Вера Переятенец - Восемь дней в сентябре и Рождество в Париже. Антикварный детектив. Или детективная история, разгаданная экспертом

— Ну все, пока, подруга, давай лучше бери в оборот своего пластического хирурга и приезжай за картинкой. Деньги куда надежнее всех молодых людей.

— Не волнуйся, скоро нагряну. Но и ты этого товарища не выпускай из виду. Приеду — проверю. Пока.

День закончился почти буднично и по-домашнему. Они быстро доехали до дома, Виктор Федорович еще захотел попить чаю, ну и Вероника с ним за компанию. За столом она выложила ему все, что успела накопать за день, вернее, почти все. В качестве ее основной версии была причастность Маргоши к этому убийству, поскольку именно ее отец хранил картины Юдина в Тобольском музее и мог знать о тайнике. Даже точно знал, потому что к 1990-му году эти тайники были пусты. Скорее всего, девочка знала об истинном источнике благополучия семьи, и когда этот источник иссяк, тут на горизонте просто случайно, а может быть, и нет, появилась Клавдия Михайловна со своими картинами, вот она и решила поиграть по-крупному. Может, она и не хотела убивать старушку, а просто предложила ей вскрыть тайники, но та уперлась. Для нее творчество ее покойного мужа было святым, вот и была убита. Ну а когда уже Вероника появилась в офисе для разговора с шефом, то она подслушала, в чем суть дела, видела, что обнаружилось в картинках, и решила, что с Мелкачом тоже надо кончать. Она вполне могла вернуться через черный ход в контору, сделать дубликат ключа от него было для нее проще простого. Непонятно, что она тянула с этими картинами, она ведь могла вскрыть их еще раньше. Если только предположить, что от кладовой у нее ключа не было. Но, зная ее интимные отношения с шефом, это была просто нелепая случайность. Так что эта версия получалась просто идеальной.

— Есть у меня еще одно предположение, но его додумать надо. А эта версия требует обязательной проверки, так что, мы пока до Питера добираться будем, пусть ваши товарищи время не теряют и займутся Маргошей. Насколько я знаю, у не квартирка куплена где-то на Комендантском, так что пробить ее адрес не представляет труда. Я вообще не понимаю, почему они ее до сих пор не проверили.

— Да, не отвечала она на телефонные звонки, выходные были, девочка на даче могла загулять. Так поставили за домом ее наблюдение, но в аэропорт и на вокзалы своим людям стукнули.

— Так звоните, пусть плотнее занимаются ею. И в милицию нужно сообщить.

— Какая милиция, Вероника? Чтобы государство наши камешки хапнуло? Мы же договорились. Ребята сейчас в Финляндии. Там груз один нужно забрать и сопроводить. Завтра днем еще раньше нас будут в Питере. Так что к нашему приезду уже что-нибудь прояснится. Я им сейчас позвоню… — С этими словами он ушел в свою комнату и, выйдя на балкон, долго болтал по телефону и курил, ну а Вероника, не теряя времени, приняла душ, собрала вещи и, приготовившись в дорогу, пошла спать. Все — день кончился, пора и отдохнуть. Неизвестно еще, во сколько ее завтра разбудят.

Разбудили ее, бедную, аж в шесть утра. Нет, это просто садизм какой-то. Она уже сто лет так рано не вставала. Было время, когда Вероника еще в институте преподавала, так ее завкафедрой почему-то с завидном упорством ставил на первую пару — в 9—30. Это значит, выходить из дома ей нужно было в 8—30, а с заходом в детский сад получалось в 8 часов. Если учесть, что Вероника никогда не изменяла своему принципу делать по утрам зарядку, принимать душ, хорошо завтракать, да еще и кое-что приготовить для домашних, то как раз получалось, что вставала она в 6 утра вместе с гимном Советского Союза. За этот семестр она так вымоталась, что будильник вместе с гимном ей снился по ночам. И так продолжалось до тех пор, пока Вероника не пригрозила уволиться в середине учебного года. Только под угрозой срыва учебного процесса ненавистную первую пару заменили на последнюю — в 15–30. Но это же было совсем другое дело.

Подъем ей дался тяжеловато. Она, конечно же, и зарядку сделала, и холодной водичкой облилась, но просыпалось с трудом.

— Давайте, просыпайтесь, Вероника. Пораньше выедем, успеем до пробок проскочить. Один час в этом деле многое значит. Вот кофейку выпейте. Я термос с собой налил, бутерброды сделал, фрукты. В машине нормально позавтракаете, а потом можете еще подремать.

— Да какой уж сон в машине…

— Ничего, я плед и подушку взял, располагайтесь сзади.

— Сзади я не могу, меня укачивает.

— А как же вы машину водите?

— Вот потому и вожу, чтобы на переднем сиденье сидеть.

— Ну, это Вы на плохих и маленьких машинах ездили, а у меня на заднем сиденье лучше, чем на ином диване. Все, хватит рассуждать. Проверьте вещи, выходим.

Ночью, по всей видимости, были заморозки, на лужах лежал первый ледок, желтые кленовые листья были покрыты инеем. Веронике в ее легком пиджачке как-то стало неуютно, и она накинула на плечи плед.

— Ничего, сейчас в машине согреетесь.

Виктор Федорович закинул в багажник сумки, положил пакет с продуктами на заднее сиденье и запустил туда Веронику. Она попробовала было прилечь, но ей не понравилось, тем более что ехал ее водитель более чем быстро. Где-то через полчаса она попросилась пересесть на переднее сиденье. Там оказалось удобнее: и ноги можно было поджать, и пледом укутаться. Вероника даже задремала на часок. Проснулась она от какого-то громкого звука. Это их обогнала машина скорой помощи. Оказывается, они уже выехали за МКАД. За окнами гудело просыпающееся Подмосковье, моросил мелкий дождь.

Как всегда бывает в таком случае после пробуждения, все тело ныло от неудобной позы, было очень дискомфортно, даже побаливала голова. Сейчас бы размяться, походить по дорожке.

— Ничего, потерпите, через часа полтора тормознемся где-нибудь на заправке, а пока горяченького хлебните. Помогает.

Пришлось выпить кофейку, это взбодрило, но головная боль не прошла. Хорошо хоть у нее в сумке точно где-то были таблетки. Вот только бы их найти. Вероника стала отчаянно перебирать в своей любимой необъятной рыжей сумке. Вечно у нее тут все теряется. Нет, надо порядок навести. Все равно делать нечего, а так время быстрее пройдет. В поисках спасительной таблетки она методично стала выкладывать содержимое сумки на панель автомобиля.

Так, это записные книжки, визитница, это договора из турфирмы. Надо бы дома было оставить. Косметичка. Она порылась и в ней и между помадами и тенями обнаружила спасительную упаковочку. Выпила таблетку, положила в рот обнаруженную тут же кисленькую карамель.

Но дело-то продолжать нужно. Все равно времени-то вагон. Его нужно чем-то занять. Так, это какие-то старые чеки, это из супермаркета, можно выбросить. А это с заправки. Этот уже месячной давности, а этот свеженький — пусть полежит, мало ли что они там в него намешали, а то сломается машина, можно хоть судиться будет. Это у нее была такая привычка — хранить старые чеки от заправки до заправки. Так, по крайней мере, ей знающие водители советовали. У нее, правда, ничего страшного еще по этому поводу не случалось, но береженого, как говорится, Бог бережет.