Александр Руж - Волчий камень [litres]

– Вельгунов тоже был сотрудником Третьего Отделения? – удивилась Анита. – Вот уж никогда бы не подумала.

– По-вашему, все агенты Третьего Отделения – злобные монстры? – усмехнулся Самарский, пригубив вино из хрустального бокала на высокой ножке.

– Нет, почему же? Просто я…

– Вас обманул Либих. Он рассказал вам занятную сказку о воскресшем великом князе Константине Павловиче и тайном заговоре против здравствующего российского монарха.

– Эта сказка вызвала у меня подозрения с самого начала. Я отнюдь не склонна восторгаться личностью Николая Романова, однако Либих выставил его сущим дьяволом. Не хватало только рогов и копыт. Властолюбец, рвавшийся к престолу, братоубийца… Здесь чувствовался явный перегиб. Пожилой господин, которого Либих показал мне в Аллее тополей, действительно внешне напоминал великого князя Константина, но мало ли на свете похожих людей? Вчера я окончательно удостоверилась, что рассказанная Либихом трагическая эпопея – обыкновенный миф.

– Как вам это удалось? – спросил Самарский, глядя на свою собеседницу со все возрастающим интересом.

– Я съездила в Виттенберг, где мне удалось повидаться с Юлианной, принцессой Кобургской, в православии Анной Федоровной, первой супругой Константина Павловича. Я случайно узнала из газет, что она гостит недалеко от Берлина, и решила не упускать такой случай. Мы проговорили часа два, ее высочество показалась мне любезной и общительной. Сейчас ей уже под семьдесят, но выглядит она неплохо, хорошо помнит и русский язык, и Россию, и главное – своего бывшего мужа, с которым она рассталась двадцать восемь лет назад, перебравшись на жительство в Швейцарию. Чем дольше я говорила с ней, тем больше убеждалась: купец Володин никак не может быть Константином Романовым.

– Браво, сударыня! – Владимир Сергеевич изобразил аплодисменты. – Будь я на вашем месте, я бы тоже не поленился предпринять поездку в Виттенберг. Она не потребовалась мне лишь потому, что я знал наверняка: великий князь Константин Павлович Романов семнадцать лет назад скончался в Витебске от холеры. Кстати, смерть его второй супруги, светлейшей княгини Лович, тоже была вызвана болезнью.

– Я в этом не сомневалась, хотя Либих изо всех сил старался, чтобы я поверила в выдуманную им историю. Даже неосторожный мазок Кипренского он попытался использовать как доказательство того, что Володин и Константин Павлович – одно и то же лицо. У Володина на правой руке был шрам…

– …который он заработал давным-давно, еще когда служил в Преображенском полку. Мне известно о Володине все или почти все. Как только он попал в поле моего зрения, я сделал срочный запрос в Петербург, и мне прислали подробные сведения о нем. Осип Ефимович Володин, место рождения – Нижний Новгород. В Мюнхен переселился в конце двадцатых годов, когда Константин Павлович находился еще в полном здравии и выполнял свои обязанности варшавского наместника. Организовал торговую компанию, занимался коммерцией, жил мирно и знать не знал, что одним не в меру изобретательным господам вздумается использовать его как ширму, чтобы отвлечь внимание других господ.

– Получается, Либих придумал миф о заговоре для того, чтобы направить меня на ложный след?

– Не вас, а полицию. Он был уверен, что вы тотчас передадите содержание вашего с ним разговора Ранке. Уповал, прошу прощения, на естественную женскую болтливость.

– Потом у него было такое лицо, будто он раскаялся в своей откровенности и собирался меня убить, – вспомнила Анита сцену в кабинете Либиха. – Только появление Алекса с компанией боксеров заставило его выпустить меня из особняка.

