Лия Аветисян - Про любовь, ментов и врагов

– А неофициально?

– А неофициально, Армен джан, язык не поворачивается сказать…

– Наркотики?

– Нет, Армен джан. Он женщин вербует в турецкие бордели.

– Сутенёр, что ли?

– Нет.

– А что тогда?

– Он вербовал не простых, а таких изысканных, знаешь, образованных, с манерами. Вы их интеллигентными называете, да? И обманывал, что нанимает на работу в частные пансионы или гувернантками в богатые семьи. Английский, говорил, будете преподавать за большие деньги, музыку, этику, эстетику, всякое такое… Говорил, год поучительствуете – и можете в Ереване хорошую квартиру купить. А потом, там уже, его подручные паспорта отбирали, месяцами в подвале держали, пока не сломаются…

– Это ты сам узнал или тебе Арамис рассказал?

– Немного сперва узнал от Арамиса, потом еще кое-что узнал…

– И о чем же пошел разговор Арамиса с Хикметом?

– Не пошел у них разговор. После первых слов Арамис на него набросился, еле оттащили. Я, говорит, еще выясню, кто у тебя за спиной стоит. И тебя, и твоих компаньонов подвешу ногами к рекламному щиту, на котором ваши соки красуются.

– А что были за первые слова?

– Да и слов-то не было. Просто положил он перед ним список имен-фамилий, а Хикмет гнусно так ухмыльнулся и говорит: «Эту не помню, эту не помню, а эту вот хорошо запомнил. И этих двух». Тут Арамис на него и набросился. Мы с двумя поварами не повисли бы на нем – плохо Хикмету пришлось бы.

– И что?

– Ничего. Хикмета я к себе в кладовку увел, кофе дал, успокоил. Вышел – смотрю, Арамиса нет уже, ушел.

– Когда ты после этого их видел?

– Больше не видел. Через неделю я закрыл ресторан и перебрался к вам в управление.

20 декабря

Телефонные книги Шварца были как толковый словарь Ачаряна: целых четыре тома и каракули на нескольких языках. Попадая в ступор следствия, он частенько листал их, и подсказки всплывали сами собой, как у лингвистов-исследователей. Вот и сейчас, листая том третий, он остановил взгляд на достаточно свежей записи: «Анджелло Tаркулян. Начальник канцелярии ереванской мэрии. Вегетарианец. Самозадержание 15.08.2003». Шварц вспомнил и улыбнулся.

…Это была по-настоящему счастливая ночь. Подаренные свояком старые кондиционеры потарахтели, но сожрали невыносимую ереванскую жару, и нежная прохлада наконец воцарилась в квартире. Близнецы заснули в одинаковых позах батальных героев, а родители наконец не боялись обжечься друг о друга. Зазвонил телефон:

– Слушай, Шварц, это я, – заскрипел Дядя Вова, – тут у меня один мудак повесился…

– Кто? – автоматически спросил спящий Шварц.

– Да у нас в КПЗ. Приезжай, – невпопад ответил шеф и бросил трубку.

– Вот в это время и нужно ездить на работу, – утешал себя заспанный Шварц, руля по предрассветным безлюдным улицам, где фонтанировали поливальные машины, а дворничихи ритмично шуршали метлами.

Только что погасли уличные фонари, и было почти темно, так что лишь угадывалось, как листики на деревьях счастливо трепещут от утреннего ветерка, а цветущие кусты, яркие и пахучие к вечеру, пока лишь озвучиваются просыпающимися птичками. Томное утро ереванского лета еще только хлопало ресницами на востоке, но уже угадывалось, с каким жаром примется солнце обнимать свой любимый город.

– Да уж, к такой жаре никогда не привыкнешь – хоть сто лет живи. К ней надо приспосабливаться, – думал Шварц с незажженной сигаретой под левым резцом. – Кондиционер, это, конечно, рывок человеческой мысли. Раз уж живем не в домах своих дедов – со стенами метровой толщины – то кондиционеры для нас – самое то. И напрасно Маргаритка боится болезни легионеров… Легионеры – они кто? Те же иностранные наёмники, что между притеснениями местного населения боятся нос высунуть из казармы или форточку открыть где-нибудь в Северной Африке или на Ближнем Востоке. А нечего в чужую страну с оружием лезть – вот и болеют искусственными болезнями… И кого там в КПЗ занесло? Вроде пусто было вчера с утра…

В камере КПЗ воняло уборной и нашатырем, на покрытом клеенкой лежаке распластался начальник канцелярии мерии Таркулян, а усталая пожилая докторша щелкала замками чемоданчика от электрокардиографа.

– Ка те чка? [123] «Есть или нет?» (арм.). Здесь – «Жив или нет?» – боднул головой Шварц в сторону чиновника.

– А куда от нас денется? – равнодушно пожала плечами докторша.

Да уж, медперсонал КПЗ был явно заражен цинизмом тюремщиков.

Дядя Вова сидел здесь же, на арестантской лавке и прихлебывал чай.

– Нет, ты подумай, Шварц! – расстроенно заскрипел он. – В воскресенье встретились мы с этим травоядным за столом у моего зятя. Нет, не в смысле – травоядным скотом, хотя так оно и есть, а в смысле травоядным, вегетарианцем. Да ты его должен знать: канцелярией заведует в мерии, его там Сеньором Анджелло за глаза кличут. Не знаешь? Ну, Бог тебя миловал. Имя ему придумали родители, а? Неужели за всю жизнь только «Овода» прочитали? Ну вот. Как, говорит, Владимир Левонович, сделать, чтобы реально почувствовать себя арестантом? Посодействуйте, а? Посадите меня на пять-шесть часов во всамделишную камеру, чтоб всё как по-настоящему. Я ведь только внешне аппаратчик, а в душе писатель! Теперь вот взялся наконец за настоящий роман – это чудо будет, а не роман! Сенсация века! Там герой попадает в застенки террористов. Я хотел бы прочувствовать все его переживания…

А дело было так. На следующий же день после встречи, по горячим следам договоренности, Сеньор Анджелло закатился с утра в понедельник к Дяде Вове в кабинет аккурат в момент особенно хорошего настроения последнего. Наступило оно в связи с молниеносным раскрытием преступления прошлой ночью и держалось до самой полуночи. Но об этом потом. А пока аппаратчик повторил свою просьбу посидеть у них в камере. И развесёлый Дядя Вова, не будь дурак, вызвал дежурного по КПЗ Николая Курикяна. Николай отличался в райотделе крошечным росточком, редкой исполнительностью и еще более редкой тупостью, что давало не всегда адекватные результаты. Вследствие специфической композиции личностных характеристик начальство его, невзирая на возраст, и остальные за глаза всё еще называли Коликом. Вот и сейчас, вылупив глаза то на Дядю Вову, то на не слезавшее с экрана городского телеканала кривоватое лицо без устали пиарившего себя канцеляриста-романиста, бедняга не мог взять в толк, что же от него в самом деле требуется.

– В камеру! – рявкнул Дядя Вова для облегчения задачи конвоира. – Забирай это в камеру, Колик! – и ткнул пальцем в Анджелло. Задача была понята моментально.

– А ну пойдем, – угрожающе надвинулся на писателя Колик, – и давай, без глупостей. Руки назад!