Мэри Стюарт - Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила (сборник)

Что ж, моему кузену такой подъем вполне по силам. Я изо всех сил вгляделась в темноту, надеясь заметить хоть малейшее движение, а может быть, даже короткую вспышку фонарика, но не видела ничего. Позади ближних деревьев сгущалась тьма, глубокая неподвижная тьма, в которой чернели еще более темные смутные силуэты. Глаз не различал больше ничего. Лишь сверкали тоненькой цепочкой огоньки деревенских окон да тускло мерцали в лунном свете далекие снега на вершинах гор. Чарльзу предстоит переправиться через Нахр-эль-Сальк и подняться на крутой берег при свете едва народившейся луны или карманного фонаря, но и этот труднейший подъем – жалкие цветочки по сравнению с отвесной стеной, где он не рискнет зажечь даже фонарика. Мне внезапно пришло в голову поискать в той захламленной комнате или где-нибудь еще длинную веревку. Может быть, один из штырей, торчавших из подоконника, окажется достаточно крепким, чтобы выдержать вес человека. В качестве сигнала о том, что путь свободен, я повесила на подоконник белое полотенце и торопливо пошла обратно через аркаду.

В кустах возле разрушенного мостика шевельнулись какие-то тени. Слишком велики для павлинов, и движутся чересчур целеустремленно. Я застыла на месте, сердце отчаянно заколотилось в груди. Неведомое существо пробиралось через густой подлесок, и тонкие ветки хрустели у него под ногами, а от смятых листьев волнами поднимались тысячи ароматов, острых и пряных. Существо неторопливо вышло на мощеную дорожку, залитую лунным светом, и остановилось, глядя на меня. Это был один из гончих псов. В тот же миг послышался всплеск, вслед за ним – проворный шелест когтистых лап по гравию. Вокруг озера навстречу мне мчался огромными скачками второй пес.

Похолодев от ужаса, я затаила дыхание. В тот миг мне не пришло в голову, что нужно бояться самих собак: я полагала, что следом за ними через сад идет Джон Летман и что он не даст им наброситься на меня. Нет, больше всего меня пугала мысль о предательски раскрытом окне и о белом полотенце, вывешенном в качестве сигнала для Чарльза о том, что путь свободен. Как только он вскарабкается…

Второй пес поравнялся с первым и остановился. Обе собаки недвижимо застыли бок о бок, подняв головы, навострив уши. Огромные, оскаленные, готовые броситься, они трепетали, как натянутая струна. Они отрезали мне дорогу в спальню, и, несмотря на все опасения за Чарльза, в тот миг я готова была душу отдать за то, чтобы услышать вдалеке шаги Джона Летмана и его голос, отзывающий собак.

Но никто не появлялся, – должно быть, псы бродили по дворцу сами по себе. Я мимоходом спросила себя, как они попали в сераль; должно быть, Летман, уходя с моим подносом в руках, оставил дверь открытой, а я, как последняя дуреха, не догадалась проверить. Разумеется, если они подадут голос, Чарльз услышит их и будет начеку. А если они бросятся на меня и я завизжу, призывая на помощь Джона Летмана…

Единственное, что мне оставалось, – это стоять неподвижно и как можно пристальнее смотреть прямо на собак. В лунном свете ярко сверкнули стеклянистые зрачки. Уши их стояли торчком, узкие длинные головы делали двух салюки похожими на коварных, хищных лис.

– Хорошие собачки, – с фальшивой лаской произнесла я, протягивая одеревеневшую руку.

Наступила жуткая тишина. Вдруг одна из собак, та, что покрупнее, тихонько заскулила и прижала уши. Обомлев от радостного изумления, я заметила, что перистый хвост шевельнулся. Примеру приятеля последовала и вторая гончая, помельче. Ее уши прижались, голова опустилась, и она на брюхе подползла ко мне, виляя хвостом.

У меня словно гора свалилась с плеч, колени подкосились. Я присела на край каменного вазона, в котором цвел душистый табак, и, едва дыша, прошептала:

– Хорошая собачка, хорошая собачка! Тише, милые, тише, молчите, ради Христа!

Как, черт бы их побрал, зовут этих зверюг? Сапфир? Сапер? Сатир? Нет же, нет… Ага, Сафир и Звездочка!

– Звездочка! – окликнула я. – Сафир! Идите-ка сюда… вот так… ко мне… Да тише вы, балбесы эдакие, ах вы, дурачье лохматое… Тоже мне, сторожевые псы… Ах вы, зверюги такие, вы же насквозь промокли…

Собаки млели от восторга. Я ласково трепала их по холке, псы тыкались мне в руки холодными носами, и мы все трое, стараясь не шуметь, устроили веселую возню, которая прекратилась только тогда, когда я поняла, что собак теперь нечего бояться. Я поднялась на ноги, нащупала среди густой шерсти ошейники и хотела вывести собак из сераля, чтобы освободить поле боя для Чарльза.

– А теперь, крошки мои, пошли-ка отсюда. Пора на работу, стражи мои грозные, дом охранять. Сюда вот-вот вломится грабитель, и лучше вам убраться подальше.

В эту самую минуту прямо под окнами северной стены дважды громко тявкнула горная лисица. Чарльз подавал условленный сигнал.

Гончие псы, естественно, тоже услышали этот лай. Они вскинули головы, и тот, что покрупнее – кобель, – сделал охотничью стойку. Но видимо, собаки пришли к заключению, что эта лисица тявкает как-то неубедительно и к тому же на иностранном языке. Поэтому, когда я снова потянула за ошейники, бормоча что-то успокаивающее, они сравнительно охотно позволили подвести себя к воротам.

Собаки были так высоки ростом, что мне даже не приходилось нагибаться. Я торопливо шагала по мощеной дорожке, сжимая в руках ошейники. Точнее говоря, я старалась идти побыстрее, но любой шорох в дальнем углу сада возбуждал в собаках такое любопытство, что они оглядывались, вертели головой и всей своей тяжестью повисали на ошейниках, тихонько поскуливая, так что я ежесекундно ожидала, что они поднимут громкий лай. Наконец, после долгой борьбы, я дотащила их до ворот – и обнаружила, что, вопреки моим ожиданиям, они плотно закрыты.

Не было проку стоять и гадать, каким же образом собаки умудрились проникнуть в гарем. В прогнивших стенах наверняка было множество дыр, хорошо известных умным псам. Я принялась отпирать ворота. Возиться с замком и одновременно удерживать на месте двух огромных псов – задача не из легких, и мне пришлось изрядно повозиться, но в конце концов ворота распахнулись, и я, шлепнув собак на прощание, выставила их за дверь, потом крепко заперла створки и задвинула щеколду.

С минуту все было тихо. Шорохи в дальнем углу сада прекратились, однако, напрягая глаза, я разглядела, что далекие смутные тени едва заметно шевельнулись. Мгновение спустя до меня донеслись тихие шаги. Он был здесь.

Я рванулась ему навстречу, но вдруг с ужасом услышала, что за воротами скулят и скребутся собаки. Скрежет когтистых лап по деревянным створкам, оглушительный, как топот лошадиных копыт, разносился по всему дворцу. Однако собачий лай звучал до нелепости дружелюбно – черт бы побрал этих ласковых тварей! Похоже, даже незваный ночной гость оценил столь бурное приветствие по достоинству. Теперь я ясно видела его на фоне колонн восточной аркады – он торопливо направлялся в мою сторону.