Майк Германов - Безликий [litres]

Даю вам два дня. Больше не могу, ибо девчонка на редкость прожорлива.

Я аккуратно вложил листок обратно в конверт, достал пакет (всегда ношу несколько во время следствия на случай, если обнаружится улика) и положил в него письмо.

– Спасибо, что рассказали о человеке в бинтах, – проговорил я, поворачиваясь к отцу Григорию. – И за это, – я слегка встряхнул пакет, – тоже.

– Это от убийцы? – спросил священник. – Того, который орудует в школе?

– Не в школе, – поправил я его. – Жертвами становятся учителя, но в школе было обнаружено только одно тело.

Отец Григорий перекрестился.

– Мне нужно идти, – сказал я, направляясь к двери. – Если тот человек появится, сообщите мне. – Я протянул священнику визитку с номером своего мобильного телефона.

– Хорошо, – кивнул тот, беря картонный прямоугольник.

Покинув церковь, я первым делом поехал к Полтавину, чтобы отдать ему пакет с письмом. Объяснил, как он был обнаружен. Криминалист выразил недовольство тем, что я вскрыл конверт, но особенно не бухтел, понимая, что мне необходимо было узнать содержание послания.

– Поспорим, что на письме нет отпечатков? – предложил он.

– Их никогда не бывает, – ответил я.

– Не скажи! Вдруг преступник нарочно оставил? Может, не свои, а чужие, чтобы сбить тебя со следа.

– Нет, спасибо. Обойдемся без пари.

– Раньше ты был азартней, – с осуждением покачал головой Полтавин.

После разговора с медэкспертом я созвонился с Димитровым и договорился встретиться с ним в отделе, поскольку он сказал, что готовы результаты проверки документов по тому списку, который я ему дал.

– Лучше сам посмотри, – ответил он мне, когда я спросил, есть ли что-нибудь интересное. Из этого я сделал вывод, что не со всеми документами порядок, а значит, возможно, нам удастся определить убийцу.

Я предполагал, что Барыкин поступил на работу в школу под чужим именем, изменив внешность после автокатастрофы, в которой вовсе не погиб. Воспользовался ли он случаем или все организовал намеренно, принципиального значения не имело. На данный момент я только хотел знать, кто выдает себя за другого и является ли этот человек убийцей.

Димитров ждал меня в своем кабинете. Он сидел за столом и поглощал лапшу из пластикового контейнера. Кружка с дымящимся кофе стояла справа, рядом с ней дожидался своей очереди слоеный пирожок.

– Здорово! – кивнул лейтенант, когда я вошел. – Трапезничаю вот. Жена снарядила провиантом. Как дела?

Я рассказал ему о своем визите к отцу Григорию.

– Значит, этот Пожиратель хочет, чтобы ты отдал ему Языкову? – проговорил, выслушав меня, Димитров.

– Вот-вот. Причем, если ты заметил, предполагалось, что письмо прочту только я.

– Он пытается затащить тебя в свою лодку. Хочет, чтобы ты вступил с ним в сговор.

– Похоже на то. Что там с документами? Кто у нас волк в овечьей шкуре?

– Смотри сам. – Димитров достал из ящика стола несколько соединенных скрепкой листков и протянул мне. – С электриком, историком и физиком все в порядке. Так же как с теми тремя, которые уволились. Они у тебя были красным отмечены и вообще отдельно отложены.

Я кивнул.

– А остальные?

– Августов, учитель информатики, уклоняется от военкомата. Переехал из Новгорода и не отметился. Сейчас у него возраст уже не призывной, кроме того, для нашего дела это значения не имеет, но ты же просил проверять нарушения в документах, так?

– В принципе да. Хотя в основном меня интересует, не выдает ли кто-нибудь из этой компании себя за другого человека.

Димитров хмыкнул:

– Это как сказать!

– В смысле?

– Ты дальше-то читай.

Я углубился в изучение отчета. Тем временем лейтенант комментировал:

– Силин, тоже учитель информатики, до сих пор не сдал военный билет. Подозрительно, да?

– Угу, – кивнул я.

– Это потому, что у него стоит такая категория непригодности к военной службе, что он боялся, что его в школу работать не возьмут.

– А что с ним? Псих, что ли?

– Нет. Но заболевание должно быть серьезное. Хотя кто сейчас на это смотрит? На учете в психдиспансере не стоит, и ладно.

– Значит, просто боялся отказа в месте?

– Думаю, да. Или забыл. Такое может быть, если ему не напоминали о необходимости принести военный билет.

– Что насчет секретаря и учителя танцев? – поинтересовался я, перелистывая пару страниц.

– Секретарь Жульин менял фамилию четыре года назад.

– Серьезно? – Я быстро нашел часть отчета, касающуюся Жульина.

Оказалось, он раньше был Вароненко, по отцу, но после развода родителей решил взять девичью фамилию матери, Дарьи Леонидовны Жульиной. Имя оставил то, которое получил при рождении. К Барыкину, судя по всему, тоже никакого отношения не имел.

– А вот Наумов, пожалуй, самый интересный из всей компании, – заметил Димитров.

Я взялся читать про учителя танцев и Аниного напарника.

Оказалось, что он сирота, причем чуть больше двух лет назад в полицию поступило заявление, написанное его дядей, в котором тот утверждал, что его племянник пропал без вести. Уехал в Карелию, обещал вернуться через пять дней, но так и не объявился. Затем, правда, нашелся – спустя две недели. Дядя за это время скончался от сердечного приступа, и более-менее близких родственников у Наумова не осталось. Сам он рассказал в полиции, когда узнал, что его объявили в розыск, что заблудился и едва не помер в Карелии, пока не вышел на шоссе, где его подобрали проезжавшие мимо люди. Потом он вернулся в Питер, где и узнал о смерти дяди. После этого Наумов снял квартиру в Пушкине и поступил на работу в местную школу.

– Свою питерскую квартиру на Васильевском острове он сдает, – сказал Димитров, когда я закончил читать. – Официально, через контору. Получает двадцать пять тысяч минус налог. В Пушкине за свою однушку платит десятку. Так что неплохая прибавка к учительской зарплате получается.

– Почему ты сказал, что Наумов самый любопытный из этой компании? – спросил я, уже понимая, на что намекает Димитров.

– Ну, такая история. – Лейтенант пожал плечами. – К тому же, раз родственников не осталось, из Карелии мог кто угодно вернуться и назваться Наумовым.

– А соседи? Они же не слепые.

– Разве что соседи. На самом деле, по-моему, со всеми этими парнями все нормально, Валер. Не думаю, чтобы они подделали паспорта.

– А можно проверить их?

– Кого? – не понял Димитров.

– Не кого, а что, – поправил я. – Паспорта.

– Ты имеешь в виду сами документы? Конечно, только надо, чтобы они их сдали.

– Сможешь это устроить?

– А на каком основании?

– Просто попроси у них паспорта. Скажешь… для проверки.

– То есть правду?

– Почти. Для какой именно проверки у них берут документы, можешь не уточнять.