Лия Аветисян - Про любовь, ментов и врагов

– Да уж, там выборы не подтасуют, – улыбнулся Шварц. – Дерутся, небось, не на жизнь, а на смерть для выяснения сильнейшего.

– Да нет, – пожал плечами Акопян, – это распространенное заблуждение. На самом деле иерархический потенциал они выясняют простым обнюхиванием, и после строго придерживаются правил подчинения.

– Слушайте, – вспомнил Дядя Вова, – лет двадцать назад я с семьей был в Сухуми, когда обезьяний питомник еще не разбежался по лесам соседей. Так там вожак тоже не кусался, а, будучи нормально ориентированным павианом, наказывал непослушных самцов публичным изнасилованием. И экскурсовод объяснил нам, что вожак просто-напрасто демонстрирует и жертве, и всем присутствующим, кто в стае может поиметь любого, то есть кто самый главный.

– Ну да, – улыбнулся Акопян, – вот когда представитель Белого дома выходит на лужайку к микрофонам и осуждает действия той или иной страны – это и есть публичный половой акт Америки над этой страной.

– Само собой, – улыбнулся Шварц, – у них там крайней плоти до черта. Они же всех новорожденных мальчиков обрезают.

– Да ты что? – поразился Дядя Вова, – всех-всех, независимо от вероисповедания?

– Ну да. У них это считается обязательной санитарной обработкой младенца. И страхование это оплачивает, мне родственники из Америки рассказывали. При отказе нужно гору формуляров заполнять и врачам на лапу давать, – подтвердил Шварц.

– Вот тебе и конкурент африканцам и нашему «Арменикуму», – пожал плечами Дядя Вова.

– Несколько лет назад в прессе была шумиха, – вдруг припомнил Шварц, – кажется, «Комсомолка» в Москве пыталась защитить «Арменикум» от нападок мастодонтов этой области, интервью брали у одного больного…

– Вот-вот, – с готовностью поддержал его Акопян, – Бориса Николаева в девяносто девятом сюда привезли в крайне тяжелом состоянии, на носилках. Он прошел курс лечения и буквально ожил. Потом и его невеста Татьяна прошла здесь курс лечения, и они ежегодно приезжали, проходили профосмотр, подлечивались. Чувствовали они себя хорошо, находились в хорошей физической форме. Он даже работал грузчиком в порту – можете себе представить?

– Это кто из них кого заразил? – заинтересовался практичный Дядя Вова.

– Это уже не важно, – улыбнулся Акопян. – Важно, что они оба фактически излечились от СПИДа. То есть иммунодефицит был преодолен, но ВИЧ-инфекция в организме сохранилась – тут уж пока медицина бессильна! В прошлом году они поженились, а несколько месяцев назад Татьяна забеременела. Приехали, проверились. Здесь констатировали полный порядок, и врачи клиники жили в предвкушении рождения первого в мире малыша от излеченной ими пары. Но когда вернулись в Калининград, через несколько дней на них напали неизвестные. Боря был убит, а у Тани случился выкидыш. То есть для вынянчивших их врачей это был двойной удар по их уникальному эксперименту.

– В принципе это могла быть и хулиганская вылазка, и акция фашиствующих борцов со СПИДом, – прикинул Шварц.

– И мы такое допускали, – ответил Акопян, – но вскоре была получена информация о готовящейся акции уже в Ереване, а мы с вами в случайные совпадения не верим. Так что следует нам держать ухо востро. Спасибо за кофе и приятно было познакомиться и пообщаться. Еще увидимся. Вот мои телефоны, – добавил он, протянув Дяде Вове и Шварцу визитки, где кроме ФИО стояли только номера телефонов.

19 декабря, вечер

Месье Саргис разлил вино по бокалам, и Шварц, как это водится, сказал:

– Ну, месье Саргис, я у тебя в доме впервые, и пусть мой приход принесет тебе удачу. Славно у тебя!

– Мерси, господин майор, – улыбнулся из-за толстых стекол очков Саргис, – и пусть мой дом принесет удачу тебе.

После протокольного тоста можно было переходить к делу, и Шварц попросил:

– Ну-ка расскажи, что это за переговоры вел Арамис с турком?

Саргис скривил рот, побарабанил пальцами по столу и тихо начал:

– Ты знаешь, я жил среди турок, мой отец торговал с ними, и я ему помогал. Словом, я к ним от ношусь как к соседям и приятелям. Среди них встречаются хорошие люди. Люди и государственная машина не совсем одно и то же, да? Бывает даже, что машина лучше народа, а бывает и наоборот. Это чаще. Когда у меня был открытый ресторан, их много приходило ко мне обедать, и я рад был их приходу. Но этот Хикмет был очень плохой человек, совсем без морали. Через слово повторял: “Paranin namusu yok” [122] Деньги чести не имеют (тур.); в русском варианте – «Деньги не пахнут». . Ресторатору негоже холодно принимать клиента, если не поймал его на воровстве или грубости к другим клиентам. Все-таки мы не обувью торгуем, а кормим людей, и обязаны быть радушными для амбиянса, атмосферы, знаешь? И это получается естественно. Но с ним мне приходилось сдерживать себя, чтобы не обрезать или не указать на дверь.

– Арамис познакомился с ним у тебя?

– Почти. То есть он где-то слышал о Хикмете, искал его, зашел как-то в парикмахерскую постричься – а там разговор о каком-то турке по имени Хикмет. Арамис стал их расспрашивать, а они: пошел, мол, Хикмет к Саргису пообедать. Тот и пришел следом. А Хикмет уже совсем пьяный!

– Он что – алкоголик?

– Скорее пьяница. Любил он поддавать. Особенно в последнее время. Но злой был, злой – что трезвый, что пьяный. Когда трезвый, скажет едкость – и молчит, кушает, глаза в тарелку. Обведет взглядом зал – и опять в тарелку. А пьяным глупости болтал, к персоналу приставал, пока я не подсяду к нему, не затею разговор на какую-нибудь нейтральную тему: наводнение по телевизору или еще какой ураган…

– И к Арамису прицепился?

– Скорее Арамис к нему. Арамис ему говорит: «ты – тот самый Хикмет?» Хикмет знает турецкий, арабский, по-армянски только еле объясняется. Арамис его языков не знает. Друг друга не понимают, но я вижу, Арамис ищет ссору. Как можно? Тот человек, хоть и плохой, но гость в этой стране. И ещё он мой гость, раз обедает в моем ресторане. Я говорю, это вы от непонимания кипятитесь. Давайте сейчас разойдитесь, а завтра с утра, пока ресторан закрыт для посетителей, приходите, спокойно поговорите, я переведу, если больше некому. Думаю, как раз протрезвеет Хикмет, угомонится. Тогда посетителей уже мало бывало у меня, но все равно, я подумал, лучше отложить: пусть успокоятся.

– Когда это было?

– Мы уже по субботам-воскресеньям хаш с утра ставили – значит, осенью. В один из таких дней я и получил приглашение от твоего начальства. И уже собирался ликвидировать ресторан. Наверное, конец октября – ноябрь.

– Чем занимается здесь этот Хикмет?

– Официально он представляет компанию, которая торгует натуральными фруктовыми соками из Турции и Израиля. В литровых коробках, знаешь? Большими фурами завозит их из Турции.