Соня Лаврова - Убийство у камина

– Резиденция господина Форитона Сайс.

Это был дворецкий. Его итальянский акцент искажал слова, кроме фамилии, которую он произносил с подчеркнутым латинским акцентом.

– Я хотел бы поговорить с госпожой.

– Как Вас представить?

– Генри Арчири. Может быть, она не была с мужем, когда ей передали сообщение. Люди, жившие, как и они, в огромном особняке с многочисленными комнатами, как правило, жили отдельно-он в библиотеке, а она в гостиной. Я бы послал дворецкого с сообщением. Как иностранец, он не был бы знаком с тонкими нюансами английского языка, и это давало ей преимущество, поскольку она могла бы сказать ему что-нибудь ядовитое и, казалось бы, вежливое, не давая слуге оценить яд ее слов. Он услышал эхо нескольких шагов, пересекающих широкий вестибюль, который описал ему Герберт. На линии были помехи, вызванные, возможно, штормом.

– Алло?

Он попытался что-то сказать, но в горле пересохло. Почему он ничего не приготовил?

Был так уверен, что она не подойдет?

– Алло? Вы меня слышите?

– Госпожа Сайс.… Я думала, Вы устали ждать. Марио не очень быстро передал мне Ваше сообщение.

– Я ждал, конечно. – Дождь, хлеставший по окну, грохотал о стекло. Я хотел бы извиниться за сегодняшнее утро. Это было непростительно.

Она сказала- О, нет!. Я уже простила его… за то утро. На самом деле, вы не имели к этому никакого отношения, не так ли? Это было совсем другое, такое… ну, не непонятное.

Он представил, как она протягивает свои белые руки, с небольшим жестом беспомощности. – Никто не любит чувствовать себя использованным. Не то чтобы мне было больно. Мне очень тяжело ранить себя, потому что я очень сильный человек, гораздо более жесткий, чем Форитон. Но я немного растроена и чувствую себя так, будто меня сбросили с пьедестала. Надеюсь. что мне это не повредит.

Арчири медленно сказал:

– Это долго объяснять. Я думал, что смогу сделать это по телефону, но теперь я вижу, что это невозможно для меня. -. Он едва мог слышать собственные слова. – Я бы хотел Вас увидеть, – добавил он, забыв о своем обещании.

Судя по всему, она его тоже не помнила.: – Вы не можете прийти сюда, – прямо сказала она, – потому что Форитон дома и, возможно, не поймет ваших извинений так же, как и я. И я тоже не могу пойти к Вам в гостиницу, потому что, как в хорошем респектабельном отеле, не разрешают посещать номера гостей. Он пробормотал что-то невнятное. – Это уже второе условие, которое я вам сегодня сказала, – продолжала она, – кроме того, вы не хотите, чтобы мы беседовали в гостиной, и нас обсуждали все эти ханжи. Как насчет встречи в доме «Чайная чаша»?

– Он закрыт, – сказал он и глупо добавил: – и, кроме того, идет дождь.

– У меня есть ключ. У Форитона всегда был ключ. Скажем, в восемь? В гостинице будут благодарны вам, если вы пораньше поужинаете. Увидев, как из-за двери высунулась голова Герберта, Арчири с чувством вины повесил трубку. И все же это был не подпольный звонок, а сделанный по просьбе самого Герберта.

– Думаю, мне удастся помириться с семьей Сайс, – сказал он и подумал над словами автора, имя которого забыл: «Бог дал людям языки, чтобы они могли скрыть свои мысли.»

Но Герберт, с юношеским упрямством, потерял к этому делу всякий интерес.

– Шерр и ее отец собираются уехать, – сказал он.

Они стояли в холле и ждали

.Ну что? – поинтересовался Арчири, – к чему эта буря? чудо? или просто попрощаться?

– Я бы предпочла не видеть Марту Вайлинг, – сказала Шерр, – но теперь мне жаль, что я не поговорила с ней.

– Лучше бы ты этого не делала, – сказал Арчири. Между вами огромная разница. Единственное, что у вас общего-это возраст. Вам обеим двадцать один год.

