Питер Чейни - Великолепная западня: Сборник

— Наверняка?!

— Если он убил девушку или имел отношение к убийству, то это ясно и ежу. Сколько вы ехали до конторы, Дейл?

— Не слишком быстро. Мы разговаривали. Разумеется, он мог доехать быстрее нас и спрятаться.

— Он мог слышать ваш разговор в кабинете и пристрелить девушку, прежде чем она сказала, что знала. Если б она не прошла в туалет, он мог бы войти и без лишних слов уложить вас обоих.

— Это только предположения, Луи.

— Да, но это все, что у нас есть, и сдается мне, что так оно и было. Мы начнем розыск Улгрена. А что станете делать вы?

— Начну искать Дрейка.

— Это ваша работа. Но помните, полиция есть полиция — вы не должны ничего от нас скрывать.

— Каждый раз, когда наши дороги сходятся, я ничего не скрываю.

— Нет,— он слегка поднял брови.— Не каждый раз.

— Я не хочу отвлекать вас по пустякам, Луи.

— Но если когда-нибудь вы забудете отвлечь меня по пустякам, берегитесь, голубчик. Я не Мак-Налти, но тоже умею кусаться.

— Ну, Луи, что вы пугаете старых друзей.

— Это просто предупреждение, старина, больше ничего.

— Вы имеете в виду, что сначала вы полицейский, а потом старый друг?

— Ну, ясное дело.— Он пошел к дверям.— Кстати, ваш номер в пансионе и офис тоже обыскиваются.

— Почему?

— Просто на тот случай, если туда отправился убийца. Это не очень реально, но и невероятного здесь тоже ничего нет. Кроме того, если он действительно спрятался в вашей комнате, а девушка, которая сидит на коммутаторе, имела повод подняться туда...

У меня заурчало в животе.

— Спасибо, Луи,— хрипло сказал я.

Он задумчиво смотрел куда-то мимо меня.

— Знаете что, старина, женились бы вы на ней.

Я отправился на Восьмую авеню. Большой «седан» маячил следом, блестя оливковой броней, но мои нервы уже сдали и мне мерещилось невесть что. Потом я свернул к Гринвич Вилидж и отправился по адресу, данному мне Лолой. Напротив помойки стоял облезлый дом с мансардами, рядом пестрела витриной антикварная лавчонка.

Полная дама в накрахмаленной блузке сидела за маленьким столиком около лестницы. У нее были ямочки на щеках, золотые сережки и черные волосы, свернутые в жгут.

— Сто? — Она явно принадлежала ко второму поколению норвежской или шведской семьи и была все еще не в ладах с английским.

— Мое имя — Дейл Шенд. Здесь, как мне сказали, живет мисс Лола Шелл.

Она кивнула.

— Она уже ушла час-два назад. Вы хотите оставить записку?

Я достал свою карточку. Дама была потрясена, но с таким же успехом я мог бы показать ей оловянную звезду шерифа.

— Что-то там случилось? — нервно закудахтала она.

— Боюсь, что да. Мне нужно осмотреть ее комнату. Может, вы проводите меня?

— Да, да, конечно.

Она сняла ключ с конторки и, шурша накрахмаленными юбками, пошла вперед. Я смутно помнил, что моя бабка, кажется, тоже носила такие юбки, но тогда они были чуточку поменьше.

Пройдя небольшой коридорчик на втором этаже, дама открыла предпоследнюю дверь и пропустила меня вперед.

— Я стану ждать в коридоре.

Ее юбки зашуршали вниз по лестнице, Я осмотрелся. Это была аккуратная комната — индийский ковер на полу, красного дерева комод, два кресла, туалетный столик со множеством флаконов и безделушек. Телевизор, проигрыватель, магнитофон. Справа — дверь в спальню. Там тахта, ковер, большое зеркало и китайская ширма.

