Майк Германов - Безликий [litres]

– А если это спугнет Пожирателя? Думаешь, он не догадается?

– То есть ты все-таки допускаешь, что он может быть одним из этой компании?

– Ты допускаешь, – возразил Димитров.

– Знаешь, на всякий случай проверь паспорта у всех, – сказал я, подумав. – Даже у тех, у кого вроде все в порядке.

– Хорошо.

– И распечатай мне фотографии всех из этого списка.

– Ладно.

– Лучше сейчас.

Димитров крякнул, отставил контейнер с остатками лапши и потянулся к компьютеру.

– Принтер есть только черно-белый, – предупредил он.

– Ничего, сойдет. Известно уже что-нибудь насчет осмотра леса вокруг моста?

– Нет, еще обыскивают. Звонил Полтавин, жаловался, что ему оттуда все утро привозят всякую дрянь вроде окурков, бутылок, салфеток, туалетной бумаги и презервативов.

– Презервативов? – Я усмехнулся. – Они что, думают, Пожиратель еще и сексом заняться успел, пока наблюдал за Языковой?

– Я не знаю, что они там думают! – буркнул, отправляя в печать снимки учителей, Димитров. – Это ведь опера из твоего управления. Тебе виднее, чем они руководствуются.

Единственное, они нашли место, похожее на лежбище. Метрах в двухстах от моста. Если у Пожирателя был бинокль, то он мог наблюдать за Языковой без проблем. Он там не мусорил, зато есть несколько отпечатков обуви.

– Какой?

– Ботинки на толстой рифленой подошве. Хочешь взглянуть на фото?

– Нет, скажи лучше, определили ли фирму-изготовителя, размер и пол обладателя.

– Пол – нет. Ботинки универсальные, то, что называется унисекс. Размер – тридцать восьмой. Тоже не говорит ни о чем: их мог надеть как мужчина, так и женщина. А вот фирма нам известна, хотя потрудиться пришлось, как мне сказал Полтавин. Это «Corpa-DiSaundress». Недешевые, между прочим. Италия.

– В Пушкине их продают?

– Это я как раз выясняю. На, держи фотки. – Димитров протянул мне распечатку.

Я просмотрел портреты и сунул в карман куртки.

– Мне нужно кое-куда съездить, – сказал я, вставая. – Вернусь часа через три-четыре. Может, будут какие-нибудь результаты по осмотру леса.

Димитров кивнул:

– Давай-давай. Удачи.

– Сделай еще вот что, – сказал я, прежде чем уйти. – Проверь документы священника, к которому ходил Зинтаров. Отца Григория. Он утверждает, что в миру его звали Семеном Васильевичем Крымским.

Лейтенант удивленно приподнял брови.

– С ним-то что не так?

– Письмо, которое я получил в церкви.

– Не понимаю.

– Посуди сам: одна из жертв посещает отца Григория. Затем к нему на исповедь приходит некто в бинтах, потом через него я получаю послание от убийцы.

– Заметь, что человека в бинтах видели служки, – напомнил Димитров.

– Да, но неизвестно, что он говорил отцу Григорию. Может быть, священник навел на него мое подозрение нарочно.

Лейтенант демонстративно вздохнул.

– Ты все высасываешь из пальца, Валера.

– Может быть. Но все равно проверь. И заодно… Анну Федотову, учительницу музыки.

– Она тоже подозреваемая?

– А почему бы и нет? – ответил я с легким вызовом.

Неприятно просить Димитрова проверить Аню, но было несколько причин сделать это. В основном то, что она не призналась, что у нее с Барыкиным были отношения незадолго до его гибели. Причем, судя по всему, о них не знал никто. Да и египетские цветы она могла «подбросить» себе сама. Ведь нет гарантии, что убийца, которого мы ищем, – мужчина. Сам я не верил, что Аня может быть причастна к преступлениям, но обязан был учесть все варианты.

– Хорошо, я все сделаю, – сдался Димитров. – Но готов поспорить, это окажется напрасной тратой времени.

– Спасибо. И, Рома…

– Да-а?

– Пей кофе, пока не остыл.

Выйдя из отдела, я сел в машину и направился на квартиру Наумова – ту, которую он сдавал в Питере. Прежде чем допрашивать его, мне хотелось подготовиться.

Дом оказался длинным, двенадцатиэтажным, сделанным из красного кирпича. Балконы начинались с третьего этажа, перемежаясь с небольшими серыми лоджиями.

Я позвонил в одну из квартир, и мне открыли, когда услышали, что я из полиции.

Лифт был старым, дребезжащим и вонючим – ничего неожиданного, в общем. Желтые стены покрывали сделанные маркером надписи, одна другой остроумней. Я поднялся на восьмой этаж, стараясь дышать пореже, и позвонил в обитую черным дерматином дверь.

Мне открыла женщина примерно сорока лет, растрепанная и ненакрашенная. Ее халат представлял собой пеструю смесь оранжевого, василькового и какого-то особенно ядовитого зеленого. Пару раз моргнув от неожиданности, я показал удостоверение и объяснил, что хотел бы узнать кое-что о хозяине квартиры, которую они снимают.

Женщина недоумевающе пожала плечами, не торопясь приглашать меня в квартиру.

– Да мы его и не видели ни разу, – проговорила она, подслеповато щурясь. При этом вокруг глаз у нее собирались мелкие морщинки.

– Как это?

– А мы через агентство снимали квартиру. Когда въехали, тут никого не было. Документы оформляли тоже через контору.

– Какие-нибудь вещи остались от хозяина? – спросил я, помолчав.

– Да, почти все. Мебель, техника. Кое-что мы купили свое, а так…

– А фотографии?

Женщина задумалась.

– Нет, – сказала она через несколько секунд. – Знаете, ведь действительно в квартире нет ни одной фотографии. Наверное, хозяин забрал с собой. В принципе правильно, обычно так и делают, просто…

– Что? – подбодрил я ее, видя, что женщина задумалась.

– В ящиках были разные бумаги, всякая всячина, в холодильнике – консервы. И так далее. В общем, такое впечатление было, когда мы въехали, что хозяин просто вышел на минутку. А вот фотографий нет.

Я отлично понимал, что она имеет в виду. И, в общем-то, уже не был удивлен. Наверняка и в агентстве не видели Наумова – общались с ним по телефону или по почте. Впрочем, это можно будет потом уточнить. Так или иначе, а человек таял на глазах, превращаясь в… призрака? Восставшего из мертвых демона с черепом вместо лица, убивающего во имя мести, а в остальное время принимающего вид безобидного учителя танцев?

Нет, конечно. В сверхъестественное я не уверовал. Но то, что Наумов старался не попадаться на глаза никому в Питере, едва ли могло быть случайностью.

Сейчас предстояло сделать кое-что важное.

– Спасибо и извините, что отнял время, – сказал я квартирантке, отступая на шаг. – Не знаете, кто из соседей жил по этой лестнице до того, как вы въехали?

– Да все, в общем-то. Только в угловой квартире недавно поселились люди. Тоже снимают.

– А кто там раньше жил?

– Одна старушка. После ее смерти родственники решили жилплощадь сдавать.

Попрощавшись с женщиной, я позвонил в соседнюю квартиру. Никто не ответил.

Я нажал на звонок другой. Через несколько секунд послышалась возня, затем надтреснутый женский голос проговорил почти напуганно: