перекусить. А они уже из-за стола вставали в тот момент. Переходили в гостиную. Кто куда. Объелись, напились.

– Потом Псалтырникова вырвало.

– Я этого не видела, – покачала головой Гольцова. – Мне только потом Лариса Ильинична сказала – мол, у самого несварение.

– А торт? – спросила Катя.

– Торт?

– Что Макару привезли из ресторана Олимпийского комплекса?

– Да, в большой такой коробке. Здоровенный торт. Как раньше делали, с жирным сливочным кремом. Но его никто есть не стал. Гала с Барыне… с Меланьей о фигуре заботятся, Макар только глянул и поблагодарил, но не попробовал, у Ларисы Ильиничны от жирного поджелудочная пошаливает – она вечно мезим глотает. Циклоп сладкого не ест.

– А гости?

– Какие гости?

– Лишаев и Тутуев.

– Да какие же это гости? – удивилась Гольцова. – Это свои. Филин… то есть Лишаев, он партнер Саввы Стальевича, они и деньги через него в Лондон переводили, потому как у Саввы Стальевича санкции и он сам ничего от своего имени делать по финансам не может, ну если в Европу или в Англию. А Эдичка… то есть Тутуев, он здесь как в клинике пациент. За ним догляд нужен. Савва Стальевич его жалел очень и поэтому к себе в дом забрал. Сказал – иначе пропадет совсем. Они оба отсутствием аппетита не страдают, нет. Эдичка Тутуев порой, когда на него накатывает… это самое, депрессия, психоз, капризничает. А так кушает хорошо. С ложки кормить не нужно. Все сам. Они и торт, по-моему, ели. Они все едят.

Катю поразил этот ответ. Но она пока решила про «своих»-«гостей» тему оставить. Ее интересовало другое.

– Когда вы накрывали на стол, готовились к торжеству и раньше, утром, кто заходил к вам на кухню?

– А зачем вам это? – спросила Гольцова.

– Это важный вопрос. Так кто? Кого точно вы видели?

– Кузьма. Макар. Дроздов. Лишаев. Меланья. Конечно она…

– Кто?

– Лариса Ильинична. Она же все проверяет, контролирует.

– Когда они заходили, вы все время присутствовали на кухне или покидали ее?

– Я хлопотала по хозяйству. Стол накрывала. На сто кусков разрывалась, спешила. Это вы спрашиваете, потому что полиция сказала – отравили Савву Стальевича?

– Да, – Катя кивнула.

– То есть что – мы взяли его и отравили?! – повысила голос Гольцова. – Мы здесь в его доме?

Катя смотрела на нее.

– А вы сами что думаете по этому поводу?

– Я ни в чем не виновата. Я его не травила, – быстро ответила Гольцова.

– Мы вас ни в чем не обвиняем, – мягко проговорила Катя. – Мы не полиция. Мы – страховой фонд. У нас собственное расследование.

– Вы обедать останетесь? – Гольцова глянула на часы на стене. – И так припозднились уже. Не поймешь – то ли обед, то ли ужин. Смешалось все. Мне на вас накрывать?

– Нет, спасибо, – ответила Катя.

А Клавдию Мамонтову она объявила, когда они покинули кухню – все, уезжаем. На сегодня достаточно. Надо обработать и прояснить то, что узнали, хотя узнали пока так мало.

И Мамонтов согласился. Да, продолжим завтра.

Уже давно стемнело. И на участке зажглась подсветка. Они сели в машину – говорить ничего никому не стали. Когда подъехали к воротам, те просто бесшумно открылись – машину или увидели из дома на камере охранного наблюдения, или сработал автомат.

– Позвоните майору Скворцову, – попросила Мамонтова Катя.

Тот позвонил, и начальник отдела полиции объявил, что он уже выезжает – не надо, чтобы встреча проходила в стенах ОВД. Макар Псалтырников вполне мог куда-то позвонить, кого-то нанять, чтобы проверить «детективов фонда», свалившихся на него как с неба. Поэтому прямые контакты с полицией стоит максимально ограничить.

Скворцов назначил им встречу на берегу озера в лесу. Словно шпионам. Когда они подъехали, машина Скворцова уже ждала их. А сам он курил, держа под мышкой ноутбук и папку с документами в здоровой руке.

– Как вы с переломом машиной управляете? – спросила Катя, поздоровавшись.

– Легко, – Скворцов сверкнул своими очками, похожими на пенсне. – Ну, рассказывайте свои впечатления. Сгораю от любопытства.