Александр Руж - Волчий камень [litres]

– Времени у них немного, – сказала Анита, взглянув на календарь. – Сегодня двадцать девятое ноября.

– Вполне достаточно, чтобы устроить смуту. Революции вспыхивают быстро, мадам, я в этом убедился. Во всяком случае, быстрее, чем политики, находящиеся у власти, успевают принять соответствующие меры.

– Что же может послужить толчком к бунту?

– Все что угодно. Любая провокация. Убийство какого-нибудь известного в народе правдолюбца. Взрыв бомбы в толпе. Ловко пущенный слух о том, что правительство готовится ввести драконовские налоги. Выбор велик… Поэтому полиция и армия в эти дни должны соблюдать особую бдительность.

– Сочувствую полиции и вам лично. Вы собирались сообщить мне еще что-то важное?

– Я уверен, что это вас заинтересует. – Ранке прищурил левый глаз. – Новости касаются дела Вельгунова. Только что мне передали данные медицинского освидетельствования, которое по моей просьбе провел профессор Бернштейн. Вельгунова все-таки убили!

– Не нахожу в этом ничего сенсационного, – сказала Анита. – Я с самого начала была уверена, что Вельгунова убили. Но как?

– Он был отравлен. Редчайший препарат… забыл название, звучит очень мудрено. Его воздействие приводит к параличу сердечной мышцы – именно это и произошло с Вельгуновым.

– Но мы пили с ним из одной бутылки!

– Препарат находился непосредственно в бокале Вельгунова. Дело в том, что эту отраву чрезвычайно сложно выявить химическим путем, поэтому наши эксперты не сразу сумели обнаружить ее следы на стенках бокала. Только повторный анализ…

– Бокал! Его подал Вельгунову гарсон… или как он называется в Германии? Я хорошо его запомнила: такой маленький, юркий, с родинкой на подбородке.

– Я уже навел о нем справки. Его зовут Генрих Вейс. Двадцать восемь лет, холост, в ресторане «Лютер унд Вегнар» работает с лета. Хозяева им довольны – честный, проворный, нареканий нет. Именно он в тот день обслуживал вас и Вельгунова.

– Надо сейчас же найти этого человека и допросить! – Анита вскочила с кресла. – Что же вы сидите? Едем на Жандармскую площадь…

– Нам нет нужды ехать на Жандармскую площадь и заходить в ресторан, – мягко остановил ее Ранке. – Я только что оттуда. Генриха Вейса на работе нет.

– Где же он?

– Дома. Мне сказали, что утром к нему пришел человек в черном пальто и круглом английском котелке, они о чем-то тихо пошептались, после чего Вейс сказался больным и попросил хозяина отпустить его до завтра. При этом он был бледен и взволнован.

– Человек в котелке! Опять! Значит, это не ваш агент?

– Ни один из моих агентов, насколько мне известно, не носит английского котелка. Я так понимаю, что вы уже слышали об этом таинственном господине?

– Не только слышала, но и видела. Причем при обстоятельствах, наводящих на мысль о… Послушайте, герр Ранке, а где живет этот ваш Генрих Вейс?

– В «предместье сараев».

– Где?

– Есть такой район, он расположен на окраине Берлина. Там еще в пятнадцатом веке стояли конюшни и хлевы, где местные аристократы и зажиточные бюргеры держали лошадей и прочий скот. Рядом с хлевами, в сараях, хранилось сено, что служило причиной частых пожаров. Потом в сараях и небольших домишках стал селиться бедный люд. Сейчас это одно из самых убогих берлинских предместий.

– Знать, Генрих Вейс не из богатых…

– Будь он богатым, он вряд ли бегал бы за грошовую зарплату с подносом и полотенцем. Хотя ему еще повезло, многие бедняки, приехавшие в столицу в поисках удачи, годами не могут найти работу, и участь их бывает куда более печальной.

– Откуда известно, что он приехал в Берлин из другого города?

– Мне сказал об этом хозяин «Лютера». Кстати, отличить коренного берлинца от иногороднего можно по множеству признаков. Например, по речи. Берлинцев иногда называют «икманами», потому что они вместо «Ich» произносят «Ik».

– А хозяин – кто он?

– Уважаемый человек, его семья владеет рестораном «Лютер унд Вегнар» на протяжении трех поколений. Я, разумеется, еще буду выяснять у него, каким образом на вашем столике оказался тот злополучный бокал, но сейчас меня больше интересует Генрих Вейс. И человек в котелке.

– Что же мы медлим? – воскликнула Анита и топнула ногой по ковру. – Надо ехать!

– Мы? – воззрился на нее Ранке. – Вы собираетесь отправиться со мной в «предместье сараев»?

– Только не говорите, что не возьмете меня с собой. Я найму извозчика и поеду следом!

– Sturm und Drang, – произнес Ранке, качая круглой головой. – «Буря и натиск»… Никогда в жизни не встречал такой настырной женщины.

– Будем считать, что это комплимент. Посидите здесь, я соберусь. Вы в карете?

– Вместо кареты могу предложить только полицейский шарабан, а вместо форейторов – двоих жандармов. Полицию, знаете ли, снабжают скудно, не до роскоши. А ведь могли бы…

– Обойдемся без роскоши. О, вот и Алекс! Он нам тоже пригодится.

Анита вышла в переднюю встречать мужа. Максимов ввалился в квартиру переполненный впечатлениями и готовый обрушить их без предупреждения на голову всякого, кто попадется на пути.

– Нелли, ты не представляешь! Это было потрясающе! Он свалил его с ног, как кеглю, одним ударом!

– Кто свалил? Кого?

– Как «кто»? – Максимов задохнулся от возмущения. – Я же тебе говорил утром… Горди Хаффман! Первый бой в Берлине… Он дрался сегодня в гимнастическом клубе против Красного Буйвола. Это чемпион Бремена, его настоящее имя Герхард… фамилию забыл. Он специально приехал в Берлин, чтобы помериться силами с Хаффманом. Вообрази себе верзилу в сажень высотой… Это я про Буйвола. А рядом Хаффман – невысокий, чуть полноватый, этакий бочонок с пивом. Никогда бы не подумал, что он настолько силен! Буйвол не выстоял против него и половины раунда. Удар левой в скулу…

– Алекс, – сказала Анита, и в ее голосе прозвучали металлические нотки, – между прочим, у нас гость. Ты не желаешь с ним поздороваться?

– Гость?

– Господин Ранке из полиции. Он пришел к нам по серьезному делу, и мы сейчас отправляемся с ним в берлинские трущобы. А ты сиди и рассказывай Веронике, как Гофман… Хофман?.. свалил Зеленого Бизона.

– В трущобы? – не понял Максимов. – Зачем в трущобы?

Анита не удостоила его ответом и, крутанув подолом, удалилась в спальню. Когда через четверть часа она вышла оттуда в своем немарком платье «на все случаи жизни» и с неизменным ридикюлем в руках, Максимов сидел в гостиной, вкратце посвященный господином Ранке в обстоятельства предстоящей экскурсии на берлинскую окраину.

– Нелли, ты считаешь, что мы должны там присутствовать? По-моему, это дело полиции…

– Я говорила только про себя. Тебя ждет суп и послеобеденный сон. Ты, наверное, утомился, переживая за своего Шляфмана.