Александр Руж - Волчий камень [litres]

– Да, мадам, господин Володин остановился у нас. Вы желаете что-то передать ему?

– Я бы желала его видеть. Если он сейчас у себя и не занят.

Портье мельком взглянул на стену, где на стальных крючках висели ключи.

– Господин Володин у себя, сегодня он не выходил на улицу. Но, боюсь, он еще изволит отдыхать.

– В первом часу дня? – усомнилась Анита. – Он что, вчера поздно вернулся?

– Нет, мадам, он вернулся около девяти часов вечера. Но ближе к полуночи к нему явился посетитель.

– Сутулый человек в черном пальто и английском котелке?

– Совершенно верно, мадам, – удивленно произнес портье. – Это ваш общий знакомый?

– Можно сказать и так… Не вспомните, сколько было времени, когда он ушел от господина Володина?

– Он пробыл совсем недолго. Часы как раз пробили двенадцать раз, когда он спустился вниз и вышел на улицу.

– Он торопился?

– Сказать вам честно, не помню. Я в этот момент передавал смену своему напарнику и собирался идти домой.

Анита расспросила бы портье еще кое о чем, однако заметила, что ее любопытство начинает его настораживать, и придала лицу озабоченное выражение.

– Я приехала из Мюнхена, у меня срочное сообщение для господина Володина от его торговых партнеров. Представляете, – она склонилась к замшелому уху старика и доверительно зашептала: – партия пеньки, которую везли из России, застряла в Венгрии. Революционные мадьяры не пропускают ее дальше, требуют уплаты пошлины, которую они будто бы установили неделю назад. Необходимо немедленно направить указания людям, сопровождающим товар, а без господина Володина никак…

– Понимаю, – сочувственно закивал портье. – Эти революции, мадам… Вся Европа страдает от них. Когда же это кончится? – Он с минуту повздыхал, потом сказал: – Поднимитесь по лестнице, мадам. Господин Володин живет на втором этаже, в двадцать третьем номере. Раз такое дело, то, конечно же, надо торопиться.

– Он живет один, без прислуги?

– Как я успел понять, мадам, господин Володин предпочитает вести скромный образ жизни. Я бы даже сказал, отшельнический. Он поселился у нас две недели тому назад, и за все это время, кроме человека в котелке, к нему никто не приходил. Он, вероятно, наносит визиты сам – его целыми днями не бывает в гостинице.

– О, да, такая у него привычка, – пробормотала Анита и, поблагодарив портье, поспешила по старинной, благородно поскрипывающей лестнице на второй этаж.

Отыскав двадцать третий номер, она остановилась перед большой дверью из темного резного дуба. Остановилась, чтобы отдышаться и собраться с мыслями.

Если Либих не солгал, за этой дверью – тот, кто способен взорвать нынешнюю обстановку в России, переломить ход истории и… черт его знает, что он еще способен сделать. Анита до сих пор не решила, вправе ли она вмешиваться в столь крупные политические игры. А вдруг восшествие на престол несправедливо отстраненного от власти наследника окажется для страны благом? Надо сперва поговорить с ним, узнать, кто он на самом деле, чем дышит, о чем думает…

Поговорить? Ха! Кто она такая, чтобы этот Володин-Романов стал перед ней отчитываться. Она не имеет никакого отношения к заговору, он увидит ее впервые в жизни. Глупо рассчитывать на откровенный разговор.

Анита стояла перед дверью и кусала губы. Сейчас очень пригодился бы совет Алекса. Уж кто-кто, а он в политике разбирается. Но она ничего не говорила ему о Володине и о своей поездке с Либихом в Аллею тополей. Считала, что Алексу не стоит пока об этом знать.

Что же делать? Время идет, в коридоре могут появиться горничные. Незнакомая дама, пристально разглядывающая чужую дверь, вызовет у них подозрения. Надо решать: или уходить, или…

Волевым усилием она прервала затянувшиеся раздумья и решительно постучала в дверь двадцать третьего номера.

Ей никто не ответил. Она постучала еще раз, и в груди шевельнулось то же неприятное ощущение случившейся беды, которое она испытала вчера в «предместье сараев», когда Ранке стучал в дверь комнаты Генриха Вейса.

Анита с силой толкнула дверь. Скрежетнули петли, и перед глазами предстала просторная, со вкусом обставленная комната дорогого отеля. Изящно изогнутые подлокотники кресел, золоченые шары на спинках широкой кровати, густой ковер на полу, подсвечники в виде амуров, целящих из луков в высокий потолок. И посреди всего – грубым, вызывающим диссонансом – грузное, бесформенно-мешковатое тело человека, висящее в петле.

Анита отшатнулась. Ухватившись за дверную ручку, застыла у порога, но заставила себя пересилить страх и осторожно, стараясь ни до чего не дотрагиваться, приблизилась к висельнику на расстояние трех-четырех шагов. Теперь можно было рассмотреть его лицо – страшное, синее, с вывалившимся языком.

Сомнений не было – перед ней на шелковом шнуре висел коммерсант Володин, владелец мюнхенской торговой компании. По другой версии – великий князь и законный претендент на российский престол Константин Павлович Романов.

Не помня себя, Анита сбежала по гостиничной лестнице вниз. Старичок-портье поднял на нее удивленные глаза.

– Господин Володин воспринял ваше известие слишком близко к сердцу?

– Господин Володин не в состоянии воспринимать какие-либо известия. Его сердце остановилось… Он мертв!

– Что? – Портье вытаращился на нее, но Анита не дала ему времени на переваривание услышанного.

– Вызывайте полицию! Слышите? В двадцать третий номер!

Портье засуетился, стал зачем-то листать журнал с фамилиями постояльцев. Неловко повернувшись, задел локтем стену, и два или три ключа звякнули об пол. Анита устремилась к выходу. Отворила тяжелую дверь и – столкнулась нос к носу с Гельмутом Либихом.

От неожиданности опешили оба. Анита пришла в себя первой и, схватив Либиха за руку, не дала ему проскочить мимо.

– Вы к НЕМУ?

– Я… – Либих на какое-то мгновение растерялся, словно не сразу понял, о ком идет речь. – Нет… я за вещами мадемуазель Бланшар. Она переехала ко мне…

– Скоро здесь будет полиция, – сообщила Анита, не позволив ему договорить.

Лицо Либиха посерело.

– В чем дело? Вы были у НЕГО?

– Я была у НЕГО. И нашла ЕГО мертвым.

Они стояли на пороге, держась за дверь с разных сторон. Либих дернул Аниту к себе – резко и бесцеремонно.

– Быстрее! Быстрее отсюда…

Именно так – быстрее! Страх вытолкнул Аниту из гостиницы, как пробку из бутылки с шампанским. Ей все равно было, с кем бежать, – лишь бы быстрее и лишь бы подальше. Либих увлек ее за собою, она не сопротивлялась, даже не думала, куда и зачем он ее тащит. Прохожие шарахались от них, экипажи обдавали грязью, но Либих не замечал ничего и бежал, бежал по улицам, остановившись только тогда, когда Анита, чьи колени уже подгибались от изнеможения, взмолилась о пощаде.