– Не делай меня старше, чем я есть, – задушенным голосом сказала Шерр, и ее глаза наполнились слезами. Мне исполняется двадцать один в октябре. Куви поднял холщовый мешок, служивший ему портфелем, и пожал руку Арчири. – Компания очень приятная, но нам пора, – сказал Куви. Мне кажется, что больше нечего сказать, не так ли, мистер Арчири? Я знаю, вы хотели, чтобы все пошло по-другому, но это было невозможно.

Герберт пристально смотрел на Шерр. Она не сводила с него глаз.

– Ради бога, позволь мне написать тебе!

– Для чего?

– Я бы хотел, – сурово сказал Герберт.

– Я не буду дома. Послезавтра я уезжаю к тете в Рути.

.– Ты ведь не собираешься разбить лагерь посреди пляжа? У тети есть адрес?

– У меня нет бумаги, – сказала Шерр, и Арчири заметил, что девушка на грани слез, он сунул руку в карман: сначала достал письмо полковника Пюсси (нет, он не мог допустить, чтобы Шерр его увидела), а потом извлек иллюстрированную карточку со стихом и портретом пастора. Со слезами на глазах она поспешно нацарапала адрес и передала его Арчири, не сказав ни слова.

– Пойдем, дорогая, – сказал Куви. Приготовь лошадей, и мы поедем домой. -Он достал ключи от машины и добавил: – не меньше пятнадцати. – Но никто не улыбался.

Дождь шел очень сильный лило как из ведра., Арчири пробежал расстояние между своей машиной и ветхим крыльцом, хотя, оказавшись там, он тоже не сумел укрыться от дождя, который хлестал по лицу порывами ветра и скользил в виде ледяных капельниц с листьев деревьев. Он прислонился к двери и пошатнулся, когда та открылась под его тяжестью, со скрипом.

Она должна была уже приехать. Но ее нигде не было видно, и когда Арчири подумал, что ее благоразумие, несомненно, было преднамеренным, он почувствовал отвращение к себе и по нему пробежал озноб. Она была хорошо известна в этом районе, была замужем и собиралась тайно встретиться с таким же женатым мужчиной. Вот почему она спрятала свою яркую машину. А он да, он был низким, низким и грязным.

В доме пахло, пахло сыростью и гнилью, грибами и разлагающейся материей. Вероятно, крысы гнездились под сломанными половицами. Он закрыл дверь и вышел в коридор, пытаясь угадать, где находится Люция и почему она не вышла ему навстречу, услышав, как он входит. Потом он остановился, и встал перед задней дверью, на том месте, где раньше всегда висел плащ Даниэла, сейчас там висел плащ.

Арчири был уверен, что плаща там не было в предыдущий раз, когда он побывал в доме. Он потянулся к одежде, охваченный смесью очарования и ужаса. То, что произошло, было легко объяснить. Дом был наконец продан, пришли рабочие, и один из них забыл плащ. Ему не следовало тревожиться об этом, но нервы его подвели.

– Госпожа Сайс! – закричал он, но так как не очень уместно называть женщину, с которой у вас тайное свидание, по фамилии, крикнул: Люция! Люция!

Ответа не последовало. И все же Арчири был уверен, что в доме есть кто-то еще. Что было в том, что он «узнал бы ее, даже если бы был слепым и глухим», – издевался внутренний голос, – что он «опознал бы ее по ее присутствию и ее запаху»? Священнослужитель открыл дверь. из столовой. Его обдало влажным, холодным запахом. Вода, просачивающаяся под подоконник, образовала темную лужу, которая растекалась по полу, создавая страшную картину. Вода и красные прожилки каминного мрамора очень были похожи на брызги крови. Кто захочет купить такое место? Кто мог это вынести? Но кто-то должен был это сделать, потому что одежда рабочего висела за дверью. На этом месте сидела старуха, когда она отправила Милану в церковь. Она сидела здесь, с закрытыми глазами и дремала, когда миссис Вайлинг постучала в окно. Затем он пришел, кем бы он ни был, с топором, когда она, вероятно, все еще спала, и он повторял угрозы и требования под ударами топора, снова и снова, пока не убил ее. Смерть? Очень страшная смерть! Он обнаружил, что молится о чем-то, что, как он знал, невозможно, – чтобы Бог изменил историю. В этот момент миссис Сайс постучала в окно.