Мари-Бернадетт Дюпюи - Колдовская душа [litres]

– Лорик уже уезжает, – добавила Сидони. – Поднимайся наверх, Журден! Я приготовлю тебе чаю.

Муж молча подчинился. За кружевной занавеской, которая украшала дверь, разделявшую зал и мастерскую, Сидони различила силуэт своей помощницы. Наверняка Маргарита слышала все, что сказал Журден.

– Да, поезжай! Я обязательно займусь блузкой для Доры.

Как только дверь за братом закрылась, Сидони отослала Маргариту (которая была рада уйти с работы пораньше) и сразу же поднялась на второй этаж, не подозревая о том, что ее там ожидает.

– Журден! – позвала она, не найдя супруга в кухне.

– Я тут! – крикнул он.

Голос прозвучал из спальни. Войдя туда, Сидони увидела, что Журден лежит на кровати. Он разулся и закинул руки за голову – словом, постарался придать своей позе непринужденность.

– Проблемы на работе? – предположила она.

– Да нет, рутина. Ни единого шанса получить пулю или удар чем-то тяжелым по башке – ну, чтобы ты наконец овдовела и смогла найти себе другого мужа.

– Пожалуйста, обойдемся без грубостей! О господи! Ты напился?

– Нет, Сидо. Я тебе изменил. Переспал с другой женщиной. Я уже забыл, как это приятно… И теперь злюсь на себя, это правда, но ни о чем не жалею. Выставь меня за дверь, если это тебя шокирует. В нашей ситуации разве это может что-нибудь изменить?

Сидони не поверила своим ушам. Она была настолько ошарашена, что ей пришлось присесть на край кровати.

– С какой женщиной? – после недолгого раздумья спросила она хрипло.

– Тебе не обязательно это знать.

Сидони охватила паника, вскоре переродившаяся в гнев.

– Лжешь! Ты не мог поступить так дурно, унизить меня до такой степени! Ты, который твердил, что проблемы со здоровьем не моя вина и что твоей любви хватит, чтобы принять ситуацию и потерпеть! Значит, это была ложь? Ты нарушил клятву верности? Господи, ты мне противен! И ты еще смеешь хвастаться! Заявляешь мне в лицо, что это было приятно!

Ей хотелось ударить мужа, схватить его за ворот рубашки и выставить вон, чтобы не видеть больше этого скептического выражения, этого равнодушия к ее страданиям. Но вместо всего этого Сидони, словно ребенок, разразилась громкими рыданиями.

– Тем лучше! – бормотала она. – Ты прав. Меня это устраивает. Я сама хотела развестись с тобой, чтобы ты снова смог жениться. Теперь у нас есть повод. А я еще жалела о том, что нам придется расстаться…

Сидони заплакала еще горше, закрывшись рукой, чтобы муж не увидел ее лица, искаженного горем и недоумением. Сидони ни за что бы не подумала, что Журден способен ее предать, соблазнив другую женщину.

– Но из-за чего ты так расстраиваешься? – проговорил он уже более мягким тоном. – Ты меня не любишь, я всего лишь спутник на твоем жизненном пути, довольно-таки блеклом и грустном. Вряд ли это ревность, ты для этого слишком холодна. Сидо, к чему разговоры? Мы оба знали, что рано или поздно все это закончится.

– Нет, я ревную! – отрезала она, всхлипывая. – Ревную ко всем женщинам, которые спят с мужчиной без страха и боли. Тем сильнее мое унижение, ведь я не могу соперничать даже с первой встречной! И доказательство этому…

Натура у Журдена осталась прежней – чувствительной и милосердной. Слезы жены, крик ее души возымели на него свое действие.

– Прости меня, – вздохнул он.

– Нет! Кто она? Сколько ей лет? Разумеется, это какая-нибудь молоденькая красотка! Или, может, случайно встреченная шлюха?

– Это был импульсивный поступок. И я обещал сохранить все в тайне. Она не такая красивая, как ты – в десять раз хуже, и, уж поверь, она не шлюха.

– Тогда иди к ней! Катись! – крикнула Сидони.

Она вскочила и, продолжая плакать, вышла из комнаты. Перепуганный Журден бросился следом. Он настиг жену на середине лестницы и обнял.

– Проклятье, я люблю только тебя! И ничего бы этого не было, если бы и ты меня любила.

– Но я люблю тебя, правда, – жалобным голоском призналась Сидони.

Вся дрожа, она прижалась к мужу и обняла его, все еще роняя слезы. Она испытала радость отчаяния, усиленную желанием удержать его рядом. Журден невольно принялся ее утешать, поглаживая по мягким, как шелк, волосам.

– Помоги мне! – воскликнула Сидони. – Журден, давай останемся вместе, умоляю! Я тебя прощаю, только не бросай меня! Без тебя я пропаду.

Расчувствовавшись, он прошептал в ответ:

– Ну конечно, ничего страшного ведь не случилось. Ничего не бойся! Я не слишком гордился собой – ну, после всего этого… Сразу бросился сюда. Злился на тебя, думая, что это ты подтолкнула меня к измене. Мне хотелось сразу же все тебе рассказать: мысль о том, чтобы держать тебя в неведении, была мне противна. Я думал, это причина для разрыва и мы дали друг другу шанс построить новую жизнь…

– И мы это сделаем, Журден! – произнесла Сидони. – Позвони матери и скажи, что сегодня мы не вернемся в Сент-Эдвидж. Поужинаем и переночуем тут. И сегодня ночью я стану твоей женой по-настоящему!

По прошествии трех часов Сидони лежала на софе и, удобно устроив свое стройное тело на подушках и опершись на локоть, потягивала джин из бокала. Ее кудри блестели в мягком свете свечи – электричество она решила выключить, создав тем самым более подходящую атмосферу для того, что должно было произойти дальше. Молодой женщиной овладела приятная истома – она не привыкла так много пить.

Они с мужем поужинали салатом и свежими фруктами, и эта трапеза позволила им избавиться от напряжения. Журден даже поддался на уговоры и рассказал о своем утреннем приключении с легкомысленной супругой коллеги.

– Я не первый, с кем она заигрывала, – с сожалением заключил он. – Но больше этого не повторится, обещаю!

Со своей стороны Сидони призналась в своих экстравагантных планах переезда и в безумной мечте работать в Париже.

– Думаю, когда бы пришло время садиться на поезд Роберваль – Квебек, я бы передумала! – сказала она.

– Господи! Для меня это было бы как снег на голову! – растерянно отозвался ее супруг.

Они еще долго беседовали, как друзья, которыми стали в силу обстоятельств. Потом наступил торжественный момент; Сидони пригубила джин. Слегка опьянев, она задернула шторы и разложила на софе подушки. Затем приняла холодный душ (в квартире, несмотря на поздний час, было очень жарко), и теперь ее кожа была свежей и прохладной. Под махровым халатом Сидони была совершенно обнажена, и эта деталь ее будоражила.

– Ты скоро закончишь, дорогой? – спросила она у мужа, который также решил помыться и теперь был в прилегающей к спальне маленькой душевой.

– Да, уже иду! – ответил Журден.

Обернув бедра полотенцем, он подошел к софе и присел на корточки, чтобы получше рассмотреть жену. Ноги у Сидони были стройные, как у молодой богини, колени – прелестные. Указательным пальцем Журден провел от ее колена вверх по бедру, потом через ткань халата коснулся груди.