Лия Аветисян - Про любовь, ментов и врагов

– Из соседней конторы, – подумал Шварц, – наш брат-контрразведчик!

– наш брат-контрразведчик!

И Дядя Вова представил гостя:

– Знакомьтесь. Полковник Липарит Акопян из Агентства Национальной безопасности. А это – наш орел, начальник отделения уголовного розыска Центрального района майор Шаваршян.

– Я о вас наслышан, – сказал полковник, крепко пожав руку Шварцу, – и лицо его внезапно озарила открытая улыбка. – Вы ведь тот самый легендарный Шварц?

– Тот, тот, – горделиво заскрипел Дядя Вова, – тот самый герой войны и наших криминальных будней!

– Оп-ля, – подумал Шварц, – сейчас, как они всегда делают, скомандует: «Всё побоку, и занимаетесь только нашей проблемой» – вот уж дудки!

– Я вас особенно не стану донимать, – улыбнулся Акопян, но у нас есть информация по вашему району. Фирма «Арменикум» ведь в вашем районе?

– Да она прямо в вашем районе, – закашлялся от смеха Дядя Вова, – как раз напротив вашей конторы!

– И это хорошо, – улыбнулся в ответ Акопян. – Но у нас есть информация, что ею сильно заинтересовались соседи с Запада. Так я хотел спросить: нет ли у вас оперативной информации по этому объекту?

– Да вроде нет, – задумался Шварц, – там всё всегда тихо-гладко… Нет, точно нет. Есть ориентировка?

– Есть информация, что предвидится финансируемая из-за рубежа некая операция то ли в виде информационной атаки, имеющей целью дискредитацию препарата и клиники, то ли диверсионные мероприятия.

– Мать-перемать, – возмутился Дядя Вова, – у меня в районе? Это кому ж так мешает борьба со СПИДом?

– Уж очень лакомый кусочек – эти исследования, – многозначительно поднял брови Акопян, – если ежедневно в мире регистрируется четырнадцать тысяч больных, а общее число, по неофициальным данным, перевалило за сто пятьдесят миллионов. Сто пятьдесят миллионов в двухстах странах. Вы только вообразите. Причем за последние годы от этой болезни умерло уже двадцать восемь миллионов человек.

– Мать-перемать, – выдохнул Дядя Вова, чей сегодняшний словарный запас не отличался разнообразием, – да это ж можно считать, что перемёрло население трех-четырех среднестатистических стран!

– Вот то-то и оно, – согласился Акопян, – так что можете себе вообразить, какие сумасшедшие средства выделяются на создание лекарственных препаратов и вакцины. Вкладываются все: международные органы здравоохранения, государства, частники… Конечно, некоторые зарубежные фармакологические фирмы уже кое-что разработали. За счет грантов, конечно. Разработали не бог весть что: препараты, которые ненамного облегчают состояние ВИЧ-инфицированных. А прибыли получают колоссальные. Швейцарцы, например, разработали препарат, стоимость упаковки которого – девятнадцать тысяч евро, а годовой доход с продаж прогнозируется в размере миллиарда франков!

– И вдруг нате вам, – усмехнулся Шварц, – безо всяких донорских вливаний извне, изобретенный и апробированный в маленькой стране препарат «Арменикум»!

– Вот то-то и оно, – поддержал его Акопян, – и притом препарат, который переводит забывчивых, плешивых, покрытых бородавками, некоординированно двигающихся и хлюпающих носом больных СПИДом в категорию полноценных людей. Людей с хорошей памятью, в хорошей физической форме, работоспособных и даже красивых! Ну да, ведь «Арменикум» попутно излечивает прыщи, псориаз, дерматиты, себорею и даже гепатит С.

– Слушай, Акопян, – удивился Дядя Вова, – так почему «Арменикум» не регистрируют за рубежом, если после него можно хоть на конкурс красоты ездить?

– Самое сложное для международной регистрации – экспериментальная база, Владимир Левонович, – принялся объяснять Акопян – понятно, что они с Шварцем уже прихлебывали кофе, а Дядя Вова чай. – Дело в том, что после исследований на животных апробировать препарат можно только на реальных больных добровольцах. А где мы их здесь возьмем? Рекламировать за рубежом незарегистрированный препарат нельзя. Единственный информационный канал – электронный сайт «Арменикума» и фольклор: излеченные больные делятся, если хотят, информацией с другими больными.

– Ну, они вряд ли будут трепаться об этом, – предположил Шварц.

– предположил Шварц.

– Конечно, – согласился «сосед», – поэтому за несколько лет сюда приехало только четыреста человек. И абсолютно все были излечены. Но ведь это капля в море! Кроме того, – расходы. При продвижении на фармакологический рынок новых товаров около половины бюджета съедает именно эксперимент. Для этого нужны сумасшедшие деньги. К примеру, две с половиной тысячи наркоманов Таиланда получают что-то вроде пособия от американской лаборатории. Все они сидят на внутривенных инъекциях, ВИЧ-инфицированы, часть уже болеет СПИДом, остальные рано или поздно заболеют. Так лаборатория содержит эту армию и ставит на ней свои эксперименты.

– Мать-перемать, – ужаснулся Дядя Вова, – они что там в Таиланде – сплошь больные СПИДом?

– Сплошь не сплошь, но процент инфицированных очень велик. А в Африке СПИД и вовсе косит направо и налево. В Лесото, например, больше половины населения ВИЧ-инфицировано. В Кении и Танзании тоже очень высокий процент. Там местные колдуны готовят снадобья, которые временно облегчают состояние больных, но технология изготовления – из ряда вон!

– Ну-ка, ну-ка, – подобрался Дядя Вова, – что это они там учудили?

– Снадобье готовят из крайней плоти невинных мальчиков, которая обладает высокими иммунными свойствами, – полушепотом объяснил Акопян, как если бы в комнате были дети. – Вот там и участилась охота на мальчиков, которым просто-напросто отрезают половые органы и готовят лекарство. Испанские врачи работали там по линии ООН, напоролись на несколько случаев, и можете себе представить, под какими шапками вышли на Западе газеты.

– Да-а-а, – крякнул Дядя Вова, – не знаю, как ты, Липарит, а я все-таки считаю, что главное для национальной безопасности – это образование и здравоохранение. Как бы там наши с вами коллеги ни старались, а если с этими двумя позициями в стране провал, то кастрированным окажется не только население, но и само государство.

– Вы правы, конечно, Владимир Левонович, но я затрудняюсь назвать сферу, роль которой была бы незначительной для национальной безопасности. – возразил Акопян, любуясь на аккуратные кольца дыма Шварцовой сигареты.

«Недавно бросил!» – подумал Шварц.

– Все-таки государство – это такое же диалектическое единство, как человеческий организм, – продолжил Акопян. – Зуб болит – и ты сегодня уже нетрудоспособен и даже неадекватен. Не говоря об ампутации руки, ноги или болезни жизненно важных органов. Так и государство, в нем всё жизненно важно. Кстати, в животном мире это прекрасно понимают на интуитивном уровне, а потому драк внутри стаи, если не считать конфликтов в брачный сезон, практически не происходит. Они друг друга даже не кусают, так как покусанная особь просто не сумеет догнать объект охоты или наоборот, удрать от противника. И ведь стая благодаря коллективному разуму, осознает, что каждая, даже никудышная особь, ценна, так как и в ней мощь и сила всех, которыми руководит наилучший из всех возможных вожак.