Соня Лаврова - Убийство у камина

В чем дело? Что, черт возьми, происходит? Не можешь найти свет?

Арчири не мог произнести ни слова. Он убрал руки, которые были влажными и грязными. Герберт пересек комнату. Тьма исчезла, когда он включил свет, больно ударив его по глазам.. Арчири закрыл глаза. Он вдруг услышал, как сын выкрикнул невнятное восклицание.

Он открыл глаза, и первое, что он увидел, это его руки, окрашенные в красный цвет.

– Не смотри! – воскликнул Герберт, опережая собственные слова отца. Они не были полицейскими и потому не привыкли к подобным сценам; каждый изних старался избавить другого от ужаса. Но было уже поздно. Миссис Вайлинг лежала мертвой на полу между диваном и стеной. Сквозь розовые оборки, покрывавшие женщину от шеи до лодыжек. руки Арчири. почувствовали холодность ее тела и он понял, что она мертва. Увидев ее шею, он сразу отвел взгляд, на ней был завязан чулок.

– Она вся в крови! – сказал Чарльз, – как будто, Боже мой! как будто кто-то окропил ее.

– Это не кровь, – сказал Аскольд. Вы не знаете, что это такое? Разве Вы не догадались об этом по запаху? – Он взял бутылку, которую они нашли под буфетом, и поднял ее. Арчири сидел на диване в гостиной миссис Вайлинг, усталый и измученный. Послышались шаги и хлопанье дверей из другой комнаты, где двое мужчин Аскольда продолжали обыск. Соседи наверху вернулись около двенадцати часов вечера в субботу, и мужчина пришел немного пьяный. У женщины был приступ истерии во время допроса Аскольда.

Они уже забрали тело миссис Вайлинг. Герберт сдвинул стул с места, чтобы не видеть пятна вишневого ликера.

– Но почему? Почему это произошло? —шептал он.

– Ваш отец знает. – Аскольд пристально посмотрел на Арчири, с тусклым взглядом в его пронзительных глазах. Он сел напротив них на низкий деревянный стул. Что касается меня, ну, я не знаю, но я могу догадаться. Я не перестаю думать о другой подобной сцене, которую видел давным-давно. Ровно шестнадцать лет. Розовое платье с оборками для девочек, которое она не могла надеть снова, потому что оно было испачкано кровью. Снова начался дождь, и вода стучала по оконным стеклам. Арчири подумал о том, как холодно ей в доме «Чайная чаша», ледяном и таинственном месте, похожем на пустынный замок посреди леса мокрых деревьев. Старший инспектор обладал каким – то шестым чувством, близким к телепатии. Священнослужитель попытался изменить ход своих мыслей, опасаясь, что Аскольд догадается о них, но вопрос был задан раньше, чем он смог выбросить эти образы из своей головы.

– Скажите, мистер Арчири, где она?

– О ком вы говорите?

– О дочери.

– Почему вы думаете, что я знаю? Послушайте меня, – сказал Аскольд. Мы проверили, что последним, кто видел ее, был фармацевт. О, да! первое, что мы сделали, это посетили все аптеки, естественно. Он вспоминает, что, когда она была в аптеке, там были также двое мужчин и девушка, молодой человек и другой пожилой человек, отец и сын, очевидно.

– Я с ней не разговаривал, – честно сказал Арчири. Запах вызывал у него тошноту. Он просто хотел, чтобы его оставили в покое и позволили ему заснуть, выйти из той комнаты, где Аскольд держал их с тех пор, как они позвали его.

– Миссис Вайлинг мертва уже шесть или семь часов. Сейчас три часа дня, а вы вошли в гостиницу без двадцати минут восемь. Официант в баре видел, как вы вышли в десять. Куда вы направились, мистер Арчири?

Тот не ответил. Много лет назад-не годы, не века! – он был замечен в подобной ситуации, в школе. Если вы признаетесь, Вы предаете кого-то; если вы этого не сделаете, все страдают от последствий. Это было смешно! Это был не первый раз, когда он сравнивал Аскольда с директором школы. – Вы знаете, где она, – угрожающим тоном заявил старший инспектор. Вы хотите, чтобы вас обвинили в соучастии?

Арчири закрыл глаза. Внезапно он понял причину, по которой отказался сотрудничать. Хотя это противоречило его религии и было даже извращением, он искренне желал, чтобы страхи Герберта в отношении девушки оправдались.

– Папа … – сказал Чарльз, но так как отец не ответил ему, он пожал плечами и посмотрел на Аскольда встревоженными глазами. Какая разница! Она в доме «Чайная чаша». Арчири понял, что задержал дыхание. Он расслабился и глубоко вздохнул. – Она в одной из спален, смотрит на гараж и мечтает о куче песка. Она спросила, что они с ней сделают, а я не понял… что они с ней сделают?

Аскольд встал.

– Ну, сэр – -Арчири понял, что ему все прощено и он опять уважаемый священник. Так как Вы больше не интересуетесь преступлением Даниэля. Вы свободны.

– Мы можем идти? – спросил Герберт.

– До завтра, – сказал Аскольд Выйдя за дверь, они попали под дождь, который падал с такой силой, что повсюду земля покрывалась белой пеной.. Следующие полчаса вода стучала по крыше автомобиля, просачиваясь через приоткрытое боковое окно машины. У Арчири была лужа вокруг ног, но он слишком устал, чтобы придавать этому значение.

Герберт проводил его в свою комнату.

– Сейчас не лучшее время задавать тебе этот вопрос, – сказал он. Скоро рассвет, И Бог знает, что нам придется пережить завтра, но мне нужно знать. Я предпочитаю знать. Что еще эта девушка рассказала тебе там в доме «Чайная чаша»? Арчири слышал, что в определенных ситуациях люди лихорадочно бродят по комнате, как звери в клетке. Он никогда не представлял себя в состоянии такого напряжения, что, несмотря на чувство истощения, он найдет облегчение в том, чтобы ходить по комнате из угла в угол, схватив предметы и снова ставив их на место, дрожащими руками. Герберт ждал, чувствуя себя слишком несчастным, чтобы проявлять нетерпение. Конверт с письмом для Шерр лежал на комоде, рядом с карточкой туристического сувенирного магазина. Арчири взял ее и возился с ней, сминая украшенные края картона. Затем он подошел к сыну, нежно положил руки ему на плечи, посмотрел ему в те глаза, которые были так похожи на его собственные, и сказал::

– То, что он мне рассказал, тебя не касается. Это было бы похоже на чужой кошмар. -Герберт не сдвинулся с места.

Но я хотел бы, чтобы вы сказали мне, где вы видели стихи, которые напечатаны на этой карточке!

Это было серое холодное утро, одно из тех, что видны в триста из трехсот шестидесяти пяти дней в году, без дождя и солнца, без мороза и тумана. Невзрачное утро. Гаишник был одет в темную куртку, палатки открылись, подняв полосатые навесы, а прохожие ускорили шаг.

Инспектор Куни сопровождал Арчери до участка. Священнослужитель почувствовал приступ смущения, отвечая на любезный вопрос инспектора Куни- о том, как он провел ночь. Он спал как бревно. Возможно, он бы и не заснул, если бы он уже знал, что только что сообщил инспектор: что Марта Вайлинг жива. – Я сопровожу Вас, – сказал Куни и с некоторой нескромностью добавил: – сказать вам правду, сэр, я никогда не видел вас таким спокойным и… ну, мирным, так сказать.