Я прошел через спальню в крохотную комнатку, потом, вернувшись, осмотрел кладовку. Тут были платья, уличные костюмы, шляпы, ящики, набитые рубашками и Штанишками,— очень милое белье, с вышивками. У шлюшки был вкус!

На книжной полке горкой были навалены журналы. Ого, дневник! В кожаном переплете — номера телефонов: Эдди, Лари, Джо и вот оно — Мел. Почерк совершенно девчачий, буквы круглые, большие. Запись трехдневной давности гласила:

«...серебряные доллары, но Мел не знает, что я об этом пронюхала. Должна найти...»

Запись обрывалась. Я стал рассматривать дневник внимательно. Не похоже, чтобы такая девушка вообще держала в руках перо и чернила, а тут — целый роман!

И грубый, низкий голос согласился со мной...

Он стоял, сдвинув шляпу на затылок, где щетинился серебряный ежик волос. Губы его слегка обвисли, глаза потеряли блеск. Выпивает. Это началось после того, как он понял, что его карьере в полиции приходит конец, что он достиг уже потолка. Это был Мак-Налти.

— Да, не похоже, чтобы она вела дневник. Не такая это была дамочка!

Он еще больше продвинулся в моем направлении, сжимая кулаки.

— Знаешь что, Шенд?

— Пока нет.

Он оскалился, показав вставные зубы.

— Все равно узнаешь. Я следил за тобой.

— Полагаю, это позволит тебе поумнеть и тебя назначат на место Магулиса.

Не могу обойтись без того, чтобы не уколоть этого быка и увидеть, как он краснеет, точно гигантский помидор.

— А ну, повтори! — зашипел он.

— Зачем? Ты что, глухой?

Он было поднял кулаки, но сдержался.

— Вы не сообщили капитану, что отправились сюда? Не сообщили? — перешел он на официальный тон.

— Я до последней минуты не знал, что отправлюсь сюда.

— И скрыли от полиции, что знаете адрес убитой? Это вам будет дорого стоить, Шенд. Если бы это был Риф-Сити, я бы с вами разделался!

— К вашему сожалению, это Нью-Йорк.

— Отдай дневник! — Он протянул свою клешню. Я проигнорировал его жест.

— Через неделю у нас будет новый капитан, и тогда твой дружок не сможет уже помогать тебе,— рыкнул Мак-Налти.

Я расхохотался.

— Послушать бы, как ты скажешь это Магулису. Вот будет умора.

— Скажи только еще раз, и я тебя...

— С какой стати? И потом ты знаешь, что Магулис не любит дураков. Просто он не марает рук, когда их допрашивает.

Он сглотнул, но промолчал.

Мак-Налти обошел всю квартирку, заглянул во все углы. Опыт у него был колоссальный, он ничего не пропустил, но ничего и не обнаружил, потому что обнаруживать-то было нечего.

Я шел за ним и улыбался. Бросив взгляд на проигрыватель, вдруг заметил, что там стоят два диска. Один был старый и тяжелый блин. Ему было десять — двенадцать лет: Янг, «Серебряный доллар».

Я включил проигрыватель и прослушал песенку до конца.

Мак-Налти сумел-таки мне нагадить. Но ребята уже нашли ее адрес сами и все равно послали бы сюда команду.

Я уже не думал о Мак-Налти. Мне вдруг пришла в голову мысль, которой не мешало бы прийти туда пораньше.

В особняке на пустынной Мильтон-авеню, как всегда, не было света, но луна -— верная подруга воров и детективов— бросала яркий луч на оливково-зеленую дверь и мраморного льва, который успел, вероятно, за это время соскучиться еще больше.

Древняя горничная распахнула дверь. Ее волосы были накручены на бумажные папильотки, а фланелевая ночная рубашка и халат казались надетыми на ручку от метлы — такой плоской и тощей была ее грудь. Если она и обрадовалась моему появлению, то великолепно сумела это скрыть.