Любовь Юнина - Происшествие

Значит, Дмитриев! Выскочка Дмитриев! И Смирнов хорош! А Жуков, Жуков, — вот лицемер! Злоба душила ее. Зависть душила к этому щенку Дмитриеву. Мальчишка и уже заместитель главного… Нет, так она этого не оставит…

…Номер Короедовой Галина Петровна набрала после долгих раздумий.

— Не спишь, Ирина? — спросила она.

— Одиннадцатый час — детское время. Хоть и устала сегодня, раньше двенадцати не усну. Работаешь как каторжница, и все равно никто не ценит.

— Это верно, — согласилась Галина Петровна. — У меня плохие новости.

— Да?

— Смирнов не хочет брать тебя заместителем.

— А Жуков? — быстро спросила Ирина Васильевна.

— Жуков… Что он может сделать, если Смирнов против.

— Так, значит… А причины не знаешь?

— Возраст… Представляешь? А так как Жуков не хочет брать варягов, то он предложил меня…

Ирина Васильевна побледнела. Этого еще не хватало!

— Но меня он тоже отверг, — бесстрастным голосом продолжала Галина Петровна. — По той же причине. Представляешь? В его глазах мы старушки.

— А кто же будет? — нервно спросила Ирина Васильевна.

— Не знаю… Наплачемся мы с этим Смирновым.

— Еще чего! — гневно воскликнула Ирина Васильевна. — Мы что, пешки, молчать будем? Лично я молчать не буду! Не то время!

— Не горячись, Ира… Надо осмотреться…

Дмитриев в редакции освоился быстро, и большинство сотрудников сошлись в мнении, что мужик он головастый, соображает все с ходу, может дать дельный совет, попусту не вяжется, а если с чем-то не согласен, то убедительно докажет почему.

Однако Короедова и Ильюшина не могли простить ему, что он, как каждая считала, занял ее место. И Смирнову они этого не простили. Надо сказать, что Ирина Васильевна так и не узнала, что Галина Петровна тоже мечтала сесть в это кресло, и была убеждена, что подруга переживает за нее.

Примерно через неделю после того, как Дмитриев пришел в редакцию, состоялось партийное собрание, и Ирина Васильевна произнесла очередную речь о проблемах перестройки и ускорения. Дмитриев с интересом слушал ее. У него появились кое-какие идеи об изменении некоторых форм работы в ее отделе, и он решил, что Ирина Васильевна поддержит его. Но когда поделился с ней своими мыслями, то натолкнулся на такую глухую стену непонимания, что даже растерялся.

— Но так же интереснее, живее, доходчивее, Ирина Васильевна! — воскликнул Дмитриев.

— Вы прожектер, Сергей Алексеевич, — насмешливо ответила она. — Вы не знаете специфику нашей работы. Ничего не получится.

Ирина Васильевна впала в любимый ею поучительный тон. Это был ее способ и обороны и нападения.

А Дмитриев, глядя на ее самодовольное лицо, вдруг подумал словами мальчика Толи: «Какая противная!» И тут же устыдился своей мысли. Его новая должность не позволяла ему поддаваться личным чувствам, и он во всем старался быть объективным. Однако от своих идей он не отступился и одну из них подбросил ребятам из другого отдела, которые быстро воплотили ее в жизнь, вторгнувшись тем самым в сферу деятельности отдела Короедовой.

В областной газете появилась небольшая заметка, положительно оценивающая новую передачу. В редакцию пришли письма от зрителей, которые тоже хвалили ее.

Однако на летучке Ирина Васильевна от передачи не оставила камня на камне.

— Под видом перестройки товарищ Дмитриев невесть что тащит на экран, — сказала она. — Эта передача — наш позор. Такого безобразия я просто не помню.

— А заметка в газете? — спросил Коля Новожилов, заведующий тем отделом, который подготовил передачу.

— Заметка! — Ирина Васильевна пожала плечами. — Мы что, не знаем, как это делается? Слава богу, не дети. Товарищ Дмитриев к нам откуда пришел? Из той же самой газеты, которая хвалит передачу. Так чего же стоит эта заметка?

Дмитриев сидел красный как рак, не зная, куда девать глаза. Не таким представлял он свой дебют на телевидении. «Неужели действительно все так плохо? Неужели я ничего не понимаю? — растерянно думал он. — Но ведь Смирнов похвалил, а он соображает. И на просмотре не было ни одного критического замечания. И газета «по дружбе» хвалить бы не стала».

— Так всегда бывает, когда берешься не за свое дело, — продолжала Ирина Васильевна, — Я, например, не понимаю, почему Николай Новожилов обратился к нашей тематике. Свои бы проблемы решали. Сюжет назвали «Как мы отдыхаем». Нужное дело. Ну и показали бы театралов, туристов, самодеятельность, грибников. А пьяницы тут при чем? А вытрезвитель? А очереди в винный магазин? А мальчики-токсикоманы? Все это дурно пахнет и уж никак не работает на перестройку! Это пожива для наших врагов! Вот, мол, как мы отдыхаем: в вытрезвителях. Безыдейная передача!

Передачу поругали еще несколько человек — в основном сотрудники Короедовой. «Странно, — подумал Смирнов, — с какой стати все они так дружно смотрели эту передачу в рабочее время?»

— А кто-нибудь еще видел? — спросил он. Больше никто не видел, и защищать передачу, кроме Смирнова, было некому.

После летучки Смирнов попросил Дмитриева остаться.

— Ну? — спросил он, когда дверь его кабинета закрылась за последним сотрудником.

— Зря я поддался вашим уговорам и ушел из газеты, — расстроенно сказал Дмитриев. — Я газетчик. Телевидение, видимо, не для меня.

— Не раскисайте, Сергей Алексеевич. Я вас считаю бойцом. Передача хорошая и нужная. А Короедова есть Короедова. Сама делать не захотела, а раз сделал кто-то другой — надо забросать его камнями и грязью. Самомнение у нее непомерное. А умения работать — на грош. Супруга бывшего большого начальника. Честное слово, никак не могу понять, почему ее назначили заведующей отделом?

Дмитриев усмехнулся:

— Чего ж тут непонятного? Сами же говорили — муж был большим начальником.

— Ладно, не будем сплетничать. Я считаю, что начало положено, надо его развивать.

Дмитриев пожал плечами.

— Алексей Петрович, в первую минуту, когда Короедова начала выступать, я как-то растерялся. Я не против критики, но конструктивной. У нас в газете знаешь как иногда критиковали — пух летел. Но по делу. А здесь… Я знаю: передача получилась. Но работать в такой обстановке критиканства? Ведь, по сути, какая разница, кто сделал? Важно, чтоб было сделано, и хорошо!

— Правильно, — кивнул Смирнов. — С критиканством надо бороться. А отступать перед демагогией — последнее дело.

В конце дня Галина Петровна зашла в кабинет к Артему Ноеву. Он сидел за столом и что-то искал в ворохе фотографий. Увидев ее, приветливо улыбнулся.

— Что новенького?

Галина Петровна неопределенно пожала плечами.

— Совещание сегодня было у главного…

— Интересное?

— Как сказать… — Она присела на диван, стоявший у стены напротив. — Мне кажется, что Смирнов переоценивает свои возможности, единолично принимая спорные передачи. Ум хорошо, а два лучше.