Александр Олейников - Дом №12

О, как бы мне описать вам это чувство, это ощущение, которое я и сам до конца не понимаю, но которое так сильно влияет на разум, что и взаправду начинаешь чувствовать себя ангелом или Богом. Это состояние вызывает множество эмоций, как например радость, счастье, любовь, наслаждение, вкус, истома, и все они заключены лишь в одном созерцании, созерцании этого состояния.

Вот уже мои чувства вновь зажглись столь ярким пламенем, и вновь мир вокруг меня начал преобразовываться на тот же самый манер, что был и в тот раз. Все те же стражи снова соткались из воздуха и по самому пространству как бы пронесся самый колорит красочности.

Чтобы вы смогли понять, как устроен этот мир и каковы его первоосновы, то есть самое состояние нахождения в нем, я попробую описать вам его самыми точными и подходящими словами, которые я знаю.

Итак, прежде всего это измерение, вернее слои измерений, накладываемые друг на друга как бы сгустками иллюзорного эфира, фантасмагории или воплощенной эссенцией моего воображения, которая, как бы фантомными отпечатками, в искусственно созданном пространстве, отражает ход и значимость моих мыслей, ловко подстраивающийся под желаемый мною антураж. Одним словом – это сон, с использованием абсолютного контроля над телом и сознанием, принимающий свойственные актуальной среде ощущения, то есть вкус, боль, наслаждения, жар, холод, усталость, и тому подобное. Первоначально, лишь только вы попадаете в него, в вашем организме учащается пульс, дыхание, сообразительность и самое передвижение; обостряется слух, зрение и осязание. Все цвета воспринимаются ярче, а самая материя пространства становится как бы весомою и упругой. Все как бы превращается в призрачный мир, потусторонний, где все то и дело что распадается, да перестраивается, в зависимости с умонастроением и мировосприятием вашего сознания.

Вот, пожалуй, что можно сказать в заключении и в общем характере об этом опии, и более я к этому возвращаться не стану, поскольку, быть может, и без того уже надоел вам одними и теми же толками (надеюсь, вы поймете меня, и то, как по-новому я ощущаю себя в этом мире).

Так вот, оказавшись все в том же месте, я несколько минут стоял и думал, то есть выбирал, куда бы мне пойти, и сразу же наотрез отказался идти туда, куда я направился в предыдущий раз, ибо там наверно теперь Антоний уж стоит и караулит меня.

Я решил зайти в другую противоположную дверь и, намного уверенней, чем в последний раз, направился туда, аккуратно обходя хранителей Божиих.

Зашедши в дверь, я приметил там еще две двери, после чего свернул в левую из них и обнаружил себя в старинном кирпичном строении, с весьма грязными и пыльными темно-зеленого цвета кирпичами, побитыми и все в паутине. Факелов или свечей тут не было, на зато как бы самый лунный свет лился в комнату через прорехи в потолке или маленьких оконцах. Сами же потолки были высоки и никак нельзя было до них дотянуться. Поддувал слабый и приятный ветерок, освежавший это помещение.

Простояв несколько времени в этом месте, я не решался снова ступать по коридору куда-то, да еще и в темноте, но через миг я передумал и смело ступил в лунный проход, вспоминая свою недавнюю мечту быть героем-рыцарем. Я тронулся в путь и снова заметил как проход раздвоился. Свернув снова влево, я прошел несколько ярдов и тут же приметил, как проход стал петлять во все стороны, и что на каждом из повороте находилось еще по одному проходу. И что даже самый этот вход был одним из тех многочисленных ответвлений.

Я решил дойти до самого конца и через миг осознал, что конца этому коридору не было. Нужно было, пока я не заблудился, дойти назад, совсем назад и выйти в общую залу к курильщикам, ибо ничего хорошего не предвещал мне этот многопроходный коридор, едва освещаемый лунным светом.

Но вот напасть, я почему-то совсем выбился из времени, и, не то, чтобы запомнить по длительности сколько я преодолел расстояния, а даже и вовсе забыл отметить из какого прохода я вышел. Я стал паниковать и даже зажег в кармане спичку(ибо ведь я же был курякой, и табак всегда был при мне). Помещение осветилось, но ни один из ходов не показался мне знакомым, я прошел еще несколько назад, затем вернулся и вновь пошел вперед, и вот, найдя один похожий на выход проход, я шагнул в него и снова зажег спичку.

Нужно было идти снова по прямой, обходя много ходов по обеим сторонам, а затем попасть в округленный проход, где он также делился на три части и все они уходили под крутым углом в разные стороны. Я пошел прямо, сильно сомневаясь, но твердо зная, что я иду не по тому пути, откуда пришел. Просто я полагал найти другой выход хоть куда-нибудь.

Но вот я вдруг вышел из одного из тех трех проходов, выходящих из округленного коридора, и понял, что сделал крюк, зайдя в центральный ход, а выйдя из левого. Догадавшись, я пошел теперь же в правый, но к своему изумлению и несчастию вышел снова из правого. Не понимая всего этого фокуса, я решил вернуться к длинному коридору со многими ходами, и пошел по округленному проходу, после чего вновь попал в коридор с ходами по обеим сторонам, да только выхода на главный, связующий коридор, я не обнаружил.

Там был просто тупик, и вот тут-то я и догадался, что может и не делал никакого крюка, а просто попал в абсолютно такой же точно коридор с тремя ответвлениями? Я непостижимо перепугался остаться здесь заблудившимся в лабиринте, и со страхом в сердце помчался к округленному коридору, и снова попал в тупик, не зная, или не помня, из какого хода я вышел сюда.

Снова наугад я взял дорогу и она начала петлять во все стороны, а коридоры начали между собою перемыкаться и открывать мне все новые и новые ходы. Я выбежал в лунном свете в большой круглый зал, зажег там спичку, огляделся, и снова забыл откуда я выбежал, искал было соединяющиеся ходы, но нашел ходы со сводами.

Я затрясся от паники и начал зажигать спички без счету. Пугало же меня, что я останусь здесь навечно, во сне, и что таким-то образом и погибают от опия все потребители. Мне очень стало жутко и я даже упал духом. Я всюду метался, силясь найти проход хоть куда-либо, попадал в тупики, падал, тщетно искал обратные ходы, бранился, плакал, снова падал, и снова искал хоть какой-то проход, походящий на выход.

Наконец я упал на песок, и вдруг заметил перед своими глазами нить. Это точно была нить, вернее крепкая бечева в палец толщиною. Она расходилась на две стороны и была весьма старая и иссохшая. Сердце мое чуть чуть радостно забилось, и я понял, что эта самая нить принадлежит как бы Ариадне, блаженной спасительнице моей души, которая позаботилась об всяком заблудшем путнике.

Я подобрал ее и пошел петлять по всем ходам лабиринта. Проделав большое расстояние, я наконец обнаружил себя в прямом и длинном коридоре, где вообще не было ни малейшего света, а самая же нить стала подниматься выше и выше, покамест не уперлась во что-то маленькое и звенящее, расположенное на чем-то поросшим мхом и выпуклом.