Дэй Кин - Миссис убийца: Сборник

Правую руку он держал в кармане пиджака. Дуло его револьвера оттопыривало материю. Что будет дальше? Я тоже держу свой револьвер в руке.

— В чем же дело, Хенлон?

— В деньгах.

Мира с удовольствием выпустила большие кольца дыма.

— Теперь мы его держим,— сказала она.— Что сделаем со Стоуном?

Хенлон объявил, безусловно, давно принятое решение:

— Ну что. ж, мне кажется, мы отправим его в тень.— Он повернулся к Парку.— У вас есть здесь маленькая, спокойная, непосещаемая комната?

За моей спиной Парк ответил:

— У меня их несколько. Но почему бы не оставить его здесь? По крайней мере, здесь его никто не обнаружит.

— Неплохая идея,— поддержала Мира.

Хенлон продолжал, будто меня здесь и не было:

— Даже его товарищи по бригаде уверены, что он убил Симона. Его жена обвинена в убийстве. Сейчас за ним охотятся так, как ни за кем в Нью-Йорке не охотились последние двадцать лет. Что он может сделать, этот бедный тип? Что бы вы сделали на его месте?

— Понимаю,— сказала Мира.

Хенлон очень доволен собой и продолжает последовательно развивать свою мысль:

— Сегодня вечером или завтра утром, когда страсти немного улягутся, я вернусь с Беном или с другим каким-нибудь парнем. И как обрадуется инспектор Греди, когда какой-либо кретин-флик на Кони-Айленд, заглянув в стоящую не на месте машину, обнаружит Большого Германа! С пулей во лбу и револьвером в руках, из которого он застрелился.

— Неплохо,— с улыбкой заметила Мира.

Я вмешался:

— Во всем этом есть небольшая неточность, Ралф.

— Какая?

Я направил дуло револьвера на левую пуговицу его пиджака.

— Прежде чем приготовить жаркое, следует поймать кролика.

Молчание, которое последовало за моими словами, показалось мне плохим признаком. У меня снова заболела спина. Я не вижу Парка, но ни Хенлон, ни Мира не выглядят испуганными. Они забавляются как сумасшедшие. Я не мешаю им, пока у меня хватает терпения.

— И что же такого забавного вы видите в этом?

— Это тот револьвер, который был у вас, когда вы убили Симона? —спросил Хенлон.

Я покачал головой.

— Я не убивал его.

— Не вы,— признался он, — совершенно верно. А я. Бедный Симон! Он, безусловно, признался бы вам во всем, если бы вы первый нашли его. Он так был болен, после того как спустил Ника Казараса, бедный парень! Но это тот револьвер, который лежал в вашей кобуре?

Я почувствовал, как у меня пересохло горло. Я был слишком издерган все это время, чтобы заметить, как понял сейчас, что револьвер, который я держу, легче, чем должен быть. После того, как меня оглушили и убили Симона, Хенлон взял на себя труд разрядить мой револьвер. И теперь я держал в руках кусок железа. Ничего больше.

Я решил соврать:

— Нет. Он заряжен.

Мира внимательно смотрела на меня.

— Он врет. У него не было, времени достать другой. Его постоянно преследовали.— Она погладила себя по груди.— Итак, вы не сожалеете, что отказались провести со мной ночь, Герман? — Она расхохоталась.— Вместо того чтобы бежать за мной следом по коридору! Если бы ты меня видел, Ралф! Голая, как червяк, галопирующая, как только могла, от Германа! За всю жизнь я так не радовалась, увидев ванную.

Я попробовал выиграть время.

— Что же вы рассказали фликам, когда они появились?

— Я им сказала: вы признались мне, что убили Симона. Он не хотел рассказать, как усыпил Пат. Вы пришли ко мне спрятаться в моей комнате, а я вам это не разрешила. И вы стали меня бить.— Она снова засмеялась.— А на случай, если вы все-таки расскажете им свою историю о краске для волос и будете утверждать, что я выдавала себя за Пат, я говорила им все это в костюме Евы. Чтобы капитан Пурвис и остальные не сомневались — я настоящая блондинка. Ралф, если бы ты только видел, как я не могла справиться с застежкой, чтобы застегнуть пеньюар]

Хенлон тоже засмеялся.

Но Парку смешно не было.

— Ладно, нужно решать.— Он сделал паузу, вероятно, посмотрев на часы.— Я должен быть в часовне, чтобы прочесть молитвы.

Хенлон вынул из кармана револьвер. Он взял его за дуло, чтобы воспользоваться им как дубиной, и сделал шаг в моем направлении.

Я нажал на спуск. Послышался легкий металлический щелчок. Блондинка была права. Не слишком умно с моей стороны, я вел себя как идиот. И мне еще повезло. Я помешал Жилю задержать меня при помощи незаряженного револьвера. С тем револьвером, который я держал в руке, можно было сделать то же, что и с водяным пистолетом.

Хенлон почувствовал свою победу.

— Теперь вы конченый человек.

Я отступил на шаг. Чувствуя, что кто-то шевелится у меня за спиной, я обернулся к Ивару Парку. Его толстое, полное ужаса лицо, его плешь — все вызывает во мне отвращение, а он поднял стул и собирался ударить меня им. Я отразил удар рукой, но Хенлон воспользовался этим моментом, чтобы ударить меня револьвером по голове. Удар заставил меня упасть на колени. Следующий удар попал мне по лбу. Кровь стала заливать мне лицо.

Отшвырнув в сторону ненужное оружие, я попытался встать на ноги, но неожиданный удар ногой и страшная боль окончательно уложили меня на пол.

— Не шевелись,— твердо проговорила Мира.— Ты уже не существуешь. Так должно быть. Не шевелись, большой глупый флик. Ты мертв.

И она снова ударила меня ногой.

Я лежал плашмя на животе, с открытым ртом, прижатый к грязному ковру, глотал пыль, а вытекшая из меня кровь образовала маленькую лужицу. Никогда я так не страдал! Никогда еще я не чувствовал себя таким беспомощным. А ведь было так просто отступиться от всего этого. Но, с другой стороны, ведь я сказал Пат: «Пока ты вынуждена будешь тут вынести все процедуры допросов, я со своей стороны сделаю все возможное, чтобы поскорее вернуть тебя домой. Так что ты должна держаться, понимаешь?» — «Понимаю,— ответила мне Пат.— Понимаю. Теперь я буду спокойнее».

Самые невероятные мысли уживаются в голове у мужчины. Я смотрел на ковер, запачканный кровью, но все, что я видел, были глаза Пат, блестевшие, как звезды, и синие, как море, на ее бледном лице.

Я ее муж. Пат рассчитывает на меня. Я ей это обещал.

Я кое-как встал на четвереньки.

— Обрати внимание!— закричала Мира.— Этот подонок и сын подонка хочет встать.

Хенлон снова воспользовался револьвером как дубинкой: он опять ударил меня.

— Может будет лучше, если, я совсем вышибу ему мозги?

— Нет, нет, только не здесь,— застонал Парк.

Я вытер кровь, заливавшую мне глаза, и посмотрел на Хенлона. Чего он должен избежать любой ценой, так это шума. Он снова сделал шаг ко мне и поднял револьвер. Чтобы увернуться от нового удара, я пригнулся к полу и. ударил его наугад снизу вверх. Оказалось, удар пришелся ему в пах. Он застонал от боли, и это сделало его осторожнее.