Тилли Бэгшоу - Сидни Шелдон. Сорвать маску-2, или Молчание вдовы [litres]

– Не царапины, конечно. – Миссис Робертс смутилась и покраснела. – Но обработать открытую рану для меня еще то испытание. А вы? Почему вдруг полиция?

Настроение Гудмана сразу переменилось.

– Наверное, мне нравилась идея ловить плохих парней и помогать хорошим. Глупые детские мечты.

– Вовсе нет.

– Когда я был маленьким, мой отец попался на удочку мошенников. Нет, речь не шла о миллионах, но для нашей семьи любые деньги казались крупной суммой. В общем, отца втянули в авантюру и подставили. Он все потерял. Мы остались без крыши над головой, а потом мама забрала меня и ушла. Как же я ненавидел этих отморозков!

– Могу представить, – кивнула Никки. – И что отец? Женился еще раз, наладил жизнь?

Гудман горько рассмеялся.

– Увы, нет. Он покончил с собой за неделю до моего десятого дня рождения. Заперся в гараже, где жил последние пару лет, завел двигатель и отравился выхлопными газами. Его обнаружили через сутки судебные приставы, которые пришли за ключами от гаража.

– Какой ужас, – сдавленно прошептала Никки и осторожно пожала его руку. – Мне так жаль, Лу.

Гудман сделал неопределенный жест, словно желал прогнать прочь неприятные воспоминания.

– Да все в порядке. Конечно, тогда я переживал, но зато с тех пор точно знал, чем займусь в жизни, и научился бережно относиться к финансам. Я усвоил горький урок судьбы, понимаешь? – Они незаметно перешли на «ты».

Никки снова закивала. Сама она, похоже, давно потеряла контроль над собственной жизнью. А теперь еще и пила в каком-то баре в компании детектива и делилась воспоминаниями.

– Давай попробуем вспомнить любые странные и необычные моменты, которые происходили с тобой в последние месяцы, – предложил Гудман, желая вернуть беседу в менее личное русло. – До смерти Лизы, я имею в виду.

Никки прикрыла глаза и принялась вспоминать. Пальцы на руке Гудмана сжались помимо ее воли. Детали прошлого, которыми он с ней поделился, словно сблизили их.

– Какого рода события могут считаться необычными?

– Любые.

– Ладно. – У нее внезапно пересохло во рту. – Лиза бросила Уилла Бадена. Она погибла как раз после их разрыва. Это считается странным совпадением?

– Возможно. Но лучше начать с себя.

Никки открыла глаза и уставилась на детектив.

– Самая странная вещь, случившаяся со мной? – Она помолчала. – Я потеряла мужа. К такому нельзя подготовиться.

Он поднес ее ладонь к губам и осторожно поцеловал.

– Можешь рассказать подробней? Знаю, это больно, но все же попробуй.

В самом дальнем, темном углу бара сидел человек и внимательно наблюдал, как детектив Лу Гудман и доктор Никки Робертс разговаривают у стойки, подавшись друг к другу.

«Сучка получает все, что захочет», – думал он, подмечая, как ловит коп слова собеседницы, как его губы касаются ее пальцев, как сталкиваются их взгляды. Какую бы сопливую чушь она не вываливала этому наивному дураку, он велся на нее как ребенок.

Едва Гудман расплатился за выпивку, человек одним глотком прикончил свое пиво. На улице он наблюдал, как парочка шла по бульвару, держась за руки словно подростки. О, как нелегко ему было держаться в тени, когда хотелось действовать. Он всегда считал себя человеком действия, однако последние несколько недель научили его, что терпение вознаграждается сторицей. Играть с мышкой, зная, что у всякой игры есть конец, было очень, очень занятно.

Детектив Джонсон разглядывал Картера Беркли. Тот проявлял нетерпение – шарил глазами по сторонам, то и дело проверял время на платиновых часах от «Тиффани» и барабанил по столу ухоженными пальцами. Джонсона удивило, что в описании пациента, сделанном Никки Робертс, стояло лишь одно слово: «прилизанный». Что-то в этом определении было! «Прилизанным» в жизни Беркли казалось все – от гладких лужаек фамильного поместья до коллекции «ягуаров» в подземном паркинге. Даже слова, которые выбирал Картер Беркли для разговора, были «прилизанными».

Прошлым вечером, как утверждал Картер, он обнаружил у своей кровати дохлую крысу и увидел в этом предупреждение, похожее на черную метку.

– Это явно в стиле итальянской мафии, понимаете, – объяснял банкир. – Никакой записки, никаких звонков с угрозами. Просто немое предупреждение. И скажу вам, детектив, они добились своего. Я был вне себя от ужаса. Да я и сейчас в ужасе! А тут еще эта серия убийств… Прямо удача, что вы попросили меня дать показания. Невероятная удача и прекрасное совпадение.

Джонсон покивал, оглядывая комнату. Дорогая мебель отполирована до блеска, каждая книга в шкафу и на полках имела обложку, журналы на столе высились идеальной стопкой. Каждая мелочь находилась на своем месте и была, как и все вокруг Картера Беркли, «прилизанной».

Что ж, внешние атрибуты, которыми окружил себя банкир, пребывали в идеальном порядке. Увы, этого нельзя было сказать о его голове. Никки Робертс писала о нем: «Невротик. Расстройство сознания. Убежден, что его преследуют мексиканские преступные авторитеты, причин и доказательств представить не может. Многочисленные нервные срывы. Причина? Детская травма? Провел детство в Мехико. Могло ли там что-то произойти? Ни с кем не сближается, не заводит отношений. Пытается все контролировать».

Ах как не нравилось Джонсону, что его мнение совпадает с мнением Никки Робертс! Пожалуй, он добавил бы в описание: «ищет одобрения и внимания». Быть может, мозгоправ не заметила этого, потому что и сама страдала от подобной мании? История с дохлой крысой переводила Картера из его маленького мирка в центр вселенной, когда все заговоры ведут к нему и он становится главной жертвой.

Ищет одобрения и внимания… Или здесь нечто иное? Что, если этой историей банкир пытался сбить копа с толку? Что, если это хитрая уловка, которая должна отвлечь от чего-то большего?

– У вас же стоит сигнализация? – уточнил Джонсон, хотя ответ был ему известен. Он проходил мимо здоровенных охранников на входе и отметил камеры по периметру особняка и на деревьях.

– Разумеется, – сказал Картер. – В доме много ценного.

– И камеры есть?

– Да, везде, кроме моей спальни.

От Джонсона не ускользнуло, как замялся банкир, отвечая на вопрос.

– Кроме вашей спальни? – повторил детектив. – Почему же?

Картер глупо хихикнул.

– Ну, вы же понимаете, детектив… мои ребята следят за камерами в реальном времени. Зачем им видеть, как я раздеваюсь или иду в туалет? Я ценю свое личное пространство. Да и зачем в спальне камеры, если во всех других комнатах они установлены в избытке. Кто бы ни вошел в дом и ни бродил по нему, он будет замечен.

– Точно, – согласился Джонсон. – Вы ж, поди, все записи просмотрели, когда обнаружили крысу.