Лия Аветисян - Про любовь, ментов и врагов

Вот по такому без пяти минут прогорающему кафе слонялся его хозяин, мысленно подбивая отрицательный баланс года и проклиная свою дурную голову волюнтариста, рискнувшего арен довать в прошлом году это помещение вместо убыточной хинкальной предшественника.

Вардан сел у окна, папку положил на стол и закурил. И пока хозяин прикидывал: налоговик это или новый санитарный инспектор, Вардан вполголоса окликнул:

– Разговор есть, энкер джан [140] Товарищ дорогой (арм.) …

– Аса, ахпер [141] Говори, брат (арм.) , – тоскливо откликнулся хозяин, и Вардан огорошил:

– Я из угрозыска Центра…

– Мало было своей красоты, а тут еще ветрянкой заболел, – угрюмо усмехнулся хозяин.

– Ты в прошлом году продавал свою «пятерку»?

– Ну?

– «Ну» или продавал?

– Ну, продавал…

– Покупателя помнишь?

– Ну?

– Слушай, ты откудошний? – не вытерпел Вардан: такие буки являются в Армении продуктом экзотическим.

– Так тебе нужен покупатель или моя бабушка? – встречно вскипел хозяин.

– Ладно, – улыбнулся Вардан, – имя покупателя помнишь?

– Имя не помню, а саму помню.

– Ну?

– Ага, – улыбнулся наконец банкрот, – так и ты – из наших кралв!

И разговор наконец пошел:

– Фифочка была крутая. Я еще подумал: зачем такой моя задрипанная «пятерка» сдалась?

– Одна была? – подобрался Вардан.

– Нет, с ней тетка была деревенская – родственница, что ли. Та и подписывала документы. Но торговалась эта, фифочка. Круто торговалась, за каждую копейку. У меня аж мозги вскипели: иди, говорю, во-о-он на тот край базара, кур джан [142] Сестрица (арм.) , там как раз велосипеды продают по такой цене. Отвернулся, пошел, ну она и помягчела.

– Сможешь описать внешность?

– Да уж проще простого. Ты не смотри, что пустым кафе заведую. Я ж Театральный [143] Ереванский художественно-театральный институт. кончал… Невысокая, но стройная. Волосы красивые, пышные. Близорукая, наверное, потому что все время в очках. Но чтобы купчую прочесть, очки сняла, и глаза оказались красивые, огромные. Но неприятная какая-то…

– Хи ворь [144] Как так? (арм.) ?

– Даже не знаю, как определить… Млртвые у неё глаза… Такие бывают или от своего большого горя, или от больших бед, которые они сами приносят людям…

24 декабря

Да уж, кабинет у Акопяна был получше, чем у Шварца. Ремонт посвежее, да и мебель с компьютером новые. Акопян принял, как родного. Одет был безукоризненно, как и в прошлый раз, и Шварц подумал:

– А что в этом плохого? И зачем я так упорно отмахиваюсь от Маргаритки, когда она лезет с подходящим к свежей сорочке галстуком?

– Что, всё-таки попахивает криминал шпионажем? – улыбнулся Акопян.

– Да уж хуже душка не встречал, – пожал плечами Шварц, – абсолютной уверенности еще нет, но необходимо вместе помозговать.

– Вот и помозгуем, – улыбнулся Акопян в предвкушении и повёл рукой в сторону кресла. Сам отошел к селектору, шепнул что-то, вернулся, уселся в кресло напротив, утвердительно кивнул на вопрос в Шварцевых глазах и подвинул ему пепельницу.

– Вот что у нас получается, – начал Шварц. – Пропавшая уборщица «Арменикума» Джемма Асрян совершила самоубийство, прыгнув в Аштаракское ущелье. Труп опознан родными, однако самоубийство немотивированное, и складывается впечатление о срежиссированном убийстве. Зачем – спросите вы?

– Ну да, – улыбнулся Акопян.

– Зачем – и я пока не знаю. Но распечатки входящих и исходящих звонков с мобильного телефона свидетельствуют о частых контактах с Ано Мардукян, хозяйкой кафе «Каскад» – знаете такую?

– Обязательно, – коротко ответил Акопян и откликнулся на стук в дверь, – войдите!

Вошла раскрашенная, как на детских рисунках, юная секретарша, осторожно поставила перед Акопяном и Шварцем кофе в больших чашках, и Шварц прикинул:

– Племянница или более того? Да вряд ли.

– Дочка нашего зама, – тонко улыбнулся Акопян после ухода секретарши, и Шварц пожалел, что не съездил в прошлом году на курсы в Москву, где, говорят, был спецкурс по интегральной психологии, которая вроде здорово усиливает профессиональную проницательность. У Акопяна она – будь здоров! Проходил, что ли?

– Джемма жила на квартире Анаид Мардукян…

– Она же – Ида, – поднял палец Акопян.

– Ну да, а еще Ано, Анаида, но это еще не преступление, – пожал плечами Шварц. – Дальше. Факт проживания Джеммы в её квартире даже оправдывает их контакты. Меня насторожило другое. Во-первых, автомобиль, в котором она подъехала к месту суицида. Оформлен на нее, но фактический покупатель – та же Ано, к тому же Джемму никто из соседей или сотрудников никогда за рулем не видел. В деревню свою приезжала на маршрутке, хотя могла бы похвастать собственным автомобилем, да? А второй факт – крест. Большой крест с самоцветом или стекляшкой в центре, с которым она никогда не расставалась. Так вот его-то на месте события не оказалось. Хотя прибывшие на место полицейские утверждают, что к трупу никто до них не прикасался. – Перед глазами Шварца снова всплыла фотография обезображенного падением трупа, и рука потянулась за новой сигаретой. – Обыск брошенной ею машины тоже не дал результатов. Уж не фотокамера ли?

– Ано допрашивали? – спросил Акопян, вертя по столу салфетку.

– Да нет, я думал, лучше нам с вами сперва всё обмозговать, а уж потом её трогать, – не нравится мне она…

– Вот и правильно, – обрадовался Акопян, – вот и правильно. Зато ты мне нравишься, Шварц, с твоей профессиональной интуицией. Давай, когда закончим эту эпопею, переходи к нам в в Агентство Национальной Безопасности?

«Вот еще! – подумал Шварц, – еще не хватало – перекидываться к «соседям»! А Дядя Вова? А ребята? И чем здесь заниматься? Сидеть за новеньким компьютером и ждать, пока работяги из полиции принесут мне на блюдечке готовые факты?»

– Да ты не мрачней так, Шварц, – засмеялся Акопян, – это так, информация к размышлению. Ну, какой еще интересный бан-ман [145] Бан-ман (арм.) – здесь: всякое такое. есть у тебя об этой Ано?

– Весной девяноста второго она бежала от родителей в Ереван вместе с односельчанином Андраником Сакунцем. В январе следующего года родила мальчика. В роддоме оформлен выкидыш, однако отбывавший следственный период в Нубарашене [146] Нубарашенский следственный изолятор в Ереване Сакунц рассказал сокамерникам, что мальчик был передан в бездетную семью через сотрудников роддома за тысячу долларов…

– По какой статье сидел? – прищурился Акопян.

– Воровство. Три доказанных эпизода.

– Ну а как же, – вздохнул Акопян, – обычная дорога… Давно сидит?