Лия Аветисян - Про любовь, ментов и врагов

Чиновник-романист час-полтора потерпел, жадно съел оставленные Мишиком оба ломтя хлеба, потом опять заскребся в дверь и стал тоскливо требовать аудиенции с Дядей Вовой.

А что – Дядя Вова? Он уже успел перелопатить кучу дел возглавляемого им райотдела полиции центра Еревана, попринимать посетителей, съездить на совещание в министерство, свериться с настольным календарем и, довольный результатами трудового дня, с чистой совестью вернуться домой. Там заботливая женушка уже творчески накрыла стол, на котором в том числе дымился как раз-таки ароматный борщ с озерком девственной сметаны по центру. Вот такая синхронизация меню предварительно заключенных и невольно заключающих произошла в этот бурный и жаркий ереванский день. И как раз в момент полусонного просмотра ночного выпуска телевизионных новостей полковнику Карапетяну, а в миру Дяде Вове позвонил дежурный райотдела и сообщил очередную новость: заключенный КПЗ Таркулян попытался повеситься на собственной рубашке!

– Ах ду грох шун шан ворди [128] Ах ты собак-писатель-сукин сын (арм.) , – совсем как Колик обомлел Дядя Вова и кинулся в райотдел, стандартно костеря самодеятельного писателя и одновременно молясь за его непопадание в окончательный список основателя литературной отрасли – бога-отправителя на тот свет. А уж оттуда позвонил Шварцу.

– Ну-ка, позвоню я в мэрию, потолкую с впечатлительным романистом, – подумал Шварц и набрал номер.

20 декабря, полдень

Сказать, что Сеньор Анджелло обрадовался звонку начальника угрозыска, было бы неверно: он струсил с первой же минуты. Но Шварц знал чиновничьи души не менее криминальных и по-простецки пригласил того посидеть в кафе неподалеку, «проконсультироваться», как он подчеркнул.

– Ага, вот я тебе устрою целых десять Ко-ликов, пока свой подвал приватизируешь или надстройку мансарды оформишь, – завредничал авансом чиновник-романист и судорожно сглотнул горькую слюну от нахлынувших воспоминаний о борще КПЗ.

Но планирование наедине с собой – штука ненадежная. Пока прополз первый час до встречи с Шварцем, Сеньор Анджелло всё больше и больше убеждался: консультация – это уловка, и полиция собирается устроить засаду в кафе. Чтобы взять с поличным. «Поличное» лежало в сейфе, и следовало срочно от него избавляться.

Анджелло запер кабинет, осмотрел его содержимое с точки зрения угрозыска, сжег в пепельнице мелкие ошметки пары-тройки истерично разодранных документов, открыл для проветривания окно и, дрожа от декабрьского холода и нехороших предчувствий, рассовал деньги под мягкой майкой голубого цвета. Потом связался по прямому с шефом и отпросился, сославшись на тяжелую мигрень. Мигрень была традиционной и наилучшей отмазкой Таркуляна: ну кто со здоровой башкой полезет в писатели?

Не доверившись личному водителю («небось, уже обработан ментами!»), Анджелло вышел со стороны хоздвора и сел в маршрутку. Доехал до дома тестя, сразу зашел в ванную комнату, переложил деньги из подмышек в портфель, запер на ключик и отдал кейс удивленным родственникам: «подержите рукопись… обещал издателю, но спешу… очень ценный роман, сенсация века!..» Позвонил жене с мобильника её племянника, сделал кое-какие распоряжения, сел в маршрутку и вернулся на работу с черного хода. Отдышался, поправил перед зеркалом зачес и пошел на встречу с Шварцем.

Но Шварца интересовал исключительно дом номер шесть по проспекту Баграмяна.

– Ну слава Богу, пронесло: это было еще при предшественнике! – мысленно обрадовался летописец, заказал чайничек дорогого копченого чая для себя, кофе для Шварца и полдюжины пирожных: – Не успел позавтракать, работы много, извините, господин майор, угощайтесь!

– А вегетарианцы едят пирожные с кремом? – серьезно спросил Шварц.

– Да я уже не придерживаюсь вегетарианства, – смешался Сеньор Анджелло, перед глазами которого в очередной раз всплыл тюремный борщ, – да вы угощайтесь, угощайтесь…

Суетливость Таркуляна была понятна Шварцу. Еще более понятно было определенное заискивание: часы, проведенные в камере под надзором грозного Колика, навсегда въелись в подкорку впечатлительного романиста, вызывая органический ужас от мыслей о повторном эксперименте. Так что слово за слово, и Анджелло, с его пионерской готовностью сотрудничать, рассказал, как попытка Алтунянов построить «объект» как раз на газоне между зданиями Медицинского института и теологического факультета Университета вызвала бурю страстей среди преподавателей обоих вузов. Поскольку арендатором участка земли был в прошлом начальник канцелярии мэрии, а ныне Почетный консул Таиланда в Армении Алтунян, он походил по властным коридорам и, задействовав всю мощь повязанного одолжением в сто тысяч баксов вице-мэра, осуществил простой, как в коммуналке, обмен небольшого участка между вузами на гораздо больший по адресу Баграмяна – там, где профессурой вроде не пахло.

«Ну да, не учуял запах женщин», – мысленно улыбнулся Шварц и спросил:

– Вы сегодняшнюю статью читали?

– Читал, – неприязненно поморщился Таркулян.

– Что, факты не соответствуют?

– Соответствовать-то частично соответствуют, господин майор, но не люблю я журналистов…

– Так вы же вроде из одной гильдии, – усмехнулся Шварц.

– Ну что вы, – обиделся Сеньор Анджелло, – мы, писатели, творим нетленное, а журналисты расхватывают жизнь на факты и сенсации. Они просто не в состоянии осмысливать её во всей выпуклой объемности. Вот если уж эта журналисточка была так здорово в курсе, то как же не нарыла или умолчала, что строилось здание за счет, – тут Таркулян перешел на шепот, – покойного Паравяна, нашего Почетного Консула в Таиланде? У консульства этой страны какая здесь работа? Никакая. Так что он собирался отвести под его деятельность только часть первого этажа, а остальное занять архивом и исследовательским центром по изучению документов известных событий пятнадцатого года…

– Вы имеете в виду целенаправленное массовое истребление армян в Турции? – жестко спросил Шварц и подумал: – Ну как же этот маленький человечек с локоном через лысину старается походить на иных высоких хозяев, избегающих называть вещи своими именами…

– Ну да, – согласно закивал Сеньор Анджелло и заторопился исправить оплошность:

– Саак Алтунян – таиландский консул здесь, он же мой предшественник в мэрии, – он, говорят, один проект внутреннего устройства здания представил на согласование Паравяну, а сам строил по другому проекту, с номерами для гостиницы. А какие сейчас гостиницы? Известное дело. Да. А еще он столько раз увеличивал сметную стоимость под землеустройство и фундамент, вытягивая деньги из Паравяна, что тот не на шутку разволновался – сам-то опытный строитель, – что участок на ползунах или воде. А здесь кроме камней что может быть? Письмо даже прислал с официальным запросом. Саак тогда ходил ко мне в мэрию ни жив ни мертв. К шефу заходил, тот так орал, что в приемной компьютеры мигали…