Соня Лаврова - Убийство у камина

Дверь была со вставленными в нее стеклами, в которых, несмотря на то, что они были очень грязными, отражалась вспышка закатного света. Во всех, кроме одного. Арчири подошел ближе и вынужденно улыбнулся, думая о своих абсурдных фантазиях. Кто то разбил стекло, которое было ближе всего к замку. Он мог просунуть руку в щель, чтобы повернуть ключ и открыть защелки. В этот момент дверь была открыта. Он вышел на оштукатуренный двор. Сад казался окутанным водянистой дымкой. Деревья, кусты и пышная пелена сорняков согнулись под тяжестью воды. При других обстоятельствах он чувствовал бы себя обязанным, как добросовестный гражданин, разыскать человека, разбившего стекло, и даже подумал бы о целесообразности обращения в полицию. Теперь он просто подумал об этом с равнодушием.

Люция заполнила все его мысли, но даже это уже не было страстным и смущающим его.. Он подождал еще пять минут, чтобы быть уверенным, что она ушла, а затем вернуться в гостиницу. Механически он наклонился и, что бы что то делать, принялся собирать осколки разбитого стекла, укладывая их к стене, где никто, даже вор, не мог на них наткнуться. Нервы его подводили, потому что он был уверен, что услышал топот, за которым последовал звук дыхания.

Она возвращалась! Она не должна была этого делать; это было больше, чем он мог вынести. Он был бы рад ее видеть, но все, что она скажет, означало бы еще одно прощание. Он стиснул зубы, напряг мышцы рук, и, не отдавая себе отчета в том, что делает, его пальцы сжали осколок стекла.

Кровь начала течь, прежде чем он почувствовал боль. Он встал, словно потерялся в этом пустынном месте, и повернулся к звуку приближающихся каблуков.

Крик раздался прямо перед его лицом:

– Дядя Даниэл! Дядя Даниэл! О, Боже мой!

Арчири вытянул обе руки-окровавленную, а другую-чтобы удержать Марту Вайлинг при падении.

Вам придется перевязать рану, – сказала она. Нужно обработать рану-может быть столбняк!. У Вас останется ужасный шрам.

Он поплотнее затянул платок вокруг раны и сел на ступеньку, серьезно рассматривая ее. Через несколько секунд она пришла в себя, но ее лицо так и оставалось белым как мел.. Порыв ветра качнул спутанную массу листвы, осыпая их каплями воды. Арчири вздрогнул.

– Что вы здесь делаете? – спросил он.

Она откинулась на спинку стула, который он вытащил из зала для завтрака, и растянула ноги. Они были тонкими и худыми а чулки были так неаккуратно одеты, что ноги казались все в морщинах..

– Я поссорилась с мамой, – сказала она. Он ничего не сказал и ждал. Какое-то мгновение она оставалась неподвижной, затем внезапно наклонила свое тело вперед, словно движимая пружиной, и он инстинктивно отшатнулся немного в сторону, отталкиваясь от нее, потому что, когда мисс Вайлинг прижалась коленями к его груди, ее лицо стало слишком близко к его лицу. Она пошевелила губами, но прошло несколько секунд, прежде чем слова сорвались с ее губ.

– За Христа! -Он стоял неподвижно, контролируя свою неизбежную реакцию на богохульство. Я видел вашу руку, покрытую кровью, а затем вы сказали,» я порезался. «Так же как тогда Дядя Даниэл» – Она вздрогнула, словно потрясенная невидимой силой. Потрясенный, Арчири смотрел, как она снова расслабляется и холодно говорит ему:

– Дайте мне сигарету. – он протянул ей сумочку. Зажги! – Влажный ветер погасил пламя. Она сложила свои тонкие руки толстыми костяшками пальцев, чтобы защитить пламя Все следите, не так ли? Он откинулся назад. Не знаю, что Вы надеетесь найти, но все уже найдено.

Озадаченный, Арчири осмотрел сад, посмотрел вверх на плафоны, а затем на треснувший тротуар. – Я имею в виду, – сказала она с раздраженным нетерпением. Вы рассказывали обо мне в полиции, когда у вас нет ни малейшего представления обо всем этом. Она снова резко, нагло встала и, к ужасу священнослужителя, приподняла юбку, обнажив свои голые бедра поверх чулок. Белая кожа была покрыта уколами шприца. Астма, вот что это такое. Таблетки от астмы. Вы должны растворить их в воде (вы не можете себе представить, сколько это стоит), а затем заполнить шприц раствором. Арчири всегда считал, что его не легко удивить, но в то время он был от всего в шоке. Она почувствовала, как румянец накрыл его щеки. Смущение заставило его замолчать, а затем сменилось чувством жалости и каким-то неопределенным негодованием по отношению к человечеству.

– Это помогает Вам? -спросил он со всем апломбом, который смог собрать- Это спасает вас, если вы понимаете, что я имею в виду. – Что-то вроде того, что вы должны чувствовать, когда поете псалмы, -пробормотал он. Это был человек, с которым я жила, который втянул меня в это. Видите ли, я работала в идеальном месте, чтобы достать таблетки. До тех пор, пока не послали этого паршивца из Бодина, чтобы напугать мою мать до смерти. Теперь я должна заказывать новый рецепт каждый раз, когда мне это нужно, и я должна пойти и забрать его лично.

– Я понимаю, – сказал он, и его надежда исчезла. Так вот о чем говорила миссис Вайлинг. В тюрьме Лиз не могла получить ни таблеток, ни шприцев, и, поскольку она была зависима от них, ей пришлось бы признаться в своей зависимости. – Не думаю, что полиция сможет с ним что-то сделать, – сказал он, сомневаясь в правдивости ее слов. Что вы об этом знаете? У меня здесь спрятан остаток- двадцать таблеток, поэтому я пришла сюда. Я приготовила себе кровать наверху и..

Он прервал ее.

– Это ваш плащ?

Вопрос удивил девушку, но лишь на мгновение, потом она снова приняла пренебрежительное выражение, которое заставило ее выглядеть намного старше. – Конечно, – сказал она укоризненно. О ком вы думали? О Даниэле? Я вышла на минутку, чтобы забрать что-то из машины, оставила дверь не запертой, и когда я вернулась, Вы были внутри с этой шлюхой. – Арчири старался не терять контроль, не отводя от нее глаз. Впервые в жизни он почувствовал желание ударить кого-то. – Я боюсь возвращаться домой, -сказала она, превращаясь снова в ребенка и испытывая жалость к себе. Но я должна была забрать свой плащ, таблетки были в кармане.

Она глубоко вздохнула и бросила сигарету в сторону влажных кустов. – Какого черта вы здесь делаете, почему стремитесь вернуться на место преступления? Вы хотите быть им?

– Кем? -прошептал он.

– Даниэлем, конечно. Даниэлем. Мой дядя Даниэль. – Ее тон снова стал вызывающим, но у нее дрожали руки, а глаза стали остекленевшими. Наконец-то она заговорила. Он был похож на человека, ожидающего плохого известия, и, даже зная, что это неизбежно, оставался надеяться, что его смягчит какая-то новая деталь или какая-то неизвестная грань. Она продолжала: в ту ночь, Даниэль и я были на том же месте, что и вы, только он был весь в крови и держал кусок дерева, который тоже был испачкан кровью. Он сказал мне: «Я порезался. Не смотри, Марта, я порезался.»