Александр Руж - Волчий камень [litres]

– Ладно, хватит, – хрипло выговорил химический магнат, свернув в подворотню. – Надеюсь, здесь мы в безопасности…

– Кто нас преследует? – не успев отдышаться, спросила Анита.

– Может быть, никто. Может быть, это только мои иллюзии… Но если вы говорите, что нашли ЕГО мертвым, значит… Проклятье! Я сам не понимаю, что это значит.

– Вы говорили, что на Володина идет охота. Есть противники заговора, они следили за ним…

Либих посмотрел на нее серьезно, и ей почудилась в этом взгляде огромная, смертельная тоска.

– Как я устал! Вы не представляете себе, как я устал…

Анита молчала, интуитивно угадав, что сейчас его лучше не перебивать, не лезть с вопросами. Расскажет сам. И расскажет, судя по всему, что-то крайне важное. Такое, после чего сразу спадет пелена, окутывавшая события последних пяти дней.

– Хотите правду? – Либих глядел на нее не злобно, не с угрозой, как позавчера, когда он восседал за столом в собственном кабинете, а с мольбой и надеждой на облегчение, как смотрит тяжелобольной на кажущегося всемогущим врача.

– Разве в прошлый раз вы сказали неправду?

Либих шагнул из подворотни наружу. Анита поняла: хочет убедиться, нет ли слежки. Сама она осталась на месте, стояла под стеной, все еще не в силах усмирить колотившееся после пробежки сердце.

Мимо подворотни грохотали кареты и открытые пролетки. Либих посмотрел сначала в одну сторону, затем в другую, лицо его было озабоченным. Одна из карет, влекомая двумя каурыми лошадьми, остановилась в двух шагах от него (Анита из глубины подворотни успела заметить, что кучер сидит на козлах, сгорбившись и подняв торчком высокий ворот, отчего видны только его уши и соломенные кудри, выбивающиеся из-под нахлобученной шляпы). Приподнялась черная шторка, и из окошка кареты высунулась рука с револьвером. Вороненый ствол изрыгнул пламя и дым. В уличном шуме выстрел прозвучал негромко и как-то даже обыденно. Либих всплеснул руками, точно чему-то несказанно удивился, и упал навзничь в натекшую под стеной лужу талой воды. Тотчас кучер взмахнул кнутом, и лошади взяли с места в карьер.

Анита выбежала из подворотни. Движение на улице не прекращалось – никто и не заметил случившегося. Карета с убийцей обогнула катившуюся впереди пролетку и, разогнавшись, скрылась вдали. Анита повернулась к упавшему Либиху. Он был еще жив, пытался что-то выговорить трясущимися губами. Она наклонилась над ним, увидела кровь на его груди. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: рана смертельная.

– Толпа… – из последних сил прохрипел Либих. – Будет взрыв…

– Что?

– Англичанин… Его надо арестовать… Передайте полиции…

Это были последние слова удачливого химического фабриканта Гельмута Либиха.

– Итак, – сказала Анита за ужином, размазывая ложкой по розетке любимое варенье, – восьмая смерть за неполную неделю. Вельгунов, пивовар Шмидт со своими домочадцами, старик Пабло, Генрих Вейс, коммерсант Володин и вот теперь Либих… Все смерти, безусловно, связаны между собой и составляют вместе весьма загадочную картину. Ранке рвет на себе последние волосы, пытаясь доискаться до сути.

– Кхм! – кашлянул Максимов. – По правде говоря, не представляю себе этого увальня в припадке отчаяния. Ну да ладно… Ты-то сама что думаешь?

Он уже был посвящен во все, что Анита могла ему сообщить. Ошеломляющие известия о готовившемся заговоре против императора Николая Павловича, о чудесном спасении великого князя Константина и о его последующем самоубийстве, равно как и о гибели Либиха, заставили его задуматься, что, впрочем, не произвело ровным счетом никакого положительного действия. Максимов смог предположить лишь то, что и так напрашивалось: с заговорщиками расправились сторонники нынешнего правителя России, каким-то образом узнавшие о заговоре и вышедшие на след главных действующих лиц.

– Вейс был куклой. Ему всучили бокал с отравой и приказали поставить его на столик Вельгунова, когда тот в очередной раз зайдет в «Лютер унд Вегнар». По-видимому, люди, возглавлявшие, скажем так, антизаговор, надеялись, что полиция не усмотрит в смерти Вельгунова криминала и это сойдет им с рук. Так оно и было поначалу, но они не учли настырности Ранке и усердия доктора Бернштейна. Когда секрет бургундского перестал быть секретом, Вейса тут же уничтожили, как опасного свидетеля.

– А Володин? Каким образом он очутился в петле?

– Ты же понимаешь, что самоубийством здесь и не пахнет. Что сказал по этому поводу Ранке?

– Смерть наступила от удушья. Это в равной степени могло быть убийство и самоубийство. Кто докажет, что Володина сперва не задушили тем же шнуром?

– Нелли, – произнес Максимов, глядя на нее, как строгий гувернер на легкомысленную воспитанницу, – я знаю твою страсть к острым ощущениям, но на этот раз тебе следует поостеречься. Я настаиваю, слышишь! Мало того что ты рисковала быть отравленной вместе с Вельгуновым – тебя могли пристрелить заодно с Либихом. Организация, стоящая за этими убийствами, очень могущественна.

– Что же это, по-твоему, за организация?

– Не догадываешься? Кто может заниматься устранением опасных политических заговорщиков? Кто по долгу службы занимается охраной монархических порядков в России?

– Третье Отделение? – Анита отодвинула розетку с недоеденным вареньем, лицо ее выражало сомнение. – С каких это пор они переняли разбойничьи методы?

– Ты наивна, – сказал Максимов. – Когда речь заходит о свержении императора, не до выбора средств. Я уверен, что и Вельгунова, и всех остальных прикончили агенты Третьего Отделения. А с ними, как ты знаешь, шутки плохи. Поэтому прошу тебя: не вмешивайся больше в это дело. Предоставь Ранке разбираться самому – в конце концов, это его работа.

Анита сдавила пальцами виски и упрямо замотала головой.

– Нет! Не получается.

– Что не получается?

– Убили Либиха, Вельгунова, Володина… Почему же до сих пор жива мадемуазель Бланшар? Ведь она, если верить Либиху, играла среди заговорщиков главную роль.

– Ее тоже хотели убить, однако покушение сорвалось. Агент промазал…

– Алекс! – Анита сердито хлопнула ладонями по скатерти. – Никакого покушения не было. Я сидела рядом, я видела… Происшествие в «Ореховом дереве» – чистейший спектакль. Агент… или кто бы он ни был, нарочно стрелял мимо. Только знала ли об этом сама мадемуазель Бланшар – вот вопрос.

– Где она сейчас?

– Ни в особняке Либиха, ни в гостинице ее нет. Где-то прячется – наверняка у нее в Берлине много знакомых.

Максимов завозился на стуле. Версия, казавшаяся ему единственно верной, дала трещину. Однако он не спешил от нее отказываться.

– Даже у опытных агентов случаются проколы. Этот парень в «Ореховом дереве» действительно мог промазать… Кстати, как он выглядел? Не был ли он похож на нашего неуловимого англичанина в котелке?