Дэй Кин - Миссис убийца: Сборник

Дверь в котельную заперта на ключ, но рядом с ней одно большое окно полуоткрыто. Я. проскользнул через него и очутился на цементном полу. Здесь все пахнет сиротским приютом: грязь на столах и остатки еды. Всем все безразлично. А ведь это сироты! Им дают то, что подешевле. И не забывают предупредить, что если хоть одна из них пожалуется приходящему иногда инспектору, ее хорошенько накажут. Пат рассказала мне и об удовольствии, которое получал плешивый старик, разглядывая старших, когда они мылись в бане.

Я нашел лестницу и поднялся по ней. Слышны детские голоса, но дети не шалят и не шумят, как делают все их сверстники, вставая по утрам. Они тихи и послушны. Делают то, что им скажут. Малютки, воспитанные, без сомнения, под кнутом. Длинный коридор похож на госпитальный: плохо освещен и грустно выглядит. Когда я закрывал дверь на лестницу, увидел девочку лет пятнадцати, которая спускалась на первый этаж, доплетая косичку. Другая Пат. Возможно, она тоже стремится убежать.

Я спросил у нее, где бы я смог повидать мистера Парка? Она посмотрела в вестибюль. В ее голосе так мало живости, что я едва не вообразил, что мне отвечает Симон:

— Ничего не знаю, мистер. Возможно, старый козел в часовне, но, может статься, он еще храпит.

Она прошла вестибюль и исчезла за одной из дверей.

Я посмотрел ей вслед. В этот момент раздался звон колокола, и неясное бормотание на первом этаже стихло. Я понял, что хотела сказать мне Пат. У меня тоже поползли по спине мурашки. Воспитываться в таком заведении — все равно что отбывать срок в тюрьме. Они встают по колоколу. Замолкают при следующем ударе колокола. Начинают молиться после третьего. И так все дни напролет. А между делом, если они выросли и недурны собой, нужно еще отбиться от приставаний плешивого старика.

Я тоже пересек вестибюль, дошел до двери, на которой прибита дощечка с надписью: «Мистер Ивар Парк. Директор».

Я открыл дверь и вошел. Министерское бюро, покрытое зеленым стеклом, я дюжина жестких кресел. Hикoro нет. Но, судя до тому, что мне говорила Пат, кабинет Парка где-то рядом.

В каждой стене дверь. Я открыл одну из них и увидел что-то вроде зала заседаний с длинным столом посередине. Закрыл дверь и принялся рассматривать железные полки, с ящиками, которые стоят около стены. Ящики расставлены в алфавитном порядке. Если там еще сохранились документы на Патрицию Эган, они должны находиться в ящике под буквой «Э». Я попытался открыть ящик. Он оказался запертым.

Я прошел по комнате и остановился около двери напротив, услышав характерный звук бритвы, скользящей по подбородку. Открыл дверь и вошел в комнату. Это спальня. В глубине ее плешивый мужчина, возраст которого подходит к шестидесяти, подбривает бороду ручной бритвой. Я первый раз увидел Парка. С первого взгляда он стал мне несимпатичен. Впечатление взаимно. Я его испугал. Он порезал подбородок.

Парк опустил бритву.

— Не знаю, кто вы, но прошу вас немедленно покинуть помещение.

Я закрыл дверь сзади себя.

— Вы ведь мистер Ивар Парк?

Он прикладывает губку к порезанному месту на подбородке.

— Да. А вы? Кто вы такой?

— Герман Стоун. Муж Патриции Эган.

Имя как будто ничего особенного ему не говорит.

— Кто это?

— Муж Патриции Эган.

Парк снова занялся своей бородой.

— А, да! Патриция Эган.— У него на лице так мало растительности, что я с трудом удерживалось, чтобы не выхватить бритву и не покончить, побыстрее с бритьем.— Девица, которая не оценила то, что для нее сделали, и удрала в 40-м или 41-м. Это о ней пишут во всех газетах, что она убила своего любовника.

Он бросил на меня взгляд поверх бритвы,

— И вы сказали, что вас зовут?

— Стоун. Герман Стоун,

Парк вдруг развил активность. Сложил бритву и сунул ее в карман.

— Господи Боже мой! Значит, вы бывший детектив, тот, который вчера убил человека? Да! Вы действительно очень подходите Патриции!

Он прополоскал губку, которой протирал порез, и снял ею с лица мыло.

— И что же? Что вам от меня надо?

Под плешивым черепом у него розовые щеки и глупое лицо. Прямо святочный дед. Я вынул револьвер из кобуры.

— Мне нужны некоторые сведения.

— О чем?

— Для начала о Ралфе Хенлоне. По-моему, именно он организовал всю комбинацию и финансировал ее. Он, наверное, приходил к вам, чтобы узнать о Пат. И так как вы — грязный негодяй и к тому же еще и жадный, вы выговорили себе неплохой кусочек пирога.

— Вы сошли с ума!

Я подошел к старику и закатил ему хорошую пощечину.

— Нет, я не сумасшедший. Вы будете говорить, грязная падаль? Что Хенлон хотел узнать о Пат? И что все это означает?

Лицо Парка все больше становится похожим на зад девочки, после порки, с двумя маленькими отверстиями вместо глаз. Он продолжает лгать!

— Не понимаю, о чем вы говорите!

Я переложил револьвер из правой руки в левую и сжал кулак.

— Я немного освежу вашу память.

Он стал совсем маленьким, прижавшись к стене. Я уже размахнулся, чтобы ударить, но резко повернулся на каблуках, так как дверь в комнату открылась и на пороге появилась Мира, очень светлая и красивая, Ралф Хенлон следовал за ней.

— Наконец-то,— сказала Мира.— Наконец-то вы все-таки здесь. Мы ожидали вас со вчерашнего вечера, мистер Стоун. С того момента, как вы покинули меня. Должна вам сказать...

— Что именно?

— Для человека, который прослыл неугомонным, вы действительно очень активны.

Я посмотрел на нее и покачал головой.

— Не такой уж активный, мой цыпленочек, и никогда не претендовал на это. Мне случалось делать дела не так быстро, как мне этого хотелось бы.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила Мира, не понимая.

— Он хочет сказать, что сейчас у него нет возможности отплатить нам с лихвой, воспользовавшись своей силой.

У Миры такой вид, будто она находит все это очень забавным.

— Мне пришлось выдержать много, но ради того, что ожидается в результате, могу вытерпеть и больше.

Она села на край кровати и, не смущаясь, высоко закинула ногу на ногу.

— Вот так вы совершенно в своем амплуа. Не далее как сегодня утром я подумал о том, какое же ваше настоящее ремесло? У вас всего хватает, моя курочка, когда дело, касается раздевания и игры с застежкой-молнией.

Мира закурила сигарету.

— Мне кажется, вы-то были довольны. Это зарегистрировано капитаном Пурвисом. И это неоспоримо.

Хенлон закрыл дверь в комнату и прислонился к ней.

— Возможно, нам и пришлось один или два раза действовать не совсем удачно,— признался он.— Но это потому, что вы вынудили нас поступать необдуманно. Вы просто дурак, Герман. Вам надо было оставить Пат в покое и выкручиваться самому. Вы бы не оказались в таком положении, в котором находитесь сейчас.