Тилли Бэгшоу - Сидни Шелдон. Сорвать маску-2, или Молчание вдовы [litres]

Джонсон нарочито широко зевнул и потянулся до хруста, давая понять, что никуда не торопится.

– А имя вашего спасителя вы, конечно, спросить забыли. Да и номер машины начисто стерся из памяти, верно?

– Я была в шоке, – прошипела Никки сквозь зубы. – Меня едва не раздавили, детектив. Я была на волосок от гибели. Уж простите, что не озаботилась именем и номером. – Она потерла глаза, словно сонный ребенок. – Умерла моя пациентка. Затем мой ассистент. Остальные пациенты напуганы. Кажется, именно вы предположили, что обе жертвы объединяет лишь факт знакомства со мной. И теперь, когда ваша версия начинает подтверждаться, вы даете задний ход, отрицая, что кто-то может желать мне зла?

– Задний ход, говорите? – Джонсон прищурился. – Я думаю, что вы нарочно разыграли сцену с машиной.

– Да вы в своем уме? – Никки не верила своим ушам.

– А что такого? Ваш муж погиб. Вы остались одна, и никому нет до вас дела. Вам надо привлечь внимание к своей покинутой персоне. Отчего бы не выдумать тайный заговор, а заодно и прекрасного рыцаря на белом коне… пардон, на красной машине, который спасает вас от злоумышленника? И вот мы ищем этого рыцаря в сверкающих доспехах, который должен подтвердить ваш бред, но, увы, его номер не обслуживается.

Никки повернулась к Гудману.

– Мне одной кажется, что у вашего напарника навязчивая идея?

Лу, целиком разделявший ее точку зрения, неодобрительно взглянул на Мика.

– Простите, доктор Робертс…

– Не извиняйся! – рявкнул Джонсон и ударил по столу кулаком. – Если у кого-то тут и есть навязчивая идея, то явно не у меня. Лу, суди сам. Номера джипа с тонированными стеклами она не помнит. Свидетель был, да сплыл. На «жертве» ни единой царапинки. Чем не сюжет дерьмового детектива? И доктору Робертс так идет роль жертвы, правда, Лу?

Никки встала, одернула узкую юбку и повернулась к Гудману.

– Если будут результаты, пожалуйста, свяжитесь со мной, детектив. Я еду домой. Боюсь, у меня нет времени на тот бред, который несет этот человек. По нему самому плачет мозгоправ. По нему и его недоношенным идеям. Хорошего дня.

– Недоношенным, ты слыхал? – бросил Лу напарнику, когда Никки ушла. – Надеюсь, ты доволен собой.

– Да она просто стерва, – хмыкнул Джонсон. – Лживая стерва, вот она кто!

Гудман не выдержал.

– Да что происходит? Чем тебе помешала эта женщина?

– Да ты посмотри на нее! – взревел Джонсон. – Она врет как дышит! Не верю я, что кто-то на нее напал! Это дерьмовый сценарий, который она погано разыграла!

– Ради бога, Мик. У нас есть улики, отчет экспертов.

– Что? Следы протектора? Да мало ли кого могло занести на том повороте! Это не улика, и ты это знаешь.

– Тогда придумай хоть одну причину, по которой она могла придумать историю с нападением. Давай свои недоношенные идеи.

Джонсон скривился.

– Ей нужно внимание.

– Какое внимание? Чье внимание?

– Уж и не знаю, Лу. Может быть, твое, – парировал Мик. – Ты у нас парень видный, а эта бабенка со смерти мужа одна. Может, она фантазирует, как входит в комнату допросов, а ты стягиваешь с нее трусики для полного досмотра.

Гудман схватился за голову.

– Мы что, в начальной школе?

– Не знаю я ее мотивов, и плевать на них хотел, – продолжил Джонсон. – Я просто не верю ни единому ее слову. Лживая тварь. Помяни мое слово.

Гудман махнул рукой. Спорить с упрямыми ослами было не в его характере.

После долгой паузы Джонсон решил сменить тему.

– Есть что-нибудь по Брендону Гролшу?

– Ничего путного. Я разыскал ту наркоманку, которая прислала письмо Валентине Баден. Ее звали Ракель Келси.

– Звали?

– Ага. Передоз. Родители похоронили ее недалеко от Сан-Диего пару месяцев назад. Ей было двадцать два.

Джонсон поцокал языком и посетовал:

– Какого дьявола они садятся на эту дрянь?

Напарники помолчали.

– И все же я уверен: эта баба причастна! – внезапно вновь оживился Джонсон. – Вот помяни мое слово. Мы буквально в шаге от разгадки, я чувствую, только топчемся на одном месте.

Гудман не стал с ним спорить, желая лишь одного – чтобы напарник прекратил издеваться над Никки Робертс и обрел трезвость мышления. Надо во что бы то ни стало разыскать парня на красной машине. Кроме неизвестного на черном тонированном джипе, других подозреваемых у них не было. Брендона Гролша из списка потенциальных убийц, судя по всему, следовало вычеркнуть.

– И поэтому у меня к тебе вопрос. – Хеддон Дефо тепло улыбнулся Никки.

Они не виделись с того дня, как он принес миссис Робертс дурные новости о Трее. Сегодня тема убийства не всплывала, и разговор проходил в дружеской атмосфере. Как в старые добрые времена.

– Ну валяй, – кивнула Никки.

Хеддон адресовал ей долгий пристальный взгляд, а затем с нажимом произнес:

– Что означает: «по-сицилийски неповторимый лимон»?

Никки расхохоталась.

Они завтракали в кафе «Венеция», новом весьма пафосном заведении в центре, меню которого явно писал человек с фантазией.

– Думаю, то же самое, что «томат, мощный, как руки мясника», «краб с горячей гальки» и «курочка как из маминого курятника», – зачитала Никки.

– Столько слов в каждом названии блюда! – закатил глаза Хеддон. – Ожидаешь получить на тарелке произведение искусства, а там обычный салат «Цезарь».

– Обычный «Цезарь» дорого не продашь! – Никки вонзила вилку и нож в рулет из пармской ветчины, фаршированный моцареллой. – Поезжай в пиццерию возле клиники. Там он тебе встанет в четыре бакса. Но ведь ты не любишь забегаловки, правда?

Хеддон наблюдал за ее лицом, за улыбкой, то и дело скользившей по губам. Никки смеялась, и это было хорошим знаком. После смерти Дугласа она потеряла себя, став бледной тенью прежней Никки. Горе, гнев на судьбу, отчаяние изменили ее. Тайны покойного мужа, открывшиеся после похорон, должно быть, сделали Никки особо недоверчивой к людям.

И вот теперь она улыбалась.

– Закажем десерт? – спросил он, тыча пальцем в длинные строчки меню. – Или «ореховый крем, тронутый флорентийским солнцем» уже перебор?

– Точно перебор, – кивнула Никки. – Ты бы еще предложил «Венецию, утопающую в кокосовой стружке».

Позавтракав, они пешком отправились в клинику. Над ее дизайном и концепцией Хеддон и Дуглас думали последние восемь лет. Здание находилось на границе с бедными районами, поэтому за него запросили не много. Ремонт делали своими силами. Помогли городские власти, бывшие пациенты Дугласа, родные тех, кого он вытащил из безнадежных ситуаций.

Теперь всем заведовал Хеддон, продолживший дело Дугласа Робертса. Половину палат занимали пациенты, которые не могли платить за лечение, но дьявольски нуждались в помощи. Родственники исцелившихся с радостью жертвовали на благотворительные цели.