Татьяна Шахматова - Удар отточенным пером

Она поднялась и подхватила сумочку. Селиверстов смотрел на нее, явно собираясь что-то сказать, но в этот момент дверь кабинета открылась и вошла Юля с чистой чашкой в руках.

– Вот, – сказала девушка, подливая в чашку кофе из турки и ставя напиток на столик в абсолютной тишине.

– Спасибо! – Тетка выпила кофе одним большим глотком, отвесила витиеватый комплимент баристе и стремительно покинула кабинет, прихватив с собою экспертизу Миллер.

В кабинете повисла пауза. Селиверстов смотрел на меня с нескрываемым изумлением и даже ужасом. Я не двигался с места. Неожиданно юрист отмер.

– Юля! Вы что ходите тут, как сомнамбула, с этим своим кофе! – заорал он, после чего я тоже наспех попрощался и выбежал в коридор следом за моей непредсказуемой родственницей.

Нагнал я Викторию уже на парковке за проходной.

– Ты что творишь? – прошипел я, все еще под впечатлением этой дурацкой сцены.

– Что? – Она копалась в сумочке в поисках ключей, вид у нее был, как ни в чем не бывало, весьма довольный собой. Она улыбнулась и воскликнула: – Миллер-то какова!

– Если ты хотела поговорить без Юли, потому что она может доложить Миллер, то надо было сказать об этом Селиверстову, а не играть в доморощенного Джеймса Бонда! – не выдержал я, чтобы не закричать.

– А если Юля с Селиверстовым все-таки любовники? Три процента на корпоратив, ты же сам говорил. А если учесть, как Юля напивается… В общем, все могло быть, – хитро сощурилась Виктория и продолжила в сильном нервном возбуждении: – Однако Ада Львовна куда хватила!

– То есть тебе весело? – удивился я.

– Конечно! Это ж какая будет схватка! Битва экспертов просто! Научный армагеддон!

– Ага, армагедец. Я только не понимаю, Миллер-то ведь знает, что она подписывает заведомо ложную экспертизу. На что она рассчитывает?

– На свой авторитет, само собой! Все-таки она доктор наук, профессор университета.

Виктория перетряхивала сумочку, безуспешно разыскивая ключ от машины:

– Обычно суд верит более авторитетному эксперту, и дело с концом, но только не теперь. Миллер бросила перчатку, так надо позаботиться, чтобы этой перчаткой Ада Львовна получила по физиономии.

– То есть ты специально отказалась от кофе в первый раз, потом попросила новый… Вывела из игры Юлю? – уточнил я на всякий случай.

Она посмотрела непонимающе.

– Раковина и чистая посуда в общей комнате юротдела, а не в кабинете. Это был хороший способ выпроводить Юлю на пару минут. Что не так?

– Это был безумный способ, понимаешь! От твоего поведения за версту веет… странностью. Тебе варят кофе, а ты демонстративно отказываешься, потом требуешь новый, когда тебе его приносят, ты убегаешь… Ты радуешься, что экспертом будет Миллер.

– Радости я не показала, – серьезно ответила Вика. – Я следила за собой и потом рассыпалась в политесах по поводу кофе. И вообще, что-то ты часто начал звать меня сумасшедшей…

– Я не называл тебя сумасшедшей. Я сказал, что это странно.

Она не ответила. Содержимое сумки с треском посыпалось на капот.

– Ты убежала без объяснения причин! И кстати, почему ты не сказала сегодня о своих догадках по поводу убийства Захарова?

Вика подняла голову и спросила с неподдельным интересом:

– Погоди-ка, а с чего такая забота о моем поведении с Селиверстовым? Ты же считаешь, что он прессует собственных рабочих и нанял меня, чтобы оправдать социальную несправедливость? И при чем тут Захаров?! О нем пока речи нет. У нас конкретная проблема – Миллер!

– Черт, Вика! – Трудно было поверить, что она не понимает, с другой стороны, не могла же она придуриваться постоянно. – Селиверстов тот еще мудак, но не о нем речь. Я просто хочу, чтобы люди не крутили пальцем у виска после общения с тобой!

Тетка одарила меня кривой улыбкой и переспросила серьезно и зло:

– А что, кто-то крутит?

– Нет, но…

– Ну вот когда кто-то покрутит, тогда и поговорим, – отрезала она.

К моей великой радости, в этот момент ключ наконец нашелся.

Жизнь в городе размером чуть больше миллиона интересна тем, что несмотря на обилие людей на улицах, в магазинах и особенно в транспорте, ты все время рискуешь наступить на собственные пятки. Куда бы ты ни пошел, что бы ни делал – тебя увидят в самый неподходящий момент самые неподходящие люди. Много или мало у тебя знакомых, это не важно. Теория вероятности здесь не работает. Поклонники субъективных теорий мира легко согласятся со мной, все остальные просто не существуют.

Как только я получил от Вики первый гонорар по делу о профсоюзе, я отправился менять свою неказистую китайскую куртку на пальто английского джентльмена. В торговые центры я хожу лишь в случае острой нужды. У меня нет знакомых, которых я мог бы встретить в подобном месте. Насколько можно было судить, у него – тоже. Но так был прописан сценарий: мы пересеклись в самом горячем и самом главном месте всякого уважающего себя торгового центра – на фудкорте. Я был с огромными пакетами, в которых лежали едва отыскавшиеся во всем богатстве выбора джинсы без потертостей, спущенной ширинки и живописных дыр и серое укороченное пальто. Он же сидел за столиком с пластиковым стаканом кофе в руках.

Алексей Жильцов выделялся на фоне жизнерадостной беззаботной публики молла худобой, застиранным свитером, острым носом, неприкаянностью во взгляде, неуверенностью позы, одним словом, – всем. Если бы в нашей местности водились торнадо, я бы решил, что он попал сюда именно этим способом, потому что поверить в то, что мужик пришел сюда по доброй воле, очень сложно.

Рядом с Жильцовым сидела женщина лет сорока, довольно приятной внешности, но одетая бедно и оттого, казалось, неопрятно. Увидев меня, Жильцов приветливо помахал рукой. Я и сам искренне обрадовался, потому что утром не имел возможности поблагодарить его за то, что, бросив свои газеты, он дотащил меня до Викиной машины, когда я грохнулся в тот странный обморок. Пока же он возился со мной, молодчики из службы безопасности завода отволокли от проходной все газеты из нового выпуска.

– Там, наверное, была добрая половина тиража? – спросил я, чувствуя вину.

Он махнул рукой и почему-то виновато улыбнулся сам.

– Ерунда. Мы сказали свое слово. А ты-то чего упал?

– Недоразумение. Спасибо, что помогли.

– Моя жена Людмила. – Жильцов протянул белую тонкую руку, показывая на свою спутницу. – А это мой новый знакомый, Александр.

Женщина вдруг подняла большие грустные глаза и тихо, но отчетливо проговорила:

– Не слушайте его, Александр. Вы еще молодой, у вас все получится, не надо никому ничего доказывать.