Константин Веснин - Приют горного странника

Глеб оглянулся по сторонам: Люся и Павел Иванович были заняты телефонными разговорами. Он отошел подальше в сторону, выбрал вросший в землю, покрытый мхом валун, присел на него. Перед ним раскинулась живописная панорама долины, затерянного среди лесного океана поселка и блестевшего зеркальной гладью озера. Ветер трепал волосы. Рядом светилась белым глянцем кварцитов Медвежья скала. Чувство усталости от подъема сменилось расслабленностью, поутихла боль в левой руке. Дыхание выровнялось, стало свободным, легким.

Глеб смотрел в небо, как будто искал ответ на многие вопросы, волновавшие его последнее время. Широко раскинув крылья, парила птица, ловя воздушные потоки.

…Может быть там, далеко-далеко, в этой бездонной лазури кроется разгадка их земного бытия. Их земное бытие… каким необозримым, безграничным видится с горных высот место их обитания: лесные дали, озера, луга… места хватит всем смертным, чтобы жить свободно, вне рамок тонущих в смоге и толчее городов, свободно, подобно летящей птице… как она гордо парит, купаясь в потоках ветра, ощущая свое величие и вольность…

Взгляд Глеба переместился левее, где за выступом Медвежьей скалы, еле заметным сизым облаком из пыли и дыма, угадывалось присутствие людского скопления — город Лесогорск.

Глеб вытащил из кармана телефон. Набрав номер напарника по службе в полиции и передав ему свою просьбу, он в ожидании ответа опять погрузился в созерцание и размышления…

Ответный звонок заставил Глеба вздрогнуть. Он молча выслушал своего коллегу.

…Ну, вот и все. Последняя цепочка моей версии замкнулась. Я — полицейский, и мой долг, вне зависимости нахожусь ли я на службе или нет, встать на пути преступника.

В его памяти вдруг всплыл поздний летний вечер, старые гаражи на окраине их городка, две темные тени, а потом — сильнейшая боль в левом плече. Он зажмурился, как бы заново переживая тот удар, навсегда оставивший покалеченной его левую руку.

…Тогда я был вне службы, просто выполнил свой гражданский долг. Вот и теперь… опять долг, долг перед кем? Собой?..

За его спиной раздался оклик Люси:

— Гле-еб! Идем сюда, помоги мне собрать ягоды, их так много, что одной мне не справиться.

Глеб оперся здоровой, правой рукой о камень и поднялся на ноги.

Позвонив жене, Павел Иванович еще раз огляделся по сторонам: тонущие в туманной дымке низина, озеро и далекие горные вершины, казалось, застыли в неподвижном сне. Его взгляд коснулся четы Непрухиных, увлеченных сбором ягод, он вздохнул и осторожно стал спускаться по каменным грядам.

Инесса Львовна вздрогнула при его приближении:

— Ой, вы так неожиданно появились, а я не могу оторваться от окружающих видов. Тут все как на ладони…

— Как ваша нога?

— Спасибо, боль отпустила, но я пока не решаюсь ступать на нее, — она внимательно посмотрела на Павла Ивановича. — А вы всегда путешествуете… в одиночестве?

— Чаще, да. Мы, художники — перелетные птицы, живем ощущениями нового…

— И как это новое? Всегда привлекательно?

— Мир изначально прекрасен, люди иногда делают его непривлекательным. Я не хочу говорить о жестокостях нашей жизни, телевидение предоставляет нам это в избытке… Тем более не хочется обсуждать это в таком месте, — Павел Иванович задумчиво смотрел на расстилающуюся внизу долину, — но все начинается с малого… малого… Как много на самом деле в нашей жизни зависит от мелочей, — он бросил взгляд на Инессу Львовну, — вы не замечали… какой-нибудь незначительный, так сказать, пустяк может изменить судьбу человека, — он оглянулся на вершину, — наша молодежь набрела на ягодную полянку, давайте подождем их, а я расскажу вам один случай… из жизни…

…Воскресный полдень выдался солнечным, как будто наступившему маю разрешили приоткрыть скрытый чуланчик прошлогоднего лета и выпустить наружу немного тепла. Павел посмотрел в окно, потом обернулся к начатой картине.

— Нет, не то… все не то… — вырвалось у него.

Расположившийся посреди комнаты на мольберте пейзаж тускло присматривался к распушившемуся за окном, подобно большому светящемуся одуванчику, солнцу.

— Нет жизни… — Павел прошел на кухню, открыл банку пива, подержал в руках, вернулся в комнату.

— Нет жизни… — поставил банку на диван, рядом с расположившимся на подушке белым кроликом. — А ты что скажешь, дружище?

Кролик недоверчиво посмотрел на него, но оставил свое мнение при себе.

— Ты прав. Нос вешать не надо… пойду, где-нибудь пообедаю, а вечером мы с тобой попьем пивка.

Увидев показавшегося на улице Павла, солнце радостно распахнуло ему свои объятия, но Павел в ответ прищурился и пониже натянул кепку.

Далеко идти не хотелось, и тут он увидел новую вывеску: Кафе «Пальма», появившуюся на месте прежней, съехавшей набок «Хозтовары». Не раздумывая, он шагнул внутрь и споткнулся, не заметив в полумраке ступеньку. Пустая музыка заполняла почти пустое кафе. Он подошел к стойке, взглядом пробежал по меню… Почему-то суп с клецками постоянно лез в глаза, а вторые блюда куда-то разбегались. Он взял суп с клецками, омлет по-мексикански и мороженое «а ля Гавайи». Почему-то сразу пришло на память как далекий маячок из детства старое, советское кафе «Снежок», куда они любили ходить с бабушкой, и у мороженого там были простые названия: с орехами, с ликером и его любимое — с шоколадной крошкой. Столик выбрал поближе к окну, чтобы не мозолила глаза сидящая за столиком в центре зала, слишком улыбчивая, парочка.

Прозвеневший по рельсам трамвай, всеми своими окнами запустил ему в глаза солнечных зайчиков. После супа Павел напал на омлет, но, только поглотив добрую половину порции, понял, что, видимо, это блюдо прибыло прямо из Мексики — проперченный омлет комком застрял в горле. Он сморщился и отодвинул тарелку.

…Пива что ли выпить?..

Он еще посидел, потом придвинул к себе уже подтаившее мороженое, почему-то, ядовито-зеленого цвета. Сзади донесся сдавленный женский смешок, сопровождаемый скрипом стула. Напротив окна остановилась одинокая мамаша и принялась вытирать нос ребенку, наклонившись над коляской. Женский голос сзади прошептал: «Перестань. Не здесь же!» Проглотив остаток мороженого, Павел направился к выходу, опять неудачно оступившись в темноте.

Солнце окончательно раскомандовалось, предоставляя Павлу на выбор: либо — дом, либо — городской парк. Он выбрал парк.

Тропинка петляла и пряталась среди деревьев, почки на которых раскрывались, издавая негромкое потрескивание, заглушаемое птичьим гомоном. Свежая трава ярко-зеленым ковром стелилась на лужайках, и кое-где наклоняли свои желтые и фиолетовые головки подснежники. Под хвоей парка пряталась прохлада, насыщенная ароматом прелой, прошлогодней листвы.