Александр Бородыня - Эмблема печали

— Если подумал, чего ж молчал? — спросил дежурный.

— А чего я буду говорить? Моя смена кончилась еще два часа назад. Считай, что меня тут уже нету!

С трудом оторвав свой судорожно сжатый кулак от живота, Валентин Афиногенович поднял руку и потер этим кулаком лоб.

— А ваши документы, — неуверенно попросил он, — можно мне посмотреть?

— Глупо, — сказал Пращук. — Ты, Финогеныч, в окошко посмотри. «Автозак» нормальный, не «Горочиствод». Две антенны. Ты помнишь, сколько у тех антенн было? Вспомни. Одна у них была, и сверху еще одна!

Пращук поднял вверх и показал напряженный грязный палец. В женской камере раздались истерические рыдания. В дверь ударили быстрые кулачки.

— Тихо! Всем! — сказал Пращук. — Серьезное дело!

Порывшись в кармане своего серого пиджака, сотрудник ФСК вытащил удостоверение и ткнул это удостоверение в побледневшее лицо Валентина Афиногеновича.

— Вы видите, что здесь написано? — спросил он.

— Вижу! — замирающим голосом отозвался тот. — Майор ФСК Никанор Анисович Саркисьянц.

— А то, что здесь шариковой синей авторучкой все заполнено, вас не наводит ни на какие мысли?

— Не наводит…

— Чему вас учат? Запомните, удостоверение может быть заполнено только синей шариковой ручкой. На нем должна стоять вот такая вот маленькая треугольная печать! Какая печать была на тех документах, что вам показали пятнадцать минут назад?

— Круглая.

— А чернила были какие?

— Черные!

— Я думаю, вам лучше самому пустить себе пулю в лоб, — сказал майор Саркисьянц. — На зоне, как вы знаете, вас, ментов, не любят.

Палец дежурного бил и бил по клавише, но лампочки на пульте умерли. Заметив это, Пращук щелкнул выключателем. Лампочка под потолком тоже не загорелась.

— Опять ток отключили! — пожаловался он особисту, застрявшему в дверях. — Ладно бы свет, связь вся вырубается!

«На хрена мне такая работа, за такие копейки? — думал Валентин Афиногенович, сидя за столом и сквозь распахнутую дверь своего кабинета наблюдая за суетой, охватившей отделение. — Ведь каждую запятую помню. Какие чернила, какая печать! Так ведь нет больше тех запятых… Все документы сменили… Как теперь сориентируешься, когда и у невиновного человека три паспорта: старый, новый и загран, а у преступника иногда и по дюжине».

Он припомнил, как два месяца назад был задержан один гражданин с ворованным женским паспортом. В паспорте было все учтено: и прописка, и год рождения. Вот только забыли пол изменить, в спешке лепили, и фотографию немного криво приклеили. Когда задержанный понял, в чем соль, то, конечно, прикинулся транссексуалом, стал упирать на свое активно превалирующее женское начало, и сам в свою фантазию так поверил, что пришлось-таки отправить его в дурдом. Припомнив забавный случай, Валентин Афиногенович немножко успокоился и вышел из своего кабинета.

— Уехали? — спросил он, делая короткое приседание.

— Все нормально! — отозвался дежурный. — Хорошо, электричество включили, хоть ненадолго, но как раз хватило. Омоновцы обещали шоссе заблокировать, так что, я думаю, теперь все будет в порядке, отбрыкаемся. Представляешь, вертолет нам предложили в помощь.

— И что мы?

— Мы отказались. Зачем вертолет, когда их уже засекли? По шоссейке в сторону Тулы шпарят. Гаишники сообщили, до двухсот жмут, сволочи. Ясное дело, с такими номерами. Были б у нас такие номера, мы бы тоже… — он крякнул и потянулся, — тоже могли бы!..

В микроавтобусе не было окон. Неярко горела лампочка. Напротив Коши сидели двое верзил с неподвижными лицами. Маленький автомат покачивался между коленями того верзилы, что сидел ближе к двери, второй верзила только расстегнул свой черный пиджак, и из-под пиджака торчала металлическая рукоятка револьвера. Когда машину подбрасывало на выбоинах, эта рукоятка звонко ударялась о накрахмаленную рубашку-бронежилет. Рука на автомате играла с предохранителем, и это также было неприятно.

— Курить хочу! — сказал Коша.

Бессмысленные маленькие глаза посмотрели на него, но твердые губы охранника даже не шевельнулись.

— И где они вас, таких одинаковых, берут? — спросил через некоторое время Коша, растирая и растирая красные кольца на своих освобожденных запястьях. — Или, может быть, вы братья? Может, вы от одной мамки? Если так, тогда понятно. — Он очень хотел расшевелить как-то свою охрану, но это не получалось. Каменные лица оставались каменными, даже желваки на них не шевелились. — А может быть, вы такие получились не случайно, может быть, вы жертвы преступных генетических опытов? Тоже можно предположить. Сколько мировая общественность ни протестует, никак мы не хотим прекратить эти антигуманные эксперименты над человеком. Тяжело вам, ребята, приходится… Я ошибся, наверное? У вас небось и мамки-то никакой не было?.. Разве может живая баба такое родить?

Сквозь металлический кузов вдруг пробился молодой голос, усиленный мегафоном:

— «Волга», номерной знак 0009-МАП, и следующий за ней микроавтобус, прекратите движение! В противном случае будет открыт огонь.

Твердые губы охранников синхронно раздвинулись в улыбках, и Коша догадался, что обе машины бронированные.

— Последнее предупреждение. «Волга» 0009-МАП. Приказываю остановиться! Через десять секунд открываю огонь на поражение!

Загорелась яркая красная лампочка сбоку от Коши, замигала. И голос из невидимого динамика сказал:

— Внимание, дорога перекрыта.

Палец на предохранителе автомата выжидательно замер. Но больше ни в фигурах охранников, ни в их лицах ничего не переменилось.

— Когда наши к власти придут, я попрошу, чтобы вас безболезненно усыпили! — пообещал Коша, прислушиваясь. — Я понял, вы такие неразговорчивые получились просто от отсутствия родительской ласки и от тяжелого недосыпа.

Шоссе шло под уклон. С большого расстояния Марина сквозь трясущееся ветровое стекло «Волги» ясно видела всю картину в целом. Если бы не душераздирающий вопль дежурного, прозвучавший на милицейской частоте и привлекший к этой операции спецподразделение московского ОМОНа, то было почти нереально на разваливающейся, старенькой машине догнать, а тем более атаковать бронированный эскорт.

Группа захвата была та же, что атаковала накануне захваченный бандитами вагон. Всмотревшись, Марина увидела сперва перегораживающие шоссе два грузовика, вероятно привлеченные ОМОНом тут же, на шоссе. За скатом в кювете ожидала, также не милицейская, скорее всего, просто частная потрепанная «Победа». Марина разглядела даже рупор мегафона, но слов на таком расстоянии за шумом двигателя не разобрала.

— Протаранят и дальше поедут, — утирая пот со лба, сказал водитель. — Что им два КамАЗа? Как пылинку с рукава девушки сдуть.