Александр Руж - Волчий камень [litres]

– Нелли, – Максимов взял ее за плечи, – не ври! Я же вижу, что ты врешь!

– Алекс, не будем устраивать сцен на улице. Извинись перед этими господами и поблагодари их за участие. Тебе уже не нужно ехать в клуб? Тогда поехали домой. Я устала и хочу есть. Надеюсь, Вероника догадалась приготовить что-нибудь на ужин?

– Мы можем заехать в ресторан, – предложил растерянный Максимов. – Тут неподалеку есть хорошее место с приличной немецкой кухней.

– Нет, благодарю покорно. Немецкая кухня вызывает у меня отвращение. К тому же в здешних ресторанах как-то… неспокойно.

Весь следующий день Анита не решалась выйти из дома. Алекс с утра умчался в свой клуб, где в полдень долгожданный мистер Горди Хаффман, легенда английского бокса, должен был провести первый тренировочный бой с одним из местных мастеров. Оставшись вдвоем с Вероникой, Анита уединилась в спальне и вновь разложила перед собой расшифрованные записки Вельгунова.

Голова у нее шла кругом. Воскресший Константин Павлович, кандидат в российские императоры… заговор против Николая Романова… мадемуазель Бланшар, мечтающая о лаврах Робеспьера… Все это походило на приключенческий роман – из тех, которые Элоиза де Пьер, говорят, пишет с завидным мастерством. Не нафантазировал ли часом герр Либих вместе со своей подругой?

Анита попыталась сопоставить известные ей факты. Вчерашний пожилой господин, вышедший из кареты у Аллеи тополей, очень похож на Константина Павловича. Сходится все, вплоть до шрама на руке, прорисованного на портрете скрупулезным Кипренским. Рассказ Либиха о бегстве великого князя из Витебска проверить невозможно, придется принять его на веру – однако в нем нет ничего противоречащего здравому смыслу. Все остальное, что она услышала из уст фабриканта, тоже не грешит против логики. В Европе немало недовольных политикой Николая, да и в собственной стране противников у него хватает: его считают жандармом на троне, задушившим в России прогрессивную мысль и мечтающим сделать то же самое во всем мире. Глупость, конечно, но теоретики у нее имеются весьма образованные – один Герцен чего стоит. А от теории до практики – один шаг… Тем более, если в наличии есть такой символ, как преступно отстраненный от власти, чудом выживший, гонимый и опальный великий князь. Это уже не Пугачев, это посерьезнее.

– Вероника!

Лучше бы сходить самой, но кто его знает, этого Либиха с его Фрондой. Не ровен час пристрелят из-за угла, и поминай как звали.

Анита взяла чистый лист бумаги и нацарапала на нем: «Герр Ранке! Не откажите в любезности, исполните еще одну мою скромную просьбу. Ищу в Берлине русского купца по фамилии Володин. Знаю, что прибыл он из Мюнхена, где занимается торговлей. Его кузен из Костромы просил передать ему письмо, а я не знаю, где его искать. Нет ли у вас о нем каких-либо сведений? Заранее благодарна – искренне Ваша Анита Моррьентес».

Записка была свернута квадратиком, скреплена свечным воском и вручена Веронике со строгим наказом передать ее лично в руки господину Ранке.

– Возьми извозчика. Нигде не задерживайся и ни с кем по пути не разговаривай. Как только передашь, возвращайся обратно.

Оставаться одной было боязно, но не терять же времени! Сведения о купце Володине нужны сегодня, и тут вся надежда на Ранке. Наверняка в полиции есть досье на иностранцев, пусть покопается.

Служанка быстро собралась и вышла. Анита проводила ее глазами, глядя из окна. Отметила, что Вероника, уроженка Брянской губернии, попав впервые в жизни в Германию, даже одеваться стала как-то по-немецки: шляпка с широкими полями, бант на шее, клетчатая накидка. Еще б чуть-чуть изысканности и шарма, и вполне может сойти за даму из берлинского полусвета. Это к лучшему, не так привлекает внимание.

Сегодня на противоположной стороне улицы, видимой из окна, стоял только один извозчик. Гюнтер, как и говорил Максимов, отбыл к своей родне. Жаль – с ним было спокойнее. Эдакая наружная стража. Теперь ее нет, и рассчитывать в случае чего можно лишь на себя.

Анита потянула за шелковый шнурок, чтобы закрыть шторы. В потолке щелкнуло, приоткрылась прямоугольная ниша, и из нее вывалился развеселый паяц, который, словно паралитик, принялся дергаться под скрипучие звуки треклятого «Августина». От этих звуков уже тошнило. Анита схватила оставленную Вероникой швабру и стала водворять паяца на место, присовокупляя к означенным действиями самые крепкие испанские выражения.

Когда механический оркестр захлебнулся, а паяц, получив шваброй по деревянной голове, исчез за захлопнувшейся крышкой потолочного люка, Анита вернулась к столику, на котором были разложены шифровки Вельгунова. Вписываются ли они в предложенную Либихом схему?

«Смуглая и Долговязый опасности не представляют…» Здесь все ясно: Вельгунова насторожило появление незнакомых людей из России, он принял их за шпионов Третьего Отделения. Потому и вел с ними такие длинные и, на первый взгляд, беспредметные беседы. Понял свою ошибку и успокоился.

«Срочно найдите данные на Толстого…» А это о ком? По всей видимости, в поле зрения Андрея Еремеевича появился еще какой-то внушающий опасения субъект.

«По мнению Пабло, сюрприз возможен в день Югендвайе…» Это уже совсем непонятно. Какой сюрприз? И дальше – «Заметил внимание к себе со стороны известных Вам особ». Что за особы? Повлияло ли их внимание к Вельгунову на исход дальнейших событий?

Есть еще один вопрос, ответ на который найти непросто. К кому обращены шифровки, кто такой генерал Д.? Очевидно, что Вельгунов действовал в Берлине по его распоряжению и регулярно отчитывался о проделанной работе. Шифровки передавались через агентов или оставлялись в условленном месте. Три последних донесения Андрей Еремеевич составил незадолго до смерти и передать попросту не успел – они так и остались у него в тай-нике.

Анита еще раз мысленно прошлась по всей трагической цепочке: смерть Вельгунова – вторжение неизвестных в его квартиру – убийство Пабло – гибель Шмидта – покушение на мадемуазель Бланшар. Да, рассказ Либиха очень похож на правду. Названных людей связывало что-то общее, но нашлись другие люди, которые решили во что бы то ни стало разрушить их планы.

Вернулась Вероника. Взволнованная, запыхавшаяся, влетела в гостиную и сдернула с головы свою кокетливую немецкую шляпку.

– Отнесла? – спросила Анита, отвлекшись от своих умозаключений.

– Отнесла, – выдохнула Вероника. – В самые руки отдала, как велели. И сразу назад.

– Что-нибудь заметила по дороге?

– Заметила… – Вероника, сминая свои объемные юбки, плюхнулась в кресло. – Страху натерпелась! Думала, пристукнет он меня…