Александр Руж - Волчий камень [litres]

– Дом Шмидта был одним из мест, где тайно собирались берлинские революционеры. Жизнь вашего мужа висела на волоске, когда он попал к ним в руки. Пусть благодарит судьбу, позволившую ему вырваться оттуда… Руководители подпольной организации поняли, что им грозит провал, и поступили в соответствии со своими жестокими правилами: Шмидт и его семья, в чьей надежности возникли сомнения, были убиты.

– А дом? Зачем понадобилось сжигать дом?

– На то были веские причины, Анна Сергеевна. – Самарский снова полез в карман и извлек оттуда маленький бумажный сверток с обугленными краями. – После того как пожар в доме Шмидта был потушен, туда нагрянула полиция. Она не потрудилась произвести внутри тщательного обыска, считая, что все представляющее хоть какой-нибудь интерес погибло в огне. Однако мне удалось отыскать там нечто прелюбопытное.

– Вы были в доме Шмидта?

– Я проник туда ночью, после ухода полицейских. Выгоревший дом был лишен дверей и окон, так что пробраться внутрь не представлялось сложным. Я обошел его весь и в одной из дальних комнат, пострадавших в меньшей степени, чем все остальное, отыскал вот это. – Владимир Сергеевич развернул листок бумаги и показал его Аните.

– Здесь формулы, – проговорила она озадаченно. – Я кое-что понимаю в химии, у меня университетское образование… хоть и неполное…

– Тем лучше. Перед вами описание одного из способов изготовления пироксилина, взрывчатого вещества, открытого два года назад швейцарским химиком Шонбейном. Пока что это вещество известно только в достаточно узких ученых и военных кругах. Между тем по своей взрывной силе оно в четыре раза мощнее обыкновенного пороха, а изготовить его сравнительно легко. В одном из закутков дома Шмидта, куда огонь не добрался вовсе, я обнаружил две стеклянные емкости с азотной кислотой. Странно, что полиция не обратила на них внимания. При взаимодействии азотной кислоты с растительной клетчаткой как раз и получается пирок-силин.

– Иными словами, вы полагаете, что в доме Шмидта находилась потайная лаборатория по производству пироксилина?

– Именно так. Когда возникла опасность разоблачения, лаборатория была уничтожена вместе с лаборантами. Но кто скажет, какое количество этого адского вещества было изготовлено, пока она действовала? И где хранятся эти гремучие запасы?

Волнение свойственно даже агентам Третьего Отделения. Анита поняла это, заметив, как покраснела кожа на гладкой, словно бильярдный шар, голове Самарского.

– Пироксилин, Анна Сергеевна, идеально подходит для разного рода террористических актов. Начиненная им бомба занимает мало места, зато производит колоссальный эффект. Если взорвать ее в большой и плотной толпе… например, такой, какая завтра соберется в Аллее тополей, то последствия будут ужасающими.

– Что вы собираетесь предпринять?

– Необходимо оповестить полицию и принять меры. Сам я этого по понятным причинам сделать не могу, но у вас хорошие отношения с Ранке, он вам верит. Именно поэтому я и завел с вами сегодняшний разговор. Я долго наблюдал за вами и пришел к выводу, что вам можно довериться. Тем более что другого выхода у меня нет.

– Так вы из-за этого перестали играть со мной в прятки?

– А вам мало? На кону – сотни жизней… Или вам они безразличны?

– Спасибо за доверие, – сказала Анита, слегка уязвленная тем, что ей отводится такая неромантическая роль. – А если Ранке спросит, откуда у меня такие сведения, что я отвечу?

– Скажите, что вас известил об этом один человек, пожелавший остаться неизвестным… В общем, придумайте что-нибудь, у вас же богатая фантазия. Главное, чтобы Ранке вам поверил и завтра утром, перед началом церемонии Югендвайе, отправил в Аллею тополей хорошо обученных полицейских. Только пусть сделает это тихо, без шума. Люди в штатском должны рассредоточиться в парке и смешаться с толпой. Важно не просто предотвратить взрыв, а поймать преступника с поличным.

– Я думаю, Ранке и сам об этом догадывается, – проворчала Анита и достала из ридикюля часы в серебряной оправе. – Мне нужно ехать домой, Алекс скоро вернется из клуба. Вы не хотите с ним познакомиться?

Самарский нахмурился и, прежде чем ответить, позвал лакея и расплатился с ним за вино. Потом поднялся из-за стола, одернул собравшийся складками сюртук.

– Я бы просил вас, Анна Сергеевна, никому не рассказывать о нашем разговоре. По крайней мере, до завтрашнего дня. Если мне понадобится встретиться с вами или вашим супругом, я вас отыщу.

Начальственные нотки в его голосе не нравились Аните. Ей захотелось сбить с Владимира Сергеевича эту никчемную спесь.

– Не забудьте, что у полиции есть ваш словесный портрет. Если вас сегодня арестуют на улице, кто будет виноват? Я?

Владимир Сергеевич ничуть не смутился и махнул рукой беспечнее, чем этого можно было ожидать от человека, посвятившего жизнь такому серьезному занятию, как политический сыск.

– Сниму котелок, надену парик с кудрями. Вместо черного пальто облачусь в желтое, расправлю плечи, и ни один даже самый наблюдательный полицейский не угадает во мне того Англичанина, который объявлен в розыск. Все это пустяки, Анна Сергеевна, я вас уверяю.

Они вышли из ресторана. Снег прекратился, но вокруг громоздились внушительных размеров сугробы. Самарский огляделся в поисках извозчика.

– Сейчас мы с вами расстанемся. Вы поедете домой… У вас нет больше ко мне вопросов?

– Только тот, на который вы не ответили. Кто стрелял в мадемуазель Бланшар и в Либиха? Ведь это был один и тот же человек, не так ли?

– Думаю, да. Возможно, это как раз и есть вызванный в Берлин профессионал . Я что-то такое предчувствовал, поэтому следил за мадемуазель Бланшар и слышал стрельбу в «Ореховом дереве». Но этот господин с револьвером заранее запасся пролеткой, запряженной парой очень резвых лошадей, и все, что я сумел, – заметить направление, в котором он удалился с места происшествия. Это, разумеется, ничего не дало. Мадемуазель Бланшар понимала, что ее поведение не может не вызывать подозрений со стороны полиции, и трюк с покушением был одним из способов обелить себя, перейти из разряда преступников в разряд жертв. Очень искусный маневр, ничего не скажешь. Безжалостный убийца с револьвером, стреляющий в женщину в присутствии свидетелей, звон бьющейся посуды, эффектное падение в обморок… Все было разыграно как по нотам.

– Да, – кивнула Анита. – Меня не покидало ощущение, что я присутствую на спектакле.

– Это и был спектакль. Только актеры в нем играли не ради аплодисментов.

– Но Либих! Его-то застрелили по-настоящему…

Владимир Сергеевич заметил вдалеке фигуру полицейского в форме и снял с головы котелок. Холодный ветер обдувал его обнаженную голову.