Соня Лаврова - Убийство у камина

– Да.

– Она стоял рядом со мной, и я невольно вздрогнула. – Наступило долгое молчание. Слышался только глухой шорох кустов и сверкающих от воды листьев, вьющихся по стенам гаража. Она наклонила голову. – Признаюсь, я не очень-то обращаю внимание на женщин. Но я видела вас и парня, который шел с вами, конечно. Я помню, я подумала, что наконец-то в этом городе появился какой-то хороший парень. – Хороший парень, о котором вы говорите, – сказал Арчири, – мой сын. – Что они со мной сделают? – Марта не смотрела ему в лицо и говорила тихо. Но в этой короткой фразе было такое стеснение и такой страх, что она произвела тот же эффект, что если бы я закричал.

– Вас? – Арчири встал и встал позади нее, безпомощный. Они не должны ничего с Вами делать. Он вспомнил мертвеца на пешеходном переходе и следы от уколов, которые у нее были на ногах, но ограничился добавлением:-Вы перенесли много страданий за чужие грехи, больше страданий, которые вы пережили за чужие грехи, чем вреда, который вы причинили другим.

Она закричала – Библия! Не цитируйте мне Библию! – Он ничего не сказал. Она вдруг добавила: – Я пойду наверх. Не могли бы вы передать Шерр привет, когда увидите ее? Я бы хотела сделать ей подарок на день рождения! Когда Арчири добрался до дома врача, колющая боль в его руке, которая пульсировала, как второе сердце, подавила любые другие ощущения. Он сразу узнал доктора Кпори, и тот тоже его вспомнил.

– Вам очень весело в этот отпуск, – сказал Кпори. Ему пришлось наложить шов на палец и сделать прививку от столбняка, сначала мертвый мальчик, а теперь это… извините, но может быть больно. У вас очень толстая кожа.

– Правда? – Застегивая рубашку, Арчири не смог удержаться от улыбки. Я хотел бы спросить вас кое о чем. – Не теряя времени на объяснения, он задал вопрос, который мучил его с тех пор, как он покинул дом «Чайная чаша». Это возможно?

– В начале октября? – Крокер сочувственно посмотрел на него. Слушайте, это личное дело?

Арчири прочитал его мысли и улыбнулся.

– Не совсем, – сказал он. Это, как говорится, в интересах друга. – Ну, это очень маловероятно. – Кпори улыбнулся. Известно очень мало случаев, они все на учете..Можно сказать, что они записаны в историю болезни.

Арчири кивнул и встал, чтобы уйти.

– Мне придется еще раз взглянуть на этот палец, – сказал доктор. Или, если нет, посетите своего врача. Вам нужно сделать еще две инъекции. Зайдите к нему, когда вернетесь домой, хорошо?

Домой… да, завтра я буду дома. Его пребывание в Визбори было не совсем спокойным, но Арчири чувствовал то любопытное чувство, которое испытываешь, когда собираешься покинуть место, которое в конечном итоге стало более знакомым, чем сам дом. Он каждый день прогуливался по ближайшей улице, что он не очень часто делал в своем городе. Для него были так же известны аптека, продуктовый магазин, табачный магазин, как и для всех домохозяек города. Кроме того, место было совершенным по красоте. Ему вдруг стало жаль, что он не обратил почти никакого внимания на его красоту, но он подумал, что всегда этот город будет вспоминаться с чувствами о потерянной любови и неудачными поисками.

Уличные фонари, некоторые из которых были старинными, с кованым обрамлением, освещали аллеи, извивающиеся между каменными стенами, дворами гаражей и садами коттеджей. Слабый желтоватый свет приглушал цвет цветов, придавая им яркую бледность. Полчаса назад было достаточно света для чтения; теперь тьма навалилась, и с улицы сквозь окна были видны огни ламп. Собирался дождь, и сквозь редкие просветы, открывавшиеся среди хлопковых облаков, виднелись несколько звезд. Луна еще не взошла. Гостиница была ярко освещена, а парковка заполнена машинами. Сквозь стеклянные двери, отделявшие вестибюль от бара, Арчири увидел, что он переполнен людьми. Были группы и пары молодых людей, сидевших на табуретах вокруг маленьких столов из черного дуба. Арчири отдал бы все, чтобы увидеть Герберта среди них, веселого, задорного, который откинув голову назад, смеялся бы, положив руку на плечо какой-нибудь хорошенькой девушке. Но это этого не было.– девушка у Герберта была красивая, интеллектуальная девушка с прошлым, которое отмечало ее навсегда, страшное прошлое.. Герберта среди молодежи не было. Арчири нашел его в гостиной, в одиночестве-он писал письмо. Прошло всего несколько часов с тех пор, как мальчик попрощался с Шерр, и он уже писал ей…

– Где ты был… Что у тебя с рукой? – Разрывал прошлое на части.

– Не притворяйся загадочным, папа. Это тебе не идет. – Говорил он с горечью и обидой. Арчири задавался вопросом, почему люди говорят, что страдание смягчает характер и почему он сам неоднократно говорил об этом своим прихожанам. Он услышал злой, жалобный, эгоистичный голос сына. Я уже два часа хочу написать адрес на этом конверте, но не могу, потому что не знаю, где живет тетя Шерр. – Герберт бросил на него горький, обвиняющий взгляд. У тебя карточка с ее адресом. Только не говори, что ты ее потерял.

– Держи. – Арчири вынул карточку из кармана и бросил ее на стол. Я позвоню твоей маме и скажу, что завтра мы будем дома. – Я пойду с тобой. Здесь как мрачно и безлюдно. В баре было полно народу, многие из них наверняка были такими же требовательными, как Герберт. Если бы Шерр была среди них, она бы не была безучастной. Внезапно Арчири решил, что Герберт имеет право быть счастливым, и если его счастье зависит от Шерр, он должен получить его. Поэтому крайне важно, чтобы выдвигаемая им гипотеза не оказалась ошибочной.

Дойдя до порога своей комнаты, священнослужитель остановился и протянул руку к выключателю света, но не нажал на него. Там, в темноте за его спиной стоял Герберт, на ум пришли образ Аскольда, в тот первый день в полицейском участке. Как он был непреклонен: «Я полностью против свадьбы», – сказал он главному инспектору. Как по-другому он сейчас смотрел на вещи! Но тогда он не знал, каково это- томиться ожиданием встречи, вздыхать и с замиранием сердца ждать эту встречу.

Он сам это все пережил и понимал Герберта как нельзя лучше. Он это все пропустил через себя.

Герберт сказал, стоя сзади него:: – Ты не находишь выключатель? -Он поднял руку и коснулся руки отца, лежащей на холодной сухой стене. Комната наполнилась светом. Ты в порядке? Ты выглядишь измученным.

Возможно, это была необычная мягкость его голоса, которая тронула его. Арчири знал, как легко быть добрым, когда человек чувствуешь себя счастливым, и как невозможно беспокоиться о чем-то, кроме собственного горя, когда человек погружен в него. Внезапно его сердце наполнилось любовью, рассеянной любовью, которая впервые за долгое время не имела конкретного объекта, хотя в нее входили его сын и жена. С сомнительной надеждой, что его голос прозвучит сладко и доброжелательно, он направился к телефону. Ну, я тебя почти не узнаю. – Это были первые слова, полные обиды которые он услышал. Я думала, с тобой что-то случилось. Я уже начала думать, что ты сбежал с любовницей.