– Все это было организовано для того, чтобы вы поверили: он не шутит. Либих сам вызвал вашего мужа к особняку. Записку в гимнастический клуб отнес его слуга. Не правда ли, отлично придумано? Однако, указав вам неверное направление, он и его сообщники не могли не понимать, что самое слабое звено в цепи их вранья – несчастный, ни о чем не подозревающий купец Володин. Добравшись до него и убедившись, что он никакой не Константин Романов, полиция сразу раскусила бы фокус. От Володина требовалось срочно избавиться. Я не успел его спасти – он был мертв уже вечером, когда я зашел в гостиницу «Шпрее». Как вам известно, его задушили, а затем инсценировали самоубийство. Я не имел права раскрывать свое инкогнито, поэтому оставил труп висящим в петле и удалился. Полиция обнаружила его только на следующий день.

– Его обнаружила я, – поправила Анита ревниво. – Впрочем, это не имеет значения… Значит, Володин стал невинной жертвой?

– Самой невинной из всех, какие только бывают. Его убили не из-за денег, не из-за совершенных или несовершенных им поступков. Его убили просто потому, что, будучи мертвым, он еще некоторое время мог служить для поддержания выдумки о наследнике русского престола. Бедняга, он даже в момент смерти не понял, за что его отправили на тот свет.

– А как же его поездки в Аллею тополей? Они что-то значили?

– Только то, что он сочувствовал представителям Вольной религиозной общины и помогал им деньгами. Каждый человек имеет право на чудачества, если они не наносят ущерба тем, кто живет рядом с ним. Можем ли мы осуждать Осипа Володина за то, что на склоне лет он по какой-то причине разуверился в вышних силах и примкнул к безбожникам? Официальная Церковь, несомненно, осудила бы, и это могло нанести вред его деловой репутации, поэтому он и не предавал свои визиты в Аллею широкой огласке.

Анита слушала Самарского, опустив глаза и грея ладонью бокал с вином. Все, что он сейчас рассказывал, было для нее откровением лишь отчасти, о многом она догадалась и без его подсказки. Куда интереснее было другое.

– История с Володиным была всего лишь отвлекающим маневром. Мне жаль этого безвинно погибшего человека, но я его не знала. Мое внимание было занято поисками убийц Вельгунова. Вы сказали, что нашли их. Кто же они?

– Чтобы понять, кто убил Вельгунова, надо знать, чем Вельгунов занимался незадолго до своей смерти. – Владимир Сергеевич отставил полупустой бокал и вынул из внутреннего кармана свернутую газету. – Вы читаете по-немецки? Нет? Тогда я постараюсь своими словами пересказать вам содержание одного материала, опубликованного в «Новой рейнской газете». Слыхали о таком издании? Ну как же! В революционных кругах Германии оно пользуется большой популярностью. Редактирует его некто Карл Маркс, молодой юрист, философ-вольнодумец, один из лидеров Союза коммунистов, созданного летом прошлого года. До недавнего времени он жил в эмиграции во Франции и Бельгии, но вернулся на родину и ведет здесь весьма опасную общественную деятельность. Его коммунистические идеи разъедают мозги хуже кислоты. Если в Германии все же свергнут монархию, то немалую роль в перевороте сыграет этот вот невзрачный листок. – Самарский потряс газетой, затем развернул ее и положил перед собой на стол. – Вы, конечно, спросите, какое дело Третьему Отделению до германской революции? В том-то и штука, Анна Сергеевна, что благополучие России во многом зависит от благополучия германских государств, в первую очередь самого мощного из них – Прусского. Не стану докучать вам лекцией на политические темы, тем более что многого я рассказать и не могу. Чтобы понять всю серьезность нынешней обстановки, вам достаточно знать, что отношения между Россией и ведущими европейскими державами, к коим относятся Франция, Британия и Турция, во многом уже испорчены. Речь идет о господстве на Балканах и Ближнем Востоке. Надеюсь, что до открытого военного конфликта не дойдет, но готовиться к нему нужно – перво-наперво обеспечить себе поддержку надежных и сильных союзников. Таковых, надо признать, немного, и главный из них на сегодняшний день – Пруссия.