Дэй Кин - Миссис убийца: Сборник

Не считая статьи Абе, из всей этой кипы газет, интерес для меня представила лишь беседа с квартирантами, живущими этажом ниже Лила Кери. Три раза подряд я прочитал написанное. Вот оно!

«...Чарлз Свенсон, страховой агент в отставке, и миссис Свенсон, люди пожилого возраста, живущие этажом ниже квартиры жертвы, снова подтвердили свое первоначальное заявление, что миссис Стоун была той молодой рыжей женщиной, которую они неоднократно видели поднимающейся в квартиру жертвы. Продолжая утверждать это, миссис Свенсон заявила: „Мой муж и я подумали, что, может быть, мы видели , какую-нибудь другую женщину, с таким же лицом, как у миссис Стоун, с такими же волосами и походкой..."»

Мысль, уже, неотвязная, сверлила мне голову. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Это из той же серии, что и сомнения Свенсона в комиссариате, прежде чем он опознал Пат. Старый прохвост использовал возможность посмотреть на голую женщину. И жена его стоит не больше.

«Я очень огорчена, но это действительно та молода# женщина,— сказала она, не колеблясь.— Я отлично запомнила эту родинку».

А трюк с угощением кофе и пирожными флика, дежурившего у квартиры Кери? Свенсоны действительно старались делать все, чтобы быть в курсе дела. Зачем?,

Мысли работают все быстрее. Они приобретают плоть и кровь. Когда я спросил Пат, что она сделала со своим домашним зеленым платьем, она ответила: «Я его отдала. Да, теперь я вспомнила. Кто-то пришел ко мне и сказал, что они собирают вещи для нуждающихся. И я отдала свое домашнее платье и другие вещи, которые почти уже не носила». Я спросил Пат, не мисс Велл ли приходила? «Нет,— ответила Пат,— я уверена, это не была она. Приходила очень приятная старая дама с седыми волосами».

У миссис Свенсон седые волосы. Она очень приятная на вид женщина.

Телефонная будка находилась в темном коридоре! Я нашел нужную монету, обвязал вокруг бедер полотенце и босиком отправился туда. Набрал номер телефона Абе Фитцела.

Чирли подняла трубку почти немедленно.

— Миссис Фитцел слушает.

— Это Герман, Чирли.

— Ах, как хорошо, что вы позвонили,— воскликнула она.— Я очень рада, что вы позвонили. И я рада, что вы так решительно приняли сторону Пат, Герман. Этот маленький грязный пройдоха лучшего не заслуживал. Он безусловно ввел ей наркотики. Совершенно невозможно, чтобы Пат сделала что-то подобное.

Я спросил, откуда она это знает.

— Но ведь вы же для нее Господь Бог, Герман. Она была так счастлива; поверьте мне, ведь я ее друг. Женщины очень многое рассказывают друг другу, когда они так дружны, как мы с Пат. И у нее никогда в жизни не было другого мужчины, кроме вас.

У меня до такой степени сдавило горло, что я с трудом мог дышать.

— Я вас обожаю, Чирли. И если мне удастся выкарабкаться из этой помойной ямы, ждите от меня орхидей. Кстати, ваш парень дома?

— Нет, его нет дома. Он, кажется, занимается делом, которое вы ему поручили, относительно Ралфа Хенлона.

Впервые за многие часы я чувствовал себя лучше.

— Отлично. Но если Абе позвонит вам, Чирли...

— Что же?

— Скажите ему, чтобы он хорошенько разузнал все о Свенсонах. Старики из квартиры этажом ниже Кери.

У меня очень странная мысль. Скажите Абе, пусть он выяснит в бригаде нравов, не было ли у Свенсона чего-нибудь предосудительного.

— Как только он мне позвонит, я ему все передам,— ответила Чирли.

Я вернулся в кабину и постарался вспомнить все, что мне известно о прошлом Пат. Очень мало. Ее прадед, Дэниел Эган, поселился в Бруклине сразу после войны штатов. Крупный землевладелец. В начале века ее дед был заметной фигурой в Нью-Йорке. Но он здорово пил, стал пропивать добро и таким образом спустил девять десятых семейного капитала.

Пат часто мне говорила: «Если бы дед занимался делом, а не бегал за юбками, у Эганов и теперь были бы деньги».

Но произошло все иначе. Отцу Пат осталось лишь небольшое наследство. Ее мать окончив колледж, приехала в Бруклин из Денвера. Со стороны матери у Пат была только кузина, дочь сестры матери. Пат ее никогда не видела, но они обменивались письмами и поздравлениями на Новый год.

Я почувствовал, что снова потею, и вытер лицо бельем. Оказывается, не так уж мало я знаю о прошлом Пат. Пат мне говорила, что она очень похожа на свою мать. Только цвет волос она унаследовала от отца. Мать была блондинкой. Ирис, кузина, приблизительно того же возраста, что и Пат. А Голден, Колорадо, не так уж далек от Денвера, если познания в географии меня не подводят.

Я выпил еще глоток виски. Отец Пат обанкротился во время большого кризиса в 1929 году, когда ей только исполнилось четыре года. Два года спустя родители Пат погибли в авиационной катастрофе. Друзья семьи поместили Пат в интернат для сирот. Воспитываться на общественный счет.

И дальше случилось так. Директор интерната, старый бука, которого Пат звала «Плешивым Парком», заставлял ее работать как негра. А в шестнадцать лет, после недвусмысленных намеков, которые он ей сделал, Пат сбежала из заведения. Девушка, которую она знала по интернату, ставшая водителем такси, нашла работу Пат. А в этот момент на сцене появился я.

Я надел белье, носки, ботинки, брюки. Я не собирался проводить в. бане всю свою жизнь. Снаружи, при розовом свете зари, инструмент правосудия работал вовсю. Флики в форме и штатском .стучали в разные двери, нажимали на кнопки звонков и задавали множество всевозможных вопросов людям, которые меня знали. Они должны были появиться и у Хими — это только вопрос времени.

Я надел рубашку, пиджак, завязал галстук. Пока мои коллеги меня не схватили, мне необходимо повидать плешивого Парка и просмотреть все сохранившиеся у него документы, о Пат и ее родственниках.

Я сунул револьвер в кобуру и раздвинул зеленую занавеску как раз в тот момент, когда неожиданно прибежал Хими. Не надо было ничего говорить,мне и так все ясно. Полицейское начальство действительно хотело меня видеть. Греди развернул бурную деятельность. И я не шутил, когда говорил, что в Нью-Йорке тридцать тысяч полицейских.

Хими прошептал сквозь зубы:

— Убегайте через черный ход, Герман. Быстрей! Уже два прохвоста вошли в дом. И я уверен, что они пришли сюда не для мытья.

Интернат для сирот — довольно большое здание из красного кирпича, выходящее на улицу. Пат много раз показывала мне его, когда мы проезжали мимо на машине.

«Только посмотрю на него — и у меня по коже пробегает дрожь,— сказала она однажды.— А что касается старого плешивого... лучше не будем говорить о нем. Но мне просто необыкновенно повезло, что я так удачно удрала от него и вовремя».

В розовом свете зари и этом доме нет ничего особенно неприятного. Дом — как и многие другие. Пока я смотрел на него, услышал звонок и увидел на первом этаже свет. Я отошел от дерева, за которым прятался, и пересек жалкую лужайку, чтобы подойти к задней стороне